уже собрались Ганнибал, Гадзрубал, Магон и ее молодой начальник Бостар. Среди многих незнакомых или полузнакомых лиц грек узнал предводителей конницы Муттина, Магарбала и Гамилькона, славившегося своей силой Ганнибала Мономаха, Созила, заведующего снабжением седоволосого Гадзрубала, а также посланцев старейшин Миркана и Бармакара. К удивлению Антигона, здесь присутствовал также его сын Мемнон, с которым он два дня назад пышно отпраздновал встречу.
Ганнибал, как обычно одетый в светлый хитон и окованный бронзой кожаный панцирь, громко хлопнул в ладоши, и шум голосов сразу же затих.
— Теперь мы знаем о намерениях римлян! И этим мы обязаны им! — стратег показан на робко жавшихся к стене грека и двоих галлов. — Консул Публий Корнелий Сципион направится в Иберию, консул Тиберий Семпроний Лонгин — в Ливию, которую в Риме называют
Он сделал долгую паузу, поочередно вглядываясь в глаза собравшихся, и подчеркнуто сухо продолжил:
— У Корнелия около тридцати тысяч воинов и шестьдесят кораблей, у Семпрония столько же легионеров, но кораблей вдвое больше. Нужны объяснения?
— Лилибей, — в устах престарелого Бармакара это слово звучало как проклятие.
— Да, друзья, Лилибей, — Ганнибал чуть улыбнулся и положил руку на рукоять неизменно торчащего из-за пояса британского меча. — Эту крепость построили и защитили именно мы. Там превосходная гавань и хорошо укрепленные стены. Но главное, оттуда можно за три дня достичь Карт-Хадашта.
— А где мы нанесем удар, стратег? — Ганнибал Мономах нетерпеливо вытянул руку. — Может, стоит встретить их в Ливии?
— Мы не успеем перебросить туда достаточное количество войск, — помедлив, ответил Ганнибал. — Нам не хватает кораблей. Если бы члены Совета отличались не только бережливостью, но еще и проницательностью…
— Так что же делать? — Здоровяк нетерпеливо повел мощными покатыми плечами.
— А что ты предлагаешь? — Ганнибал поправил напоминавший котелок шлем, — Плыть в Ливию? Или добираться под водой до Массалии?
Все взоры устремились на стратега. Сердце Антигона бешено запрыгало, в висках забилась кровь.
Ганнибал склонился над картой, представлявшей собой множество листов папируса, прикрепленных к нескольким сшитым друг с другом звериным шкурам. На нее были подробно и точно нанесены страны, города, расположенные не только на всем побережье Внутреннего моря. Антигон с удовлетворением отметил, что рисовальщики не забыли даже британский остров Вектис. В глазах рябило от названий рек, гор и племен Иберии и Галлии, подвластных Массалии земель с их такими желанными и недоступными дорогами, протянувшимися вдоль побережья к берегам великой реки Родан, поселений лигуров, бойев и инсубров[131], крепостей по другую сторону Иллирийского моря и македонских пограничных укреплений.
— Здесь и здесь, — Ганнибал показал сперва на Лилибей и Карт-Хадашт, затем на лигурийское побережье, — Семпроний может позволить себе не спешить и наверняка основательно готовится к походу. Нам нечего противопоставить ему. А вот здесь, на севере, собирает свои легионы Корнелий, готовясь перебросить их на запад по суше и по морю. У нас нет такого огромного флота, как у Рима.
Большинство собравшихся лихорадочно переводили глаза с Ганнибала на карту и обратно.
— Ну просвети же нас наконец, стратег! — не выдержал Муттип.
— Для защиты Карт-Хадашта мы заберем всех воинов из городов в южной и северо-западной части Ливии, — Он потер лоб, как бы собираясь с мыслями, — Корабли и часть войск мы также переведем туда. В Карт-Хадаште они нужнее, чем здесь.
— Но этого же мало? — Миркан воинственно вздернул седую бороду, — Римлян же тридцать тысяч человек, если не больше!
Все вдруг дружно встали и столпились вокруг Ганнибала. Стратег успокаивающе поднял руку и как можно более небрежно сказал:
— Карт-Хадашт способен не только выдержать долгую осаду, но и набрать солдат в дополнение к присланным нами. Гадзрубал знает Иберию, как никто другой, и прекрасно сумеет защитить ее. Он всегда сможет набрать в Гетулии лучников, а среди здешних племен — пехотинцев.
