Как я пришел в Сознание Кришны...

После этого я углубился в чтение Писаний, но чем больше читал, тем страшнее становилось! Я понимал, что не смогу следовать всем заповедям. Святой Лука писал, передавая слова Иисуса, что если кто-то хоть малейшую заповедь нарушит, не войдет в Царство Бога. Я думал: «Как же так? Вот я, верующий человек, а пойду не в рай, а в ад?». Тогда я начал молить Бога дать мне разум понять, что же делать.

Вскоре пришел ответ: позвонил друг и сказал, что в магазин, в котором он работал, приходили кришнаиты и сказали, что у него очень одухотворенное лицо и что ему необходимо купить их книги. Он купил три. Также он прибавил, что они ему, в принципе, не нужны и что он мог бы продать их мне. Но я решил сначала взять почитать.

Когда я разложил эти книги у себя на столе, то даже не мог решить, с какой начать читать, все казались очень интересными. Открыл Бхагавад-гиту и понял, что эту книгу мне послал Господь и что не прочитать ее я не могу, а если прочитаю, то должен буду следовать тому, что в ней написано. Я понял, что попал в «ловушку», но горевать не стал, напротив, очень вдохновился!

Поначалу мне трудно было принять все, что писал Шрила Прабхупада, так как я не ожидал, что мне предстояло вечно служить Богу в духовном мире, и что это будет единственное мое занятие. Поэтому решил сначала читать тексты без комментариев. Философия мне очень понравилась, и я решил взять ее на вооружение, оставаясь христианином. Продолжал читать Библию, Бхагавад-гиту, курить травку и размышлять. Как-то раз «додумался» до того, что решил совершить какое-то жертвоприношение. Начал деньги в пепельнице сжигать, очень красивое разноцветное пламя было!

В честь крещения Иисуса Христа я решил поститься 40 дней. Христиане, правда, в этот день из поста выходили и начинали мясо есть, но я этого не знал и решил, что проверю: смогу ли без мяса, рыбы и яиц 40 дней прожить. Недели через две я уже твердо решил, что на всю жизнь вегетарианцем останусь. Стал искать преданных, и Господь меня посылал всегда в то место, где распространяли книги. Общаться пока стеснялся, просто постою, посмотрю и в полном блаженстве домой уезжаю. Приглашали на программу, но я боялся, думал, что там одни бабушки.

Один раз все-таки осмелился и поехал. К моему удивлению и радости, там было много молодых людей. Вдруг на сцену выходят два молодых человека в белых простынях и две девушки в цветных, они начали петь и танцевать. Я даже смеяться начал от неожиданности.

Лекция мне очень понравилась. Я тогда уже знал из книг, что надо принять духовного учителя, и решил принять этого лектора. Следующую лекцию давала женщина, и я подумал, может, ее своим гуру выбрать? Но еще через программу объявили, что приезжает гуру, Прабхавишну Свами. И тогда я понял, кто такие гуру. Приезд каждого был большим праздником.

Я начал повторять 16 кругов Харе Кришна маха-мантры. Как-то раз зашел к своему другу, он предложил мне покурить травки. Ну, покурили, коньяку выпили. Он меня и спросил:

— Что тебе теперь за это будет? Я ему:

— Ничего! Кришна говорит в Бхагавад-гите, что если Его преданный совершает самые дурные поступки, то все равно следует считать его святым!

На следующий день взял четки в руки и почувствовал, что нет никакого вкуса повторять мантру. Еще через несколько дней я начал искать другую религию. Читал Рериха, Ауробиндо, Библию, еще что-то, Аум синрике по радио слушал — все не то. Месяца через два зашел ко мне товарищ, я ему летом проповедовал о Кришне без всякой надежды на успех, но он у меня тогда книжку взял почитать «Жизнь происходит из жизни». И вот он зашел и попросил рассказать ему про Кришну. Мне неловко было сказать, что я больше не кришнаит, религия-то хорошая, только себя я в ней не нашел. В общем, стал я рассказывать ему о Кришне, как мог и сам вдохновлялся. Потом взял почитать «Источник» и понял, что лучше этого я уже никогда ничего не найду.

Через два года пришел жить в храм. Так я начинал пытаться осознать Кришну.

Дмитрий с. Курба

Детство до 13-и лет — это счастье, наполненное друзьями, маленькой уютной сельской школой, тишиной леса и любимой бабушкой.

Отрочество — это резкая противоположность беззаботному детству.

Переезд в Сухуми, другая бабушка и война за самого себя, за свое место «под солнцем». Было все: слезы, веревка на шее, драки, любовь, спорт. Были и пакет с клеем на голове, и бензин в баке, и первая сигарета под стаканчик водочки. Ну и, конечно же, абсолютное нежелание постигать науки. Переезд надолго выбил из колеи.

Но к дурному я не пристрастился: не курил, почти не пил, усиленно занимался каждый день спортом, влюблялся и был любим. А самое главное — много читал.

У нас была хорошая библиотека, мама была учителем немецкого языка, много выписывали газет. Бывало, ели один хлеб, но зато читали большое количество прессы. Остались вдвоем с мамой, родители разошлись, когда мне было пять лет. Мама как человек разумный не мешала мне видеться с отцом и его родственниками.

Время было перестроечное. Ломалось все, ломалось и сознание, начали говорить о возрождении духовности. Тогда это меня еще не тронуло, хотя я был очень рад, что справедливость восторжествовала.

Книги я читал запоем с одной целью — понять взаимоотношения между людьми. Они меня научили основным вещам: не воровать, уважать других людей, никому не делать проблем и довольствоваться малым, хотя большого и не было. Но они не дали главного — Бога.

После окончания школы я осуществил свою мечту и вернулся на свое «болото» — в Курбу, к своей любимой бабуле. Устроился на работу, пилил лес на пилораме, гулял со своей будущей женой, читал, а главное — наслаждался покоем.

Перед армией женился, жена была на сносях. В армию проводили, как положено на селе, шумно и весело. После отпуска остался дослуживать в Сухуми.

Войны еще не было, но ситуация была неспокойная, поэтому добровольцев брали с удовольствием.

Когда началась война между абхазцами и грузинами, то за один год она унесла с одной только абхазской стороны три тысячи человек убитыми.

За четыре месяца войны, от начала ее и до своего ранения, я испытал все ощущения и чувства, которые можно представить.

Первое чувство было растерянности, когда услышал выстрелы и крики отца-командира: «Иди, куда хочешь, мы теперь отвечаем только за себя».

Мама осталась в зоне оккупации, что с ней, я не знал в течение двух последующих лет, а увидел только через четыре года.

В течение длительного времени я не верил, что все происходящее реальность. Но, верный присяге и мужескому долгу, я не удрал в Россию, как сделали остальные трое сослуживцев и группа офицеров, а присоединился к абхазским формированиям и стал принимать активное участие в войне по мере своих возможностей.

Следующее сильное впечатление произвели тела пяти убитых молодых солдат, которых привезли ночью на базу, где формировались отряды ополченцев. Тогда стали зарождаться мысли о бренности жизни и о легкости ухода из нее.

На следующий день, когда мы выходили из города, произошел обстрел вертолетами. Тогда, испытывая животный страх, я вышел из тела и вознесся на вершину дерева, росшего на горе. Я понял, что тело может работать по неведомым нам законам, и подумал о невозможности полностью им управлять.

История с артобстрелом.

Противоборствующие стороны в Абхазии договорились вывести свои воинские подразделения за пределы Сухуми. Мне и одному абхазцу поручили сопровождать машину с боеприпасами. Погода была