Все стало на свои места. Мэтью потерял жену и, чтобы забыться, отправился в Африку.
Его жена была само совершенство.
Неудивительно, что, впервые увидев Финни, он весьма критически отнесся к ней.
Финни пытливо посмотрела на Готорна, но, целиком поглощенный своими полотнами, он не заметил ее взгляда.
– Прошу вас, уйдите, – обратился Мэтью к слугам. Его губы вытянулись в тонкую линию, лицо напряглось, и на нем появились морщины. Слуги переглянулись и поспешили прочь. Только Куинси остался. Радость исчезла с его лица.
– Ты тоже, Куинси.
Дворецкий не двинулся с места.
– Простите, если я причинил вам боль, сэр, – промолвил он. – Я думал… я полагал, что… – Слуга замялся. – Сегодня утром вы были в таком прекрасном расположении духа, что, увидев картины без покрывал, я взял на себя смелость…
Куинси умолк.
– Я понимаю, Куинси, – сказал Мэтью, смягчившись. – И ценю твои старания.
Дворецкий бросился к одной из картин:
– Через час их здесь не будет.
Однако Готорн остановил его:
– Не надо, Куинси.
– Но, сэр…
– Не надо!
Куинси быстро вышел.
Мэтью прикрыл глаза, потом снова взглянул на портрет жены. И столько было в его взгляде отчаяния, что у Финни болезненно сжалось сердце.
– Настоящая красавица, – прошептала она.
Мэтью резко повернулся, словно только сейчас заметил Финни.
– Красавица?! – гневно воскликнул он. – Да, она была красоткой! Но пользовалась своей красотой в определенных целях. Именно об этом мне и сказал отец. Вот о чем шел у нас с ним разговор. Теперь вы довольны? Может, хватит ко мне приставать?
– А я и не пристаю! – Финни покраснела, ибо Мэтью сказал чистую правду. – Я просто беспокоюсь за вас, хочу вам помочь.
Мэтью снова обратил взгляд на картины.
– Они и впрямь потрясающи, Мэтью. Вам следует снова взяться за кисть. Вы невероятно талантливый художник.
– Я больше не художник! – крикнул он.
Готорн схватил вазу и швырнул ее в его великолепный автопортрет. Рама с грохотом рухнула на пол, и не успела Финни опомниться, как он стал срывать полотна со стены и швырять их на пол.
– Прекратите! – Финни бросилась к нему.
Но Мэтью, оттолкнув ее, продолжал расправляться с картинами. Треск рвущихся полотен и ломающихся рам гулко разносился под высокими сводами потолка.
– Господи, что вы делаете?!
Готорн вне себя продолжал срывать картины, на лбу у него выступил пот. Он споткнулся, упал, снова вскочил и взялся за очередную картину. Остановился он, лишь когда все полотна и сломанные рамы валялись на полу.
Он повернулся к Финни и посмотрел на нее словно безумный: пусть только попробует хоть слово сказать!
Прерывисто дыша, Мэтью в изнеможении прислонился к мраморной колонне.
Они настороженно смотрели друг на друга.
– Зачем? – прошептала она. – Зачем вы это сделали?
Мэтью пренебрежительно пожал плечами:
– Не полотна я уничтожал, милая, а самого себя.
– Неправда!
Его высокомерие улетучилось.
– Перестаньте вести себя как дикарь. – У нее было такое чувство, будто ее со всех сторон подстерегают опасности. Как в Африке. – Я видела вас совсем другим. Вы прекрасный человек.
Мэтью расхохотался, и от его хохота у Финни по спине побежали мурашки.
– Прекрасный человек? Вы совершенно меня не знаете.
Он стал медленно приближаться к ней.
– Что вам угодно, мистер Готорн? – спросила Финни, почувствовав, как кровь забурлила в жилах.
– Собираюсь показать вам, какой я прекрасный малый.
– Ваш взгляд мне не нравится.
– Неудивительно.
