«Красные дьяволы»
Затем гагат снова ненадолго входил в моду: в самом начале XX века и несколько лет тому назад. Лондонский ювелир Хэл Рэдверс-Джонс был одним из тех. кто приехал в Йоркшир и стал, как это называли местные, «красным дьяволом». Он открыл небольшой магазинчик у подножья лестницы, ведущей в аббатство, и вскоре выяснил, что большинство покупателей ничего не знают о гагате.
— Он бывает другого цвета? — спрашивали они.
Однако на один вопрос ювелир и сам не знал ответа, а именно почему людей, которые работали с черным камнем, называли «красными дьяволами». Когда он стал расспрашивать местных, кто-то высказал предположение, что прозвище связано с частыми травмами на производстве, но никто не мог сказать ничего вразумительного. Да, многие мастера, в том числе и сам Рэдверс-Джонс, использовали для полировки традиционный полировальный порошок, который назывался в обиходе «румянами» из-за красного оттенка, но это лишь небольшая часть процесса; более того, Хэл не мог взять в толк, почему такое прозвище прилепилось только к тем, кто обрабатывает гагат, а не ко всем камнерезам. Затем застройщик выкупил несколько брошенных домов в западном районе города, и когда строители открыли чердак одного из них, то совершенно случайно обнаружили полностью укомплектованную мастерскую со всем оборудованием. В результате Рэдверс-Джонс открыл при своей собственной мастерской маленький музей.
В музее этом можно было видеть поточную линию производства почти в первозданном виде, начиная со стола мастера, который отбирал лучший гагат, и заканчивая довольно опасным шлифовальным кругом, на нем обтачивали кусочки гагата; легкий запах нефти выдавал происхождение камня. Затем шли скамейки резчиков, которые изготавливали бусины и камеи, потом секция полировки, где готовые изделия натирали моржовой кожей, купленной у китобоев. Именно в этом уголке брошенной мастерской Рэдверс- Джонс нашел ключ к разгадке прозвища «красные дьяволы».
— Я обнаружил жестяную банку из-под какао, в которой лежали остатки красного полировального порошка, а потом еще и кружку с носиком, вроде кувшинчика для сливок, и понял, что туда наливали льняное масло, чтобы смешивать его с порошком.
До того как Хэл увидел эту кружку, он считал, что полировальный порошок разводят до состояния сливочного масла, как масляную краску.
— Но тут я смекнул, что консистенция была жиже, чтобы получался текучий раствор.
Он понял, что резчики использовали что-то наподобие парафина, попробовал сам, и оказалось, что такой полировальный раствор куда эффективнее, однако потом мастерская выглядит так, словно там устроили настоящую резню. Да и сам Рэдверс-Джонс после своих экспериментов смотрелся так, что по праву заслужил звание «красного дьявола».
— Вот вам яркий пример того, что доказательства частенько не бросаются в глаза, ведь я чуть было не выкинул ту старую банку.
Я сразу вспомнила археологов. Если мы толком не представляем, что происходило сто лет назад, то насколько сложнее разгадать загадку шестнадцативековой давности.
Кризис
К 1880-м годам «красных дьяволов» обуяла черная тоска. Они уже вряд ли стали бы с таким энтузиазмом пить за здоровье королевы, как десять лет назад. Несмотря на то что королева Виктория все еще брала с собой в постель фотографию посмертной маски супруга, однако теперь она предпочитала иные ювелирные украшения, в основном жемчуг и бриллианты, которые королевская семья и ныне признает приличествующими для любой стадии траура. Популярность гагата шла на убыль, и жители Уитби молились, чтобы скончалась какая-нибудь важная персона: тогда бы их торговля снова пошла в гору. Периодически приходили телеграммы с многообещающими заказами, когда в Европе умирала какая-то особа королевских кровей. В 1889 году одна из фрейлин писала своей матери из Букингемского дворца: «Я в отчаянии по поводу своего гардероба: только я сшила себе премилое платьице в клетку, как мы погрузились в траур из-за кончины короля Португалии. Представляешь, снова целых шесть недель носить гагат! Это мне урок — впредь не покупать ничего цветного, только черное!»
