– Кто: она?
– Это моя работа, – сухо ответил Клэй, не желая продолжать разговор.
Девушка обиженно поджала губы.
– Эй, парень, ты хочешь сказать, что со мной ты уже закончил работать? Иди сюда, я дам тебе полизать мою губную помаду.
Клэй сердито сверкнул глазами и отвернулся. Накануне вечером в ресторане эта официанточка выглядела намного соблазнительнее, чем сейчас, в его постели. Вчера он наклюкался до такой степени, что привел к себе эту дамочку.
– Я ухожу через полчаса, – строго предупредил он, даже не посмотрев в ее сторону. – Вставай и одевайся.
– А как насчет позавтракать? – кокетливо протянула она, не желая так быстро сдаваться.
– Я не завтракаю. Давай шевелись!
Он встал и направился в ванную, опасаясь, что официантка займет ее часа на два. Он снимал эту квартиру уже много лет и никогда не приводил к себе женщин. А теперь лишний раз убедился, что был прав и допустил непростительную глупость, притащив к себе эту легкомысленную особу. Встав под горячую воду, он с интересом наблюдал, как быстро краснел огромный шрам, пересекающий его грудь. Память о Вьетнаме. Теперь уже все позади, а когда-то он пережил немало ужасных минут. Это произошло вскоре после того, как был убит президент Кеннеди. Сперва Клэй гордился, что стал одним из первых американцев, оказавшихся во Вьетнаме в разгар борьбы с коммунизмом, однако потом предпочел не упоминать об этих заслугах. Война стала настолько грязной, что гордиться было нечем. Благодаря своему ранению Клэй единственный из всей роты остался в живых. Кроме того, эта рана помогла ему пережить самые трудные годы, в течение которых многие его друзья по Вьетнаму либо спились, либо поубивали друг друга, либо умерли от передозировки наркотиков.
Он выключил воду, тщательно вытерся огромным полотенцем, набросил халат и вышел из ванной, надеясь, что новая знакомая уже оделась и готова покинуть его квартиру. Но не тут-то было. Она, обмотавшись простыней, подкрашивала на кухне губы.
– Яйца будешь? – предложила она.
– Да, я их обожаю, – проворчал Клэй, мучительно вспоминая ее имя.
А потом махнул рукой и пошел одеваться.
– Мне нравится твоя квартира! – крикнула девушка, намекая на готовность к новой встрече. – А еще больше мне нравится твое умение заниматься любовью. Интересно, где ты обучался этому мастерству?
– Во Вьетнаме, – грустно пошутил Манро. – Послушай, у меня мало времени.
– Куда ты спешишь? – Она недоуменно посмотрела на него. – Ведь сейчас еще и семи нет.
– Работа. Одевайся и пошли.
Она обиженно поджала губы.
– А яйца?
– Мне сейчас не до них.
– Но ты же сказал, что любишь их!
– Да, Чентел, – он вспомнил, наконец, ее имя, – но еще я сказал, что никогда не завтракаю, – повысил он голос, с трудом сдерживая раздражение.
– Меня зовут не Чентел, а Чиффон, – поморщилась она.
– Какая разница! – в сердцах воскликнул Манро и посмотрел на часы.
– Значит, эта ночь для тебя ничего не значит? – чуть не расплакалась она.
– Ты что, смеешься надо мной?
– Значит, все, что ты со мной делал, – это просто так, ради забавы? – не унималась она.
– Это не забава, это секс, – отмахнулся он.
– Нет, такие вещи делают только тогда, когда испытывают настоящие чувства!
Он снова поморщился:
– Боже мой, Чиффон! Что за бред! Пошли быстрее, я опаздываю! И не забудь снять мою рубашку, она стоит тридцать баксов!
– Да пошел ты… – Она сняла рубашку и швырнула ему в лицо.
– Сама пошла! – огрызнулся он.
– Грубиян!
– А ты шлюха! – Он схватил ее трусики и швырнул ей. – Одевайся!
– Ты мерзавец!
– А ты готовить не умеешь! – Он схватил яичницу и швырнул ее в помойное ведро.
Оставшиеся несколько минут они провели в напряженном молчании. Она молча одевалась, а он нетерпеливо переминался с ноги на ногу у двери, наблюдая за ней. Ему вдруг стало жаль ее.
– Послушай, как там тебя, мне действительно пора, – смягчившись, пробурчал Клэй. – Не принимай все так близко к сердцу.
– Я тоже хороша, прости.
– Сколько времени ты работаешь в этом ресторане?
– Два месяца.
– Послушай, дорогая, ты должна правильно оценивать ситуацию, – назидательным тоном произнес Клэй. – Подвыпившие парни всегда будут тащить тебя в постель, но из этого вовсе не следует, что они готовы жениться на тебе, понятно? Такова специфика твоей работы.
– Я об этом и не мечтаю, – обиженно заявила она. – Хорошо бы, если б утром они помнили мое имя.
