– Ну что ж, – сказал он, допив виски, – к сожалению, мне пора бежать, а то опоздаю на свидание в ресторане. – Он пристально посмотрел на Фрэнсин и ухмыльнулся. – С расфуфыренной и напудренной мадам.
– Желаю хорошо провести время, – буркнула Фрэнсин, проклиная себя за то, что так громко говорила на кухне.
– Думаю, ничего хорошего меня там не ожидает, – грустно заметил Клайв. – Она из тех, кому нужно от меня только одно – продукты. А я решил, что есть люди, более достойные такого ценного подарка. Да, кстати, дорогая, ты не намерена пригласить меня на днях в какой-нибудь ресторан?
– Разумеется, – охотно откликнулась Фрэнсин. – В любое удобное для тебя время.
– Договорились. Как-нибудь заскочу. Пока, малышка, – потрепал он по голове Рут и поцеловал ее в щечку.
– Вы еще придете к нам? – с искренней тревогой спросила девочка.
– Конечно, – пообещал Клайв.
– И принесете мне подарки?
– Рут! – воскликнула Фрэнсин.
– Не надо кричать на ребенка, – остановил ее Клайв. – Она правильно мыслит.
Он подошел к Эдвине и поцеловал ее в губы. Фрэнсин недовольно отвернулась. Что-то он слишком часто целуется с этой девушкой.
Мясо и фрукты они съели сами, а початую, но почти полную бутылку виски Фрэнсин обменяла на большой пакет риса. Вскоре начался очередной налет, и она получила еще одну возможность познакомиться с жильцами этого дома. Среди них выделялась большая группа проституток из северного района Шанхая, отличавшаяся от остальной публики внешним видом, веселым и зачастую весьма легкомысленным смехом, ярко накрашенными губами и дешевой бижутерией. Они были разных национальностей, и первая, с кем подружилась Фрэнсин, была Воинственная Берта.
– Похоже, ты сегодня не выспалась? – участливо спросила Берта, встретившись с Фрэнсин в бомбоубежище.
Она взяла девочку на руки и прижала к своей огромной груди.
– У меня у самой четверо детишек, – призналась она. – Слава Богу, что я успела отослать их в Голландскую Восточную Индию. Советую вам сделать то же самое. Не ждите, когда здесь появятся япошки.
– Мне некуда бежать, – тихо сказала Фрэнсин.
– Они сперва изнасилуют вас, а потом хладнокровно убьют, – спокойно заявила Берта. – Отправляйтесь туда немедленно, пока дорога еще свободна. А где же ваш муж?
– В Пераке.
– Он что, остался там?
– Да.
– Зачем?
– Дела заставили.
– Глупый британский туан,[1] – хмыкнула Берта.
– Да, глупый британский туан, – охотно согласилась с ней Фрэнсин.
– Однако без мужа жизнь ужасна, даже без такого глупого.
Бетонный потолок дрожал от падающих бомб, и им на голову сыпалась штукатурка.
– А кто эта девушка? – поинтересовалась неугомонная Берта.
– Дочь человека, погибшего во время бомбежки, – соврала Фрэнсин.
– Что-то уж слишком много забот свалилось на ваши хрупкие плечи.
– Да уж, – грустно улыбнулась Фрэнсин.
– Послушайте меня, – наклонилась к ней Берта. – Вам нужно найти хорошего мужчину. Настоящего, сильного и реально существующего, а не держаться за воображаемого мужа. Только так вы сможете выбраться из этого ада. – В этот момент прозвучал сигнал отбоя.
Все стали спешно покидать мрачное помещение, а Фрэнсин решила подождать, пока схлынет толпа. Рут крепко спала на мощной груди Берты.
– Спасибо, – поблагодарила Фрэнсин, забирая ребенка.
– Не стоит. Я уже порядком соскучилась по своим, и мне было приятно подержать ее на руках.
– Неужели она в самом деле проститутка? – удивленно спросила Эдвина, глядя, как Берта, покачивая бедрами, уходит от них.
– А ты думала, она школьная учительница? – хмыкнула Фрэнсин, направляясь к выходу.
В ее ушах все еще звучал грубоватый, но вместе с тем толковый совет Берты найти хорошего, сильного мужчину. Она давно уже обнаружила, что все реже и реже вспоминает Эйба и даже ругать его почти перестала. Теперь надо было думать о том, как спасти ребенка и выбраться из этого ада. А сделать это было невозможно без помощи… сильного и честного мужчины.
Рут очень тяжело переносила бомбардировки, что проявлялось в расстройстве желудка и постоянной рвоте. Кроме того, она стала терять в весе и вскоре превратилась в маленький скелетик, обтянутый прозрачной кожей. А когда выяснилось, что она потеряла почти десять фунтов, Фрэнсин обратилась к врачу, и тот поставил весьма неутешительный диагноз – дизентерия. К несчастью, у врача не оказалось нужных лекарств, и все его рекомендации свелись к одному – следует чаще мыть руки и тщательно кипятить посуду.
Не успели они вернуться домой, как начался новый налет, и Фрэнсин снова пришлось тащить ослабевшую девочку в бомбоубежище. На этот раз бомбили как раз тот район, где они находились. Крыша содрогалась от взрывов, с потолка летела уже не только штукатурка, но целые куски бетона, стоял невероятный гул, и в довершение всего в дальнем конце бомбоубежища корчилась от боли и ужасно кричала какая-то женщина. Берта сообщила, что у нее преждевременные роды и надо хоть как-то помочь несчастной.
Женщина родила перед самым концом бомбежки, когда казалось, еще секунда – и они уже никогда не выйдут из этого каменного мешка. Фрэнсин неожиданно заплакала, то ли от усталости, то ли от злости на мужа, который не смог бросить свою дурацкую работу и уехать вместе с семьей. Н тут она вспомнила, как он однажды процитировал ей слова поэта: «Я не мог бы любить тебя так сильно, если бы превыше всего не любил свою честь». Идиот! И слова эти идиотские, потому что совершенно пустые. Ради прибылей каких-то манчестерских бизнесменов он пожертвовал своей семьей, а может быть, и жизнью. Он бросил их на произвол судьбы, что равносильно предательству. Господи, какая же она была дура, что послушала его и не отправилась в Англию, когда еще это
