жизни нигде не потонет, он приложит все усилия чтоб выжить и остаться вменяемым даже если его специально с целью свести с ума посадят в психушку. Он победитель, а не подкаблучник. Поверить, что он будет за кем-то ходить как собачка на веревочке это получить жестокое разочарование сразу и навсегда. Честно говоря, когда я разворачивал бумагу, в которую были запакованы распечатки, я думал о том, что вряд ли мы получим что-то лучшее. Но надежда вернулась сразу же с прочтением названия: «Монета на ребре». «Когда на ребре монета замрет, конец твоего пути». Может…может все-таки…
* * *
Мне это удалось. Боль утихла. Не прекратилась совсем, но по крайней мере от неё уже можно иной раз отвлечься. Да и он больше не лезет со своим мерзким заискивающим лицом. Не пытается обратить на себя внимание. Неглупый мальчик, знает, что я слов на ветер не бросаю. Ужасно обидно понимать, что все опять повторилось. На другом уровне, но все же. Я снова лишился того, что уже почти считал своим. Даже не почти. У меня было то Рождество. А теперь я должен смириться, что это только иллюзия. Должен заставить себя забыть о нем. Забыть о покое и счастье. Забыть о радости, которая сопровождала каждый его успех. Об уюте. О возможности позаботиться. О детских ладонях в своих руках. О машинках на автодроме. О том, как вытирал его перепачканное морожениым лицо. Об отражении пламени в блестящем боку серебряного чайника. О поцелуе в щеку. О том, как меня назвали отцом… Забыть. Забыть. Забыть…
* * *
Она рыжая, и вышивает, и волосы у неё длинные, а фигура далека от ныне принятого совершенства. И она откуда-то знает, когда у отца день рождения. И никаких рассусоливания и романтических примочек, которые как бы должен делать влюбленный мужчина. Это действительно шанс. Я сегодня попробую. Не может же она быть совсем не похожа на свою героиню. Хотя, о чем мы говорим. Я даже на мужчин нарывался не один раз.
* * *
Ну, вот он. Отчет. Когда я появился рядом с авторшей, она сидела под одеялом и вышивала. На компьютере в это время шел какой-то, как я машинально отметил, черно-белый фильм. Внешность уже подходит, точь в точь то, что она описала. Некоторое время я смотрел на неё молча, пока она спокойно не спросила, не отрываясь от пялец:
- Ну, и долго будешь молчать, благолепный отрок?
Голос звучал заинтересованно и немного насмешливо, непонятно только, с какой стати. Я несколько опешил от такого обращения. До сих пор с такой реакцией мне сталкиваться не приходилось. Скорее просто чтоб что-то сказать, чем из интереса, я спросил:
- А почему благолепный?
Она наконец соизволила повернуть голову и хмыкнула. Потом окинула меня с ног до головы внимательным взглядом.
- Ну как же, худенький, глаза большие, волосы шапочкой, одет в какую-то хламиду до пят и светишься голубым сиянием. Только нимба не хватает, а так вылитый невинно убиенный в Угличе царевич Димитрий. Ты, случаем, лет четыреста назад Боре Годунову не мерещился? А то у него мальчики кровавые в глазах мелькали, если Пушкину верить, и все такое…А вас, Штирлиц, я попрошу остаться, - добавила она вдруг странноватым голосом, который разом поменял тон и тембр и стал похож на мужской. Мгновением позже эти слова и тем же тоном повторил с экрана компьютера пожилой лысый мужчина в черной военной форме.
Она выбралась из-под одеяла и поставила свое кино на паузу.
- Чаю хочешь?
Я покачал головой. Она кивнула и снова залезла под одеяло.
- Я так и думала. Ну, так что тебе здесь понадобилось? Если мстить врагам, то я - пас. Не то, чтобы я была сторонником непротивления злу насилием, просто достаточно разозлиться и дать в ухо я могу только непосредственно в момент нанесения мне или кому-то еще вреда.
Я, наконец решил, что пора приступить к делу. Честно говоря я все еще пребывал в некоторой растерянности, поскольку мой к тому моменту довольно богатый опыт общения с фикрайтерами был нахальнейшим образом отставлен в сторону. Все, к чему я привык, здесь не годилось. Единственным выходом для меня сейчас было идти напролом.
- Вы написали роман о Северусе Снейпе, - решительно начал я.
- Какой прокурорский тон! Это наказуемо? Ты что, агент мадам Роулинг?
Мне вдруг стало смешно. Я фыркнул, улыбнулся и помотал головой. И понял, что с тех пор как папа очнулся, мне впервые настолько легко. Все это время внутри, оказывается, лежало что-то вроде завернутого в тряпку камня. Его тяжесть стала настолько привычной, а тряпка так хорошо маскировала его, что я почти перестал замечать этот лишний и неприятный груз. Сейчас тяжесть ушла.
- Тогда в чем проблема, благолепный отрок?
Я снова фыркнул, после чего решил представиться:
- Меня зовут Дик. Дик Мелори.
- Это конечно здорово меняет дело, - протянула она.
- Зачем вы его написали?
- Ты читал?
- Читал.
- А тебе тринадцать лет есть? - обеспокоилась вдруг она. - Это PG-13, знаешь ли.
- Есть мне тринадцать, есть. И что с того?
- Да ничего. Есть - и слава Аллаху. Раз читал, должен понимать. Там правда написана.
- Ничего не правда. В прошлом году декан Снейп не преподавал в школе, он был вне закона и прятался от авроров. И в школу приходил всего один раз, причем здорово рисковал.
Она вздохнула.
- Экий ты непонятливый, Дик. Неважно, какие там описаны события. Я сейчас пишу еще один роман про Северуса Снейпа. Там другие события, но там он тоже встретит рыжую женщину, которая ему понравится. Ясно?
Лицо у неё стало вдруг серьёзным и даже, пожалуй, печальным. Она снова вздохнула.
- Это правда о том, чего я хочу. О чем мечтаю. Что мне иногда снится…И чему никогда не бывать! - закончила она совершенно другим тоном, который я в сочетании с оскалом, исказившим её лицо, определил бы как злопакостный.
- А если у вас появится шанс, вы воспользуетесь им?
Она поглядела на меня с интересом:
- Что ты за это хочешь?
- В смысле?
- Ну, если верить умным книжкам, то такие соблазнительные предложения обычно поступают от Дьявола. А ему всегда что-то нужно. Имей в виду, душу я не отдам даже за профессора Снейпа. Просто потому что без души я перестану быть. А если меня нет, то зачем мне профессор? Но если тебе надо что- нибудь менее глобальное…
- Всего лишь терпение.
- Терпение?
- У отца очень трудный характер и надо много терпения, чтоб приручить его.
Она смотрела на меня в изумлении:
- Ты сын Северуса Снейпа?!
- Да. Приемный. У него еще дочь есть. Надеюсь это не делает для вас неприемлемым мое предложение?
- А ты мне уже что-то предложил?
- А разве нет?
- Слушай, а тебе не кажется, что это профессор должен решать, нужна ему женщина, или не очень? Ты не слишком много на себя берешь?
- В самый раз, - сухо откликнулся я. - Профессор уже решил для себя, что ему не нужен никто: ни друзья, ни жена, ни дети. Но…
- Так чего ты лезешь взрослому человеку в душу? Он поди сам знает, что ему надо.
