дороге, и кочегарка с подогревающейся смолой стояла прямо перед нашим домом. Днем невозможно было дышать из-за дыма гудрона, а по ночам в стоявшей внизу грузовой машине продавцы арбузов устраивали веселые гулянки. Это были невыносимо дикая музыка и крики под окнами ночью и дым асфальта, гудрона и машин, автобусов днем. Как в таких условиях развивать духовные мысли при диких болях в теле? Маме это удавалось. Днем она не спала, всё время приходили люди, иногда лежала с закрытыми глазами или, как она говорила, «корчилась, как червяк, от боли». Она не стонала, но я без слез не могу вспомнить, как ей было тяжело.
Однажды она рассказала, что в моменты самой дикой боли видела себя совсем в другом месте: идущей вдоль хрустального ручья с другими девушками при лунном свете в удивительно красивом лесу. Она только знала, что она идет на встречу с Господом. А иногда жаловалась, что какие-то приведения, бестелесные, без определенных форм, но сильные и злые, окутывали ее паутиной. Я видела это, когда она начинала тяжело дышать, и ее глаза расширялись от ужаса. Нам принесли четки из дерева ним, и как только мы их надели маме на шею, сразу же духи перестали мучить ее. Потом повесили эти четки над ее головой. Они (злыдни) больше не появлялись.
Помню, как мама одной ученицы пришла и села возле мамы. Жалея ее, она стала гладить маму по волосам. Перед этим она вытирала слезы, увидев маму такой исхудавшей, и ее рука была мокрой. Проводя по волосам нашей мамы рукой, она обнаружила кучу волос у себя на руке. Волосы у мамы стали выпадать целыми прядями. Эта бедная родительница была в шоке, а наша мама спокойно сказала: «Да, видите, тело совсем разрушается». Какой это был контраст: несчастная гостья и спокойная больная мама.
У нас было самое ценное — знание о вечности души, и поэтому мы не так безысходно воспринимали все. Многие мамины коллеги неодобрительно относились к нашей духовной практике, но, ценившие маму как человека, приходили навестить ее. Некоторые прямо ругали меня за то, что я хожу дома в
Мы с мамой вдохновляли себя на выздоровление, читая книги натуропатов о сокотерапии и голодании. Но в середине июля мы перестали это делать. Врач пришла, посмотрела на маму и, отведя меня в другую комнату, со слезами на глазах сказала: «Доченька, как хорошо, что ты веришь в Бога! Я уже ничего не могу сделать — раковый код включился, и его не остановишь, четвертая стадия». Все надежды рухнули. Да, у нас был самый хороший врач, но самые разные методы лечения были бессильны. В моем сознании рухнула стена сомнений.
За 20 дней до ухода мамы приехали наши духовные сестры Кришанги и Биндумати. Это было неожиданно, муж Кришанги зашел, принес матрацы, одеяла, а следом появилась она и сказала, что будет помогать. Не сговариваясь, то же решение приняла Биндумати. Мама привыкла служить всем и была очень обеспокоена тем, что кто-то хочет ей помочь. Она с трудом согласилась, чтобы они остались помогать нам, она не хотела никого обременять. Я бесконечно благодарна этим
« За несколько дней до ухода мамы я получила письмо: «Дорогая Лилавати даси! Пожалуйста, прими мои благословения. Вся слава Шриле Прабхупаде. Мне жаль слышать, что твоя мама очень больна и может оставить тело. Пожалуйста, сообщи ей, что я думаю о ней, и она непосредственно должна сосредоточить свой ум на Святом Имени в этот трудный момент. Она была обучена и не должна иметь никакого сомнения. Она должна оставить свое тело счастливо, зная, что она может идти к Кришне, если примет полную защиту у Его лотосных стоп теперь. Мои благословения с нею! Всегда Ваш доброжелатель Индрадьюмна Свами». Это письмо мы получили так неожиданно, было чувство, что Сам Господь хочет нам это сказать. 19-го августа, утром, мама, как обычно, после утренних процедур, так как говорить уже не могла, попросила листок бумаги с ручкой и еле разборчиво написала:
«Значит, это был яркий сон: на экране врач показывает мою опухоль и говорит: «Неизлечимо», а рядом стоят Кришна и Баларама (в клетчатых пиджаках) и девица какая-то (я знаю, что ее Кришна излечил от рака). И я спрашиваю Кришну: «Ну, почему Ты не хочешь и меня вылечить?» И Баларама говорит: «И, правда, почему?» Кришна, улыбаясь: «Да уже не надо. Надо привыкнуть к общению». Но все это на фоне ужасных болей». Мама не могла говорить, мы держали бумагу, она писала. Пришедшей старшей сестре мама писала: «Ведь эти муки могут продолжаться до весны и вообще до бесконечности». А мне в тот же день: «Руки ослабли, все дрожит. Тело требует через каждые 5 минут внимания. И ночь — самое ужасное. И придется просить Люду (впоследствии Биндумати) лечь ближе. Есть же предел. И свет не выключайте. Сил уже нет поднять с пола (неразборчиво). Предложите томины розы, она обижается, что рвет бутоны, а вы их не используете». Это другая мамина сестра тетя Тома приносила охапки роз, и мама просила, чтоб мы не забывали предлагать их Божествам. В этот вечер мы не стали выключать свет до 24-х часов, читали книгу «Прабхупада» Сатсварупы Даса Госвами. Я молилась Божествам: «Мои дорогие Господа! Спасибо Вам за то, что Вы открываете мне мои недостатки. Пожалуйста, простите меня за оскорбления, вольные и невольные. Я не могу просить Вас ускорить события, но у меня нет сил. Прошу, дайте мне силы не жаловаться и, не уставая, молить Вас, и зависеть лишь от Вашей милости». В каком-то полузабытьи прошло время с полуночи.
Около 5-ти утра мама попросила меня принести воды с медом. Я обрадовалась, она выпила несколько чайных ложек. А мне жутко захотелось спать, Кришанги и Биндумати начали читать
Мы стали молиться, включили запись
Похороны были на следующий день. Всю ночь мы: тетя Тома, Нандаприя и Кунти — пели разные молитвы из песенника у постели мамы. На похороны собралось много маминых коллег, и я слышала за спиной: «А что она не плачет? Кришнаиты не плачут, что ли?» Честно говоря, речи директрисы и завхоза школы, что мама была звездочкой и богиней, я почти не слышала. Только когда Шуддха
4-го сентября мы получили письмо от
Это произошло так, как никто и никогда не представлял. В ноябре
Поэтому это их милость — мамы, давшей мне жизнь,
