Любили ли они друг друга хоть когда-нибудь? Было ли такое время, когда их брак можно было хотя бы отчасти назвать удачным?
Молли, впрочем, не могла не признать, что Остин дал ей то, чего не в силах был бы дать Джей, – чувство защищенности. Кроме того, она не могла не согласиться с тем, что в их жизни был-таки период, когда они целеустремленно и не жалея усилий строили свою семью, семейные отношения. Вернее, пытались их строить. К сожалению, для того, чтобы разрушить построенное, хватало подчас одного неосторожного слова, злого взгляда, даже пренебрежительного жеста…
– Ты…тогда… сидела со мной, – сказал Остин.
Точно, тогда она сидела на качелях вместе с ним. Рядом с ним и лицом к нему – как предпочитают сидеть на качелях влюбленные.
Теперь она стояла перед ним и он держал ее за руки. У них над головой сияла яркая луна, которая вышла из облаков. Она излучала серебристый свет, проникавший сквозь ветви дуба и высвечивавший под могучим деревом небольшой круг, в котором находились они с Остином. А со всех сторон окружала их непроглядная, черно-синяя бархатная тьма.
Он привлек ее к себе еще ближе – так, что их колени соприкоснулись.
– Тогда… шел… снег.
Да, тогда и вправду шел снег. Молли напрочь об этом забыла, а сейчас вспомнила. А еще она вспомнила, какие сильные тогда были у него руки. Остин крепко ее обнимал, и в его объятиях она чувствовала себя в полной безопасности.
Должно быть, в тот момент она его любила, почти любила. И, в принципе, могла бы выпестовать в себе любовь к нему. Могла бы… если бы обстановка в их семье к этому располагала.
– Тогда я… накинул на тебя… свое пальто.
Верно, он завернул ее в свое пальто, и ей стало тепло и уютно.
Что случилось с теми двумя молодыми людьми? Куда они исчезли?
Молли не имела представления, что подвигло ее на дальнейшие действия. В их с Остином отношениях она никогда не была активной стороной и ничего по собственной инициативе не предпринимала. Сбросив сандалии, она взялась обеими руками за веревки, на которых висели качели, а потом, раздвинув ноги, уселась верхом на колени Остина.
Остин крепко обхватил ее за талию.
– Ты готова? – прошептал он.
Теперь он был точь-в-точь таким, как тот, прежний Остин. Так, во всяком случае, ей казалось. Он вновь стал спокойным, сильным и уверенным.
Кое в чем, однако, он от того, прежнего, Остина все-таки отличался. Стал более глубоким, более эмоциональным, если не сказать – тонко чувствующим. Короче, обрел качества, которых она раньше в нем не замечала.
Была ли она готова? Да, особенно к хорошему.
– Начинай!
Чтобы раскачаться, им понадобилось какое-то время. Поначалу они все делали не в лад и очень над этим потешались. Но постепенно дело стало налаживаться.
– Только не очень высоко, – попросила она.
– Наоборот… надо высоко… до самых звезд…
Через какое-то время они подобрали подходящий для себя ритм, расслабились и стали ощущать собственные тела и взаимные прикосновения. Особенно… сидевшая верхом на коленях у Остина Молли. Она готова была поклясться, что у него начинается эрекция.
Когда Остин понял, что желание проснулось в нем, это так сильно на него подействовало, что он стал притормаживать полет качелей, а потом, упершись ногой в землю, и вовсе их остановил.
– Знаешь, что, Молли? – зазвеневшим от напряжения голосом произнес он. – Похоже, тебе лучше встать… Я думаю…
Но она не хотела вставать, не хотела останавливаться. На нее нахлынули чувства, которых она не испытывала уже очень, очень давно. Сердце неистово билось, нагнетая в сосуды кровь и разнося возбуждение по всему телу. И тогда Молли сделала то, чего никогда не делала прежде: остановила рвавшиеся из уст мужа слова поцелуем. Ее влажные губы прикоснулись к его сухим, горячим губам.
Нежно.
Стыдливо.
Поначалу он никак на это не отреагировал, если, конечно, не считать охватившего его изумления. Но тут же Остин откликнулся на ее поцелуй – медленно, неуверенно, как вступающий в пору зрелости подросток.
Робко.
Мягко.
Словно испытывая себя на выдержку.
Поцелуй стал затягиваться. Скоро язык Остина проник Молли в рот и стал там хозяйничать.
Оторвавшись наконец от ее рта, он прижался щекой к ее щеке и неровным, прерывающимся от волнения голосом произнес:
– Боже, что происходит?
Молли только еще крепче обхватила его бедра ногами и прошептала:
– Молчи. И ни о чем не думай…
– Молли, но я не могу… После того, что было…
«Вчера вечером», – хотел он сказать, но Молли ему этого не позволила. Прижав пальцы к его губам, она повторила:
– Молчи. Ну пожалуйста…
Было похоже на то, что Остин выбрал именно этот момент, чтобы начать анализировать свои с ней отношения. Момент был явно неподходящим. Она торопливо нащупала ширинку у него на шортах, расстегнула ее, попутно выяснив, что трусов на нем нет, после чего освободила его горячую, напряженную плоть из плена одежды.
