- Слушай, чувак, – сказал я, – всё, что было с нами, просто смешно, и то, что происходит с нами сейчас, тоже смешно. Давай я тебе расскажу, как всё было в действительности?
- Валяй, чувак.
И я всё рассказал Мэтту, вновь повествуя о том, как всё было в действительности. Безусловно, время доказало, что не было никакого возвращения к Экслу или воссоединения с “Guns N’ Roses”, потому что ничего такого в действительности и не происходило. Этот факт, казалось, убедил парней в том, что моё видение событий было правильным. Я никогда не считал, что мне нужно объясняться перед этими парням за свои поступки, но мне пришлось, что всегда выводило меня из себя. Но я перешагнул через это, также поступили и они. Когда я пообщался с глазу на глаз с Мэттом, я таким же образом побеседовал с Кёршнером, а затем с Даффом и Скоттом. В общем и целом, всё это было совершенно не нужной драмой, говорили ли об этом вслух или помалкивали. У меня просто не было времени на всё это. Но мы все справились с ней, и сегодня мы относимся к этому гораздо спокойнее.
Группа вновь собралась вместе и мы принялись репетировать в доме у Мэтта, в звукозаписывающей студии, устроенной в его гараже. Все вновь подключились к делу, и мы приступили к работе над новым материалом для нашего следующего альбома. Именно в то время я порвал мышцу плечевого пояса, занимаясь в тренажёрном зале, и отправился на приём к врачу. Он прописал мне несколько терапевтических упражнений и дал пузырёк викодина. Я знал чёрт возьми очень хорошо, что такое викодин и какой эффект он произведёт на меня, но то, что он был прописан мне моим врачом, казалось мне нормальным и действительно необходимым. Я принимал викодин согласно инструкции по применению – одну таблетку каждые четыре часа, а вскоре стал принимать по две каждые два часа и затем по одной каждые пятнадцать минут – такое происходит со мной всегда.
Но не только моя группа оказалась в опаcной ситуации, мы с Перлой погрязли в ссорах как никогда. Я шёл своей дорогой с викодином, а она шла своей. После рождения нашего второго сына Перла захотела сбросить тот вес, который она набрала во время обеих беременностей, и в процессе подсела на таблетки для похудения. Таблетки для похудения, по сути, – изысканная форма спида, и она принимала их бесконтрольно долго настолько, что это повлияло на её личность. Она и без того была сверхзаботливым, сверхуверенным человеком, который всегда опережал меня на два шага. Введение спида в это уравнение подчеркнуло особенности её характера так сильно, что она стала слишком невыносимой, чтобы я мог с ней уживаться.
Наши отношения становились всё более и более эмоционально неустойчивыми, так что я отправился в Лас-Вегас, чтобы принять участие в шоу “Rock Honors” 2006 года, устроенном телеканалом “VH1”, и вместе со своим приятелем Томми Ли мы исполнили там несколько песен “Kiss”. Пока я был в Лас-Вегасе, я встретился со своим другом, имевшим связи с поставщиками оксикодона, и набрал таблеток больше, чем мог унести. До этого мой друг победил рак, но тем временем он, как утверждают, попал в автоаварию, едва не окончившуюся летальным исходом, поэтому у него вновь был пожизненный рецепт на оксикодон. Когда тебе кто-то говорит, что у него рецепт вроде этого, ты не задаёшь вопросов.
К тому времени я был достаточно хорошо знаком с этим наркотиком, но подумал, что произойдёт, если я размельчу его, смешаю с водой и растворю его, чтобы вводить внутривенно. Я был приятно удивлён, когда понял, что это сработало. Я отлично провёл время в Вегасе, это было идеальным местом, чтобы убедиться в том, что именно сюда я шёл всё это время. Я задержался там на несколько дней больше, чем мне требовалось. Я просто ловил кайф. Я просто «чиппинговал», и зависимости у меня не было. («Чиппинговать»** означает принимать героин то здесь, то там.)
Я вернулся домой, а поскольку моя наши отношения с Перлой летели под откос, я занялся самолечением и отложил заначку викодина и оксикодона. Мы расстались с Перлой без лишних разговоров. Мы не виделись целый день. Я отправился в гостиницу неподалёку от аэропорта. Я погрузил в наш «хаммер» свою одежду, забрал кошку и в душе думал, что больше никогда не вернусь обратно. Я вовсе не был святым, но я не мог мириться с тем состоянием, в котором она пребывала. Я сказал ей, что ей нужно отправиться в центр реабилитации. Она согласилась. «Если я отправлюсь в реабилитационный центр, позаботься о детях», – это были её последние слова, которые она мне сказала.
