исчезла, не сказав мне ни слова, как в прошлый раз. Заодно узнаю, что там не так в моторе, и, если смогу, исправлю.
Молли сразу же с ним согласилась. Она обрадовалась, что Марк не стал на нее давить и их объяснение не закончилось полным разрывом. Все-таки они остались друзьями – по крайней мере, на какое-то время.
Марк проводил ее до универсама, помог перетащить покупки в свой красный автомобиль и повез ее домой.
По пути он развлекал ее беседой, рассказывая всякие забавные случаи из своей карьеры пародиста, и так ее развеселил, что она улыбалась почти всю дорогу. Главное же, его непринужденное поведение позволяло ей считать, что между ними все осталось как прежде, а тягостного объяснения перед дверью его квартиры вроде бы и не было.
Однако, когда машина остановилась у ее дома, он, прежде чем распрощаться с Молли, снова на короткое время стал серьезным.
– Забудь о том, что я тебе сегодня наговорил, – сказал он. – Ладно?
Она согласно кивнула, решив продолжать игру и делать вид, что ничего не случилось, хотя знала, что ни он, ни она состоявшегося между ними разговора не забудут.
Неожиданно Марк взял ее за руку и вложил ей в ладонь ключ.
– Это ключ от моей квартиры, – сказал он. – Если тебе когда-нибудь понадобится место, где ты могла бы укрыться от мира, расслабиться и поговорить о том, что тебя волнует, воспользуйся им. Приезжай в любое время, когда почувствуешь в этом необходимость, – хоть среди ночи. Как говорится, мой дом – твой дом.
Она стиснула в руке ключ и сглотнула.
– Спасибо…
Марк изобразил на лице нарочито бодрую улыбку.
– Не стоит благодарности. До скорого…
Потом он сел в машину и укатил, оставив ее с покупками перед дверью.
Открывая замок, Молли подумала, что в доме непривычно тихо. Сгрузив пакеты на кухонный стол, она некоторое время стояла без движения и прислушивалась, но ничего, кроме негромкого жужжания холодильника, не услышала.
– Остин?
Ответа не было.
Она повторила его имя, на этот раз громче.
Тишина.
Остин все еще быстро уставал, поэтому она ничуть бы не удивилась, обнаружив его в объятиях Морфея.
Молли прошла в гостиную, где находился диван, на котором он имел обыкновение дремать, но Остина там не оказалось. Молли задернула шторы на окнах и прошла в гостевую комнату, ставшую с некоторых пор спальней Остина.
Никого.
Молли начала волноваться. Вернувшись на кухню, она подергала за ручку двери, выводившей на задний двор, – вдруг Остин отправился на прогулку? Дверь, однако, была закрыта, как и та, что вела из кухни в кабинет. Молли надавила на ручку и открыла дверь кабинета.
Поток света, хлынувший из кухни в темную комнату, высветил силуэт сидевшего за столом Остина. Он не двигался.
У Молли екнуло сердце.
– Что ты здесь делаешь?
Поскольку ответа не последовало, Молли стала шарить рукой по стене в поисках выключателя.
– Не смей!
Этот напоминавший звериный рык возглас заставил ее вздрогнуть и замереть на месте. Потом она почувствовала сильный запах спиртного.
– Никак ты напился? – укоризненным голосом сказала она, поскольку пить Остину запрещалось.
В ответ Остин рассмеялся. Смех его, однако, был настолько зловещим, что у нее мурашки поползли по коже. А еще она ощутила страх, который испытывала перед этим человеком прежде, но о котором уже успела забыть.
Остин наконец заговорил. На удивление довольно гладко – разве что чуть медленнее, чем обычно, и с более длинными паузами между словами.
– Где… машина?
Должно быть, он видел, как Марк высаживал ее из своего красного автомобиля.
– Машина?..
Молли провела кончиком языка по пересохшим вдруг губам. Неожиданно она поняла, что, собираясь заговорить с мужем, испытывает точно такую же панику, которую испытывала в прежние годы, когда муж на нее злился или просто находился в дурном расположении духа. Это открытие до такой степени ее поразило, что она почувствовала к себе презрение.
– У Марка.
Надеясь, что он не обратил внимание на легкую дрожь в ее голосе, Молли пустилась в объяснения:
– У меня в моторе что-то стало постукивать, ну, я и решила отогнать машину Марку. Он обещал посмотреть, что там не так.
Ее голос звучал виновато, и она ничего не могла с этим поделать.
– Как… как это мило. С… его стороны.
Способность Остина подпускать в голос сарказм нисколько от удара не пострадала. Его последние слова были им просто напитаны.
Установилось тягостное молчание. В комнате витало исходившее от Молли чувство вины и копился гнев, который излучал Остин.
У Молли дрожали ноги. Она поняла, что ей лучше присесть.