— А ты? — осторожно осведомился Миркан.
— А я поведу часть армии в Италию.
Гомон и выкрики заглушили могучий голос Ганнибала Мономаха.
— Что? — заорал он с таким видом, словно собирался схватить стратега за плечи и хорошенько встряхнуть, — Как ты сумеешь без кораблей плыть по морю? А на узких прибрежных дорогах тебя подстерегают римляне и массалиоты. Мы уже много раз говорили об этом.
— Но ведь дорога туда ведет не только вдоль побережья, — в глазах Ганнибала скользнула легкая тень, он чуть наклонился к карте и чиркнул пальцем по изображению Галлии и Северной Италии. — Этой зимой я послал туда лазутчиков, чтобы они договорились с вождями галльских племен. Бойи и инсубры с нетерпением ожидают нашего появления на их землях. Они обещали оказать помощь людьми и продовольствием. К союзу с нами готовы также племена на землях между Пиренеями и Роданом. Тут, правда, могут быть трудности, но их можно уладить.
— Но как? — Ганнибал Мономах от волнения непрерывно сжимал и разжимал кулаки. — Как ты попадешь к ним? Мы же не умеем летать?
Никто даже не улыбнулся. Ганнибал задумчиво посмотрел на карту так, будто никогда не видел ее.
— Есть еще один путь. — Он плавным жестом успокоил Мономаха и показал место в нижней части карты, где рисовальщики нагромоздили друг на друга несколько незакрашенных треугольников.
Тростинка в пальцах Созила скрипела, бегая по листу папируса. От усердия спартанец даже высунул язык. Из-за дверей слышались мерные шаги караульных. На крыше завывал разгулявшийся весенний ветер. На столе шуршала карта.
Ноги у Антигона подкосились, он неуверенно шагнул назад и опустился на скамью.
Антигон, сын Аристида, Багкинон — Бостару, сыну Бомилькара, временному владельцу «Песчаного банка» и члену Большого Совета Карт-Хадашта в Ливии.
Можешь сколько угодно считать меня безумцем, но я твердо заявляю, что намерен дойти с армией Ганнибала хотя бы до Родана. Я давно уже хотел побывать на юге Галлии, объездить земли, расположенные за Массалией, и посмотреть, какие товары там можно купить, какие выменять, а заодно навестить моего брата Аттала. Твой сын Бомилькар, наверное лучший из всех наших капитанов, выходит в море на рассвете. Он доставит тебе мое письмо, а заодно и несколько весьма занятных резных изделий, найденных или купленных мной севернее Ибера. Они, конечно, не слишком изысканны, но представляют определенную ценность.
Если верить картам и донесениям лазутчиков, мы сейчас находимся в тысяче стадиев южнее наиболее проходимого перевала в Пиренеях.
О сражениях скажу лишь несколько слов, поскольку почти не принимал в них участия, как, впрочем, и большая часть армии. Иллерконы, иллергеты, лакетаны, лаэтаны нападают из засады, но опасаются ввязываться в открытый бой — ведь они в отличие от меня отнюдь не безумцы. Ты даже представить себе не можешь, как много нас переправилось через Ибер — девяносто тысяч пехотинцев, двенадцать тысяч всадников, пятьдесят слонов. А еще лекари, кузнецы, шорники… С таким огромным войском иберы никогда не вступят в битву. Ганнибал предпочитает держать основные силы ближе к побережью. Сам он часто вместе с небольшими отрядами отправляется договариваться с различными племенами. Наши потери велики, но это уже не имеет никакого значения. Из всего войска лишь половина — испытанные в битвах воины, которых Ганнибал старается беречь, остальные — новобранцы, их стратег беспощадно бросает в бой, заставляя прямо на ходу осваивать боевые навыки.
До сих пор участники военного совета обязаны молчать, и потому армия толком не знает, куда именно она направляется. Лишь когда повернуть обратно будет невозможно, стратег откроет солдатам великую тайну. Пока же они могут только гадать, куда мы направляемся — на усмирение мятежных племен
