выгодных торговых сделок. Они вместе поужинали и увлеклись разговором настолько, что не заметили, как летит время. Тогда они покинули «Селение ремесленников» на западе бухты и отправились сперва на древние земли контестанов, а затем в новую гавань, откуда рыбак перевез их на хорошо укрепленный Гадзрубалом остров. С северного края крепости открывался изумительный вид на роскошные розарии, поразительной красоты игру красок в воде и загоны с различными животными. В середине острова, на котором жили и трудились двадцать тысяч человек, раскинулся огромный парк.
— Если уж ты не смог запомнить мое имя за десять часов… — Она улыбнулась, приятные круглые ямочки на щеках углубились, зубы поражали своей белизной — Сколько же тебе нужно времени?
— А сколько ты мне дашь?
— Пока только этот вечер. — Она прикрыла глаза рукой, словно защищаясь от яркого света.
— Сегодня ничего не получится, царица пряностей. — Он снова взял ее под локоть. — Меня ждут в крепости.
— Как важного гостя на пиру?
— Уж не знаю, кому я этим обязан, — он весело подмигнул ей, — С другой стороны, очень жаль, конечно.
— Можешь обнять меня за талию. — Аргиопа еще теснее прижалась к нему.
— Не хочу привлекать к нам излишнего внимания.. — Антигон провел языком по пересохшим губам.
— Внимания кого? Пунов? Или римлян?
— Последних.
Она воспринимала его просто как купца из Кархедона. Ему очень не хотелось, чтобы она слишком рано опознала в нем того самого Антигона.
— Мое судно стоит на якоре вон там, — она показала на восточную часть Мастии. — Оно называется «Дуновение Ветерка». Ночью и утром ты можешь там меня найти.
— Я непременно это сделаю, Аргиопа.
В пиршественный зал Антигон вошел под третий звук рожка. Вдоль стен стояли статуи и бюсты из белого, красного и зеленоватого мрамора. Лестницы были устланы египетскими, персидскими и индийскими коврами. К столам из черного дерева с инкрустациями из золота и слоновой кости были придвинуты удобные ложа и сиденья.
Гадзрубал по столь торжественному поводу надел длинную белую тунику и украсил голову лавровым венком. Завидев его, Антигон едва не подавился и с трудом сохранил невозмутимое выражение лица. Ганнибала также было нелегко узнать в чернобородом, черноволосом пунийском Аполлоне в белом хитоне с золотой тесьмой. Остальных — Антигон обнаружил здесь Муттина, Гадзрубала Барку, Магарбала и еще нескольких высокопоставленных пунов — вполне можно было спутать с придворными какого-нибудь царя из династии Селевкидов. Магарбал даже накрасил веки и устремил на Антигона томный взор.
Гадзрубал воистину предложил все, что могли предоставить иберийский Карт-Хадашт и дальние земли. В перерыве между отдельными блюдами на возвышении играли музыканты, обнаженные танцовщицы откровенно соблазняли гостей, уделяя особое внимание сидевшим в конце левого ряда с каменными лицами римлянам в пурпурных тогах. Антигон искоса наблюдал за ними, время от времени поглядывая на попеременно сменявших друг друга фокусников, пожирателей змей и укротителей животных.
Эго были те же самые послы, что несколько месяцев тому назад посетили ливийский Карт-Хадашт. Но вместо того чтобы направиться оттуда прямо в Иберию, они предпочли заехать в Рим с целью обсудить последние события. На севере Италии галльские племена, которые Рим намеревался в ближайшее время покорить, вторглись на земли его союзников и подвергли их страшному опустошению. Однако, согласно поступившим недавно сообщениям, в рядах галлов произошел раскол, они разделились на две армии, и теперь Рим уже не видел оснований для серьезного беспокойства.