Пока перла находилась в реабилитационном центре, всё стало плохо – няня следила за детьми, а я продолжал употреблять «окси» в «лечебных» целях. Я нашёл в Лос-Анджелесе поставщика и купил у него трёхмесячный запас. И пока я всё ещё не употреблял наркотики каждый день, я стал употреблять их каждую ночь. Я скрывал это от группы так же, как скрывал это своей семьи. Но в конце концов правда вылезла наружу: я стал принимать дозу перед репетициями. До этого я добился творческого единения с группой, имея незамутнённый рассудок, но в итоге полюбуйтесь на меня… Вот он я, как в тумане. Всё настолько вышло из-под контроля, что я ширялся прямо в туалете Мэтта, и всем было очевидно, что я находился под кайфом. И как и прежде, все хранили молчание, по крайней мере, какое-то время, а это многое говорит о терпимости внутри группы. Я даже не пытался скрыть свою зависимость от парней, которые уже хлебнули своих проблем, и вокалиста, у которого эти проблемы всё ещё оставались. В своей зависимости я вёл себя настолько отвратительно, что Мэтт даже обнаружил кровь на стене. Если меня всё ещё не выдавали мои отключки на репетициях, то эта кровь выдала меня с потрохами.
Мы продолжали работать, не то чтобы быстро продвигались вперёд, а так, просто сочиняли и в творческом плане просто топтались на месте. Я отправился вместе с Мэттом на концерт “Camp Freddy” в Вегас, но по большому счёту не затем, чтобы посмотреть их выступление, а чтобы связаться с поставщиком «окси» и закупиться у него. Я полагал, что я знал, что я делаю, но думаю, что тогда я не осознал, насколько быстро стал тёмной лошадкой. Я помню, как пробрался за кулисы во время того концерта, и все замолкли, когда я вошёл в комнату. И так начинало случаться каждый раз, в какое помещение я бы ни заходил.
Карл Стабнер (Carl Stubner), который был тогда и остаётся сейчас моим менеджером, позвонил мне, пока я был в Вегасе. Мы поболтали кое о чём, и хотя я не осознал этого в тот момент, он очень внимательно меня слушал, пытаясь оценить, в каком состоянии я находился. Я и не помню, о чём я тогда говорил, но внезапно он прервал меня
- Слушал, – сказал он, – будь со мной откровенным. Ты в порядке?
- Да, да, чувак, – сказал я, обманывая, – я в порядке. А что?
- Послушай меня… Я не буду учить тебя, как тебе распоряжаться собственной жизнью, и я не коп. Я просто хочу знать, в порядке ли ты? Потому что если нет, я готов помочь тебе. Но тебе придётся быть со мной откровенным.
- Я в порядке, правда… Да, в порядке.
Я отыграл концерт, я встретился со своим приятелем-поставщиком, я вернулся в Лос-Анджелес и я знал, что я слишком, мать твою, облажался, чтобы находиться рядом с Перлой, которая уже вернулась домой совершенно очистившаяся и здоровая, не говоря уже о том, чтобы находиться рядом с собственными детьми. И я совершил один поступок, который имел для меня смысл: я снял номер в гостинице в Западном Голливуде и выбрал день, когда я запишусь в реабилитационный центр. А до утра этого дня я намеревался прикончить все мои наркотики, которые я купил, прямо тут, в гостиничном номере, ну или в том месте, куда бы они меня ни завели. Перла и все остальные волновались за меня. Она была спокойна и терпелива, и именно поэтому мы любим друг друга именно так, как любим. Я не был в порядке. Но я был почти готов к тому, чтобы это признать. Я знал, что моему беспутному образу жизни нужно положить конец. Я решил подыскать себе какое-нибудь местечко подальше от своей жены и своей группы, чтобы после того, как я посвятил самому себе эти четыре запланированных месяца, оттянуться там на всю катушку. Я знал, что мне нужно было немного уединения и покоя. И я это получил.
На этот раз реабилитационный центр оказался для меня по-настоящему стoящим местом, потому что на этот раз я сдался. Вначале я выкинул наркотики, затем прояснил рассудок и немного поразмыслил над тем, почему мне нравилось возвращаться к одному и тому же раз за разом. Рано утром 3 июля 2006 года я записался в реабилитационный центр. Я провёл там все тридцать дней, и окончательно капитулировал … Я узнал о самом себе больше, чем только мог подумать. И начиная с этого дня, я не употребляю наркотики.