Помимо долголетия королевы Виктории упадок гагата спровоцировали и другие факторы: жадность и — старая тема в истории Уитби — споры о том, стоит ли держаться за местные традиции. В итоге победила глобализация, и резчики гагата начали использовать сырье из-за границы: там гагат был и дешевле, и мягче. Иногда его везли из Польши, иногда из городка Сантьяго-де-Компостела в Северной Испании, где камень играл важную роль в жизни местного населения: вплоть до 1930-х годов большинство ребятишек там носило бусы из гагата в качестве оберега от сглаза. Даже в наши дни многие паломники, приезжая в Сантьяго-де-Компостела, отправляются на Гагатовую улицу, чтобы купить себе вырезанную из гагата фигу, которая охраняет от злых сил и сплетен.
Однако привозной гагат отличался низким качеством: крошился, быстро терял блеск, в результате многие потенциальные покупатели, толком не разобравшись, забраковали весь гагат «из Уитби». Не пошло на пользу гагату и появление всевозможных суррогатов: к примеру, «французский гагат» был на самом деле черным стеклом, и жители Уитби называли его «ублюдочным гагатом», хотя он пользовался большим спросом среди лондонцев, поскольку эпитет «французский» в названии придавал шик. Кроме того, на рынке появились украшения из черной стали, которые изобрели жительницы Берлина, после того как им пришлось продать настоящие ювелирные украшения, чтобы оплатить войну против Наполеона; но ведь нужно было что-то носить в знак траура по погибшим на поле брани сыновьям и мужьям. Стекло и сталь весили слишком много и не годились для массивных ожерелий и сережек, поэтому англичанки стали покупать изделия из примитивного пластика, который изобрел Гудиер, — речь идет о вулканизированной резине, или вулканите. Выглядели такие украшения вполне достойно, их сочетали с изделиями из натурального гагата, но поначалу отличить вулканит от настоящего гагата было очень легко: для этого прибегали к проверенному временем тесту, который до сих пор работает.
Если провести кусочком гагата по грубому фарфору, например по изразцу или по дну чайной чашки, то останется полоса красивого шоколадного цвета. Уголь оставит черный след, поскольку он мягче, стекло — белый, а вулканит — тонкий серый. Правда, производители быстро поняли что к чему и стали добавлять коричневый краситель к пластику, чтобы сбить с толку дотошных покупателей. Сегодня самый лучший способ определить подлинность викторианского гагата — нагреть иглу и коснуться ею камня. Если это настоящий гагат, то ничего не произойдет, а вулканит и другие пластики начнут пузыриться и издавать при этом едкий запах. Еще более эффективный способ — подержать образец в пламени спички. Вулканит тут же начнет таять, а если материал будет гореть зеленым пламенем, коптить и пахнуть при этом смолой, то это почти наверняка гагат.
Я отправилась в городской архив, чтобы выяснить побольше о заменителях гагата, и нечаянно разрешила загадку турецкого гагата, упомянутого в сочинениях Плиния. На юго-западе нынешней Турции действительно не было никаких месторождений, зато гагат добывали в западной Анатолии неподалеку от Эрзерума, где в горах функционировали около шестисот шахт, принадлежавших отдельным семьям. Турки называли гагат «олту таши», что в переводе значит «черный камень», и из него изготавливали мусульманские четки. Римляне выбрали для камня имя «гагат» по названию местечка на юго-западе, точно так же, как мы называем сыр чеддер «бристолем» по названию порта, откуда экспортируется товар. Так что название «гагат» — это своего рода историческая ошибка.
— Если хотите побольше узнать о гагате, то вам надо остаться на Готический уик-энд, — сказала мне сотрудница архива Эйлин Беннет.
В мае и в октябре тысячи неформалов стекаются в Уитби, чтобы вспомнить историю Дракулы.
— Они одеты в черное и фиолетовое, глаза густо подводят черным. Готы любят черные украшения, а те, кто побогаче, могут себе позволить и гагат. Но для города это неплохо, хотя при виде некоторых персонажей и хочется воскликнуть: «Господи Иисусе!»
