В поисках христианской свободы

заниматься тем, что осуждала их религия, и что, хотя не обязательно осуждается в Писании, тем не менее едва ли можно считать здравым. В таком поведении нет ничего похвального, оно свидетельствует лишь об инфантилизме, о непонимании того, что свобода должна сопровождаться ответственностью, иначе она приведет к очередной зависимости или рабству[932].

Разочарование в религии, в которой важную роль играет наличие сложной системы вероучений может привести к развитию негативного отношения к учению вообще, к взгляду о том, что значима только любовь, а все остальное неважно. Познание и чтение Писания, размышление над ним, частично, если не полностью, теряют свою актуальность. Это может происходить из–за того, что слово «учение» у многих ассоциируется с официально принятыми догматами, которые бывают весьма запутанными и связанными со сложными толкованиями, а между тем, изначальный смысл этого слова — «обучение». В Библии это понятие включает не только обучение верованиям или убеждениям, но и обучение поведению и образу жизни [933]. Заповедь «люби ближнего твоего, как себя» сама по себе является учением Божьего Сына.

Иногда люди идут в противоположном направлении и начинают придавать основное значение доктринам в ущерб любви. В этих случаях они просто не понимают, что учение является лишь средством для достижения цели, но не самой целью. Слова Спасителя о том, что всей сутью еврейских Писаний было научить людей любить Бога и ближнего, позволяют придти к очевидному выводу: смысл существования христианства состоит в этом же[934]. Наставления Иисуса о том, какой образ жизни мы должны вести и как нам обходиться с ближними — все это есть «здравое учение», хотя в общепринятом понимании это «учением» не считается.

Знания могут (и должны) высоко цениться. Обучение ставит своей целью наши знания увеличить и расширить. Но само по себе знание не может являться конечной целью. Писание «полезно для обучения, для обличения, для исправления, для вразумления в праведности, чтобы Божий человек был сведущ во всём, полностью приготовлен ко всякому доброму делу»[935]. Обширный багаж знаний полезен не только нам самим, он может существенно увеличить наши возможности помогать другим людям. А ценность наших знаний определяется именно этим: как и для чего мы используем и применяем их. Апостол заметил:

Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, — то я ничто[936].

О тех, кто неправильно распоряжается своими знаниями, он написал:

Конечно, нам известно, что «у всех у нас есть знание». Но знание порождает зазнайство, а любовь созидает. Если кто считает, что он уже достиг знания, он еще знает не так, как ему следовало бы знать. А кто любит Бога, тот уже познан Богом[937].]

Он предупредил, что неправильное отношение к знаниям может даже оказаться губительным для тех, кто еще не окреп в вере[938] . В четырнадцатой главе книги Римлянам апостол рассуждает о различиях в понимании тех или иных вопросов вероучения (например, касающихся пищи и религиозных праздников). Разногласия среди римских христиан приводили к тому, что одни братья стали судить других. Ясно, что в подобных спорах правой является либо только одна сторона, либо вообще ни одна: обе правы быть не могут. Однако Павел показал, что Бог «радушно принял» и тех, и других, что они являются Его служителями и поэтому только у него есть право их судить; что, несмотря на различия во взглядах, они все могли иметь взаимоотношения со своим небесным Отцом. Вне зависимости от того, ел ли человек храмовую пищу или воздерживался от нее, соблюдал ли он праздники, или нет, каждый делал это как для Господа, а посему ни у одной из сторон не было основания критично и с недоверием относиться к тем, кто не разделял их взглядов[939]. Другие места Писания показывают, что правда все же была у одной из сторон[940]. Но апостол не хотел, чтобы верующие продолжали спорить до тех пор, пока одна из сторон не признала бы своего заблуждения. Вместо этого он призвал христиан:

Так не будем же судить друг друга, положим лучше для себя не делать никогда того, что может оказаться препятствием или камнем преткновения на пути брата нашего. Царство Божие — это ведь не еда и не питье, а праведность, и мир, и радость, даруемые Духом Святым [«ибо Царство Божье не сводится к еде и питью, оно в праведной жизни, мире и радости, которые дарует Дух Святой», СоП][941].

Некоторые вопросы, в силу вытекающих из них последствий, нужно считать ключевыми. Тот же апостол страстно выступал не против тех, кто, следуя голосу своей совести, сам для себя считал необходимым выполнять некоторые положения Моисеева Закона, а против тех, кто, считая это существенным для спасения, настаивал на его соблюдении другими, — Павел знал, насколько это губительно для христианской свободы и что это может по сути свести на нет значимость жертвы Христа [942]. Он боролся не просто с ошибочными взглядами, но с тем, что приносило вред, порабощало и сковывало членов собрания. От верного осмысления Писания зависит то, сколько мы извлечем из него пользы, и поэтому достигать правильности в понимании очень важно. Но эта важность относительна и в некоторых случаях не стоит пререканий и разделений. Само по себе обоснование правильности или ошибочности тех или иных положений при помощи чисто логической аргументации не является сутью христианства. Мы должны стремиться не просто к знаниям, но к мудрости, к глубокому пониманию, к здравости в суждениях, и тогда мы приобретем способность использовать знания с добрыми целями, к пользе для себя и других людей. «Кто среди вас мудрый и понимающий?», — спрашивает Иаков, и затем говорит, что показать это нужно не просто демонстрацией высокого интеллекта, но «доброй жизнью и делами, которые совершают со скромностью, свойственной мудрости»[943].

ГОРЬКАЯ ОБИДА И ЕЕ ПАРАЛИЗУЮЩАЯ СИЛА

Если мы позволяем негодованию, связанному с пребыванием в несвободной системе, гнездиться в своих сердцах, если наши мысли, речь и поступки пронизаны чувством обиды, то нашу свободу еще нельзя считать полной.

С одной стороны, такие чувства вполне естественны. У некоторых бывших Свидетелей, борющихся с подобными эмоциями, возможно, были родители, принадлежавшие к другой религии. Попав в организацию Сторожевой башни они практически не общались со своими родителями или обходились с ними прохладно и чисто формально, поскольку те не интересовались «Истиной». Отчуждение могло начаться довольно давно: в начале обращения человека в веру Свидетелей ему нередко говорят, что «противник Бога будет мешать» ему стать Свидетелем Иеговы, и что как раз родственники зачастую являются инструментом сатаны (старания членов семьи воспрепятствовать все большему и большему вовлечению человека в религию Свидетелей рассматриваются именно в этом свете)[944]. Когда ситуация преподносится в таком ключе, это не может не повлиять на отношение и чувства новообращенных к родителям, не разделяющим их энтузиазма по поводу новообретенной веры. Теперь же человек, возможно, осознал, что религиозная система, которую он называл «Истиной», содержит, наряду с мерой истины, немало серьезных и фундаментальных