успешной. Однако, когда эти средства защиты искажают реальность и мешают нашей функциональной способности, они становятся невротическими и могут причинить нам вред.
Здесь описываются следующие защитные механизмы (defense mechanisms):
С помощью этого механизма какое-то событие, идея или восприятие, способные вызвать тревогу, вытесняются из сознания, тем самым препятствуя любому их возможному разрешению. «Суть вытеснения заключается в следующем: с его помощью что-то изгоняется из сознания и держится от него на определенной дистанции» (S. Freud, 1915, р. 147). К сожалению, вытесненный элемент продолжает оставаться частью психики, хотя человек этого и не осознает и сохраняет активность. «Вытеснение никогда не носит единовременный характер, требуя постоянных затрат энергии на свое поддержание, в то время как вытесненное постоянно стремится найти выход» (Fenichel, 1945, р. 150).
«Если эго прибегает к вытеснению, образование симптомов избавляет его от необходимости преодолевать свои конфликты» (A. Freud, 1946, р. 52).
Часто выясняется, что истерические симптомы являются следствием вытеснения, имевшего место ранее. Некоторые психосоматические недуги, такие, как астма, артрит и язвенная болезнь, могут быть связаны с вытеснением. Избыточная вялость, фобии и импотенция или фригидность могут также быть производными вытесненных (подавленных) чувств. Например, если вы испытываете глубоко амбивалентные чувства к своему отцу, вы можете любить его и одновременно желать его смерти. И желание его смерти, и сопровождающие это желание фантазии, и ваши результирующие чувства вины и стыда могут быть бессознательными, поскольку и ваше эго, и ваше суперэго будут считать эту мысль неприемлемой. Если ваш отец действительно умрет, эти конфликтующие чувства будут вытесняться в еще большей степени. Допустить амбивалентность своих чувств значит испытать удовольствие от его смерти — реакция, еще более неприемлемая для вашего супер-эго, чем первоначальное недовольство или враждебность. В этой ситуации вы можете казаться безучастным или равнодушным к его смерти, поскольку вытеснение не позволит проявиться ни вашей искренней и подобающей печали и чувству утраты, ни вашей невыраженной враждебности.
«В жизни бывают моменты, когда вы должны взглянуть в лицо реальности, а затем отвергнуть ее» (Garrison Keillor, 1995).
Под отрицанием понимают нежелание признавать событие, которое беспокоит эго. Взрослым людям свойственно «делать вид», что некоторые события не таковы, какие они есть, что они в действительности не происходили. Это бегство в фантазии может принимать множество форм, некоторые из которых могут казаться внешнему наблюдателю абсурдными. В качестве иллюстрации можно привести следующую известную историю:
«Одну женщину доставили в суд по требованию ее соседки. Эта соседка обвинила женщину в том, что та взяла у нее на время дорогую вазу и повредила ее. Когда женщина стала выступать в свою защиту, она привела три аргумента: «Во-первых, я вообще не одалживала вазу. Во-вторых, она была с трещиной, когда я ее брала. Наконец, ваша честь, я вернула ее в идеальном состоянии».»
«Люди в целом неискренни в сексуальных вопросах. Они не демонстрируют открыто свою сексуальность, а прячут ее, надевая на себя плотное пальто, сшитое из материи под названием «ложь», как будто в мире сексуальных отношений стоит плохая погода» (S. Freud in: Malcolm, 1980).
Формой отрицания, наиболее часто наблюдаемой в психотерапии, является примечательная тенденция неверно припоминать события. Примером здесь может служить пациент, который красочно описывает одну версию какого-то инцидента, затем, через некоторое время, может рассказать об этом случае иначе и неожиданно понять, что первая версия была выдумкой в целях защиты.
Зигмунд Фрейд не утверждал, что проводимые им клинические исследования, которые вызвали к жизни его теории, являются чем-то совершенно оригинальным. Он цитировал самонаблюдения Чарльза Дарвина и Фридриха Ницше. Дарвин в своей автобиографии отмечал:
«Многие годы я следовал одному золотому правилу, а именно: всякий раз, когда я наталкивался на какой-то опубликованный факт, новое наблюдение или идею, которые противоречили полученным мною результатам, я обязательно сразу же записывал их; ибо я обнаружил из своего опыта, что такие факты и идеи намного чаще ускользают из памяти, чем те, которые оказываются благоприятными» (Darwin in: S. Freud, 1901, p. 148).
Ницше прокомментировал другой аспект того же процесса:
««Ты сделал это», — говорит моя память. «Невозможно, чтобы ты это сделал», — говорит моя гордыня и остается неумолимой. В конце концов моя память уступает» (Nietzsche in: S. Freud, 1901, p. 148).
Это процесс поиска допустимых причин для недопустимых мыслей или действий. Посредством этого процесса человек находит объяснение, которое является либо этически допустимым для других, либо логически согласующимся с какой-то установкой, действием, идеей или чувством, которые происходят из других мотивационных источников. Мы прибегаем к рационализации, чтобы оправдать свое поведение, когда в действительности причины наших действий не заслуживают одобрения или даже не понимаемы нами. Рационализацией могут быть следующие утверждения (слова в скобках соответствуют возможным невыраженным чувствам):
««Я делаю это ради вашего блага». (Я хочу сделать это с вами. Я не хочу, чтобы это делали со мной. Я даже хочу, чтобы вы испытали некоторые страдания.)
«Эксперимент был логическим продолжением моей предыдущей работы». (Он начался с ошибки; мне повезло, что он получился.)»
Рационализация — это способ выдержать давление со стороны супер-эго; она маскирует наши мотивы, превращая наши действия в морально допустимые. Являясь помехой саморазвитию, она не позволяет рационализирующему человеку (или другим людям!) работать с истинными, менее приемлемыми мотивационными силами, наблюдать и понимать их. Когда рационализацию наблюдают со стороны, как в нижеприведенном рассказе, ее нелепая сторона становится очевидной:
«Я решила, — сказала мышь, — что мне нравится сыр. Излишне говорить, что к столь важному решению нельзя прийти без предварительных тщательных размышлений. Никто не отрицает, что этот продукт вызывает к себе мгновенное, непреодолимое эстетическое притяжение. Однако само по себе оно возможно только в случае рафинированной личности — например, глупая лиса настолько бесчувственна, что даже не приблизится к сыру.
Другие факторы этого решения также не ускользают от рационального анализа — как это, разумеется, и должно быть.
Приятный цвет, подходящая структура, нужный вес, интересная и необычная форма, относительное множество мест нахождения, достаточно легкая усвояемость, сравнительное изобилие питательных веществ, доступность употребления, большая легкость перемещения, полное отсутствие побочных эффектов — все это и сотни других легко определяемых факторов служат несомненным доказательством моего вкуса и глубокой интуиции, сознательно используемых при принятии этого мудрого и взвешенного решения» (Shah, 1972, р. 138).
Этот защитный механизм заменяет модели поведения или чувства такими, которые диаметрально противоположны подлинному желанию; это явная и обычно бессознательная инверсия желания.
Подобно другим защитным механизмам, реактивные образования впервые появляются в детские годы. «Когда ребенок осознает сексуальное желание, которое не может быть удовлетворено, сексуальные