Римских послов угощали изысканными винами, слегка разбавленными чуть кисловатой, щиплющей язык родниковой водой из иберийских гор и фруктовыми соками. Громоздившиеся на огромных бронзовых блюдах хлебцы, жареное мясо и рыбу гости могли брать двузубыми золотыми вилками и резать необычайно острыми бронзовыми ножами с ручками из рогов антилопы. Жирные руки следовало макать в бронзовые чаши с розовой водой и вытирать кусками льняной ткани. Затем целая дюжина рабов принесла блюда с печеньем в форме девичьих голов, египетских пирамид, извивающихся змей и слонов с бивнями из сладких корешков.
Пир закончился около полуночи. Почетная стража из ливийских гоплитов во главе с четырьмя пунами торжественно проводила гостей в отведенные им покои. Гадзрубал был, как обычно, бодр, ибо количество съеденного и выпитого никогда не отражалось на его состоянии. Он кивком подозвал Антигона к себе.
— С таким же успехом я мог угостить их вымоченным в воде зерном, — нерешительно произнес стратег, — Они лишь отщипнули по кусочку и отпили по глотку.
— Это лишь начало, стратег, — по липу Антигона скользнула чуть заметная улыбка. — Когда начнутся переговоры?
— В полдень, — Гадзрубал слегка зевнул и прикрыл рот рукой — До этого мы устроим для них в бухте небольшое представление с участием нескольких триер и пентер. Тебя же я хочу привлечь к участию в переговорах под именем Бомилькара. Возможно, мне понадобятся твой острый ум и хитрость.
— Слушаю и повинуюсь, мой господин. Могу ли я сейчас удалиться?
— Я заметил, что сегодня ты, как и римляне, очень мало ел и пил, — Гадзрубал недовольно поморщился. — На радость рабам, осталось очень много еды и вина. Они вполне могут сегодня пировать до утра. А что с тобой? Что-нибудь случилось?
— У меня ночью очень важная встреча. — Антигон положил руки ка плечи Гадзрубала.
— Понятно, — Гадзрубал понимающе усмехнулся, — Влечение плоти. Угадал?
По темным узким улочкам Антигон спустился к гавани и за тяжелыми, окованными железом воротами увидел слабое мерцание факелов и услышал приглушенные голоса.
Его корабль стоял возле мола. Антигон поговорил с собравшимся бодрствовать всю ночь Мастанабалом, переоделся в кормовой каюте и приказал отвезти его на лодке на другую сторону бухты.
Аргиопа уже ждала его.
— Вы знаете, что следует расторгнуть старые договора и заключить новый? — Гадзрубал говорил по- гречески.
— Знаем, — густым басом ответил глава римского посольства Квинт Фабий Максим и медленно положил руки на стол. — Об этом нас известили в Карфагене.
Антигон, представленный римлянам как глава налогового ведомства и хранитель архива Нового Карфагена, сидел рядом с Ганнибалом. Двадцатидвухлетний юноша во время переговоров упорно молчал. Несколько раз он легонько гладил пальцами пряжку своего легкого светлого хитона. В отличие от него римляне были одеты в тоги из плотной материи и сильно потели в этот жаркий день. Гадзрубал Барка, ставший уже одним из ближайших помощников стратега, также предпочитал ни во что не вмешиваться. Довольно сдержанно вел себя и Бодбал, представлявший здесь старейшин. Лишь в конце переговоров он заявил, что Карт-Хадашт готов безоговорочно признать ряд положений нового договора, поскольку они никоим образом не противоречат интересам пунов.
Острый ум и хитрость Антигона оказались невостребованными. Стратег Ливии и Иберии, утвердившийся на завоеванных землях не столько мечом, сколько путем заключения союзов с населявшими их племенами, сумел очаровать также и римлян. Под конец тон их речей смягчился, в них даже зазвучали дружеские нотки. Тем не менее держались они по-прежнему непреклонно.
Требования Рима сводились к пересмотру прежнего договора о разделе сфер влияния. Несколько десятилетий тому назад граница между ними проходила по предгорью неподалеку от Мастии. Севернее нее римляне и жители западных греческих колоний — прежде всего массалиоты — имели право создавать колонии и строить гавани, южнее — тем же самым могли заниматься пуны. Гадзрубал открыто заявил, что в
