воспоминание – щелчок!.. Щелчок не ветки, а курка… Забила тревогу: «Я никому не успел сказать»…
Широко раскрытые глаза увидели звезды – уже не наверху, а прямо перед собою. Взмахнув руками, он повернулся на месте и боком повалился в нетронутый ласковый снег.
23
Катя и Валька шли рядом на лыжах по тихой озаренной звездами тайге.
– Остепенишься! – говорил Валька.
– Не остепенюсь! – отвечала Катя и, оттолкнувшись палками, выносилась вперед.
– Остепенишься, – повторял Валька, догоняя ее.
– А вот не остепенюсь!
– А вот остепенишься, – настаивал Валька. – Сына заведем – остепенишься.
Катя вспыхнула и пустилась бежать. Валька погнался за нею и уже настигал ее, когда она крикнула:
– Вот еще! Жены ему мало, сына захотел! – и залепила в него огромным снежком. Но она была благородна и не побежала дальше, пока он фыркал и отряхивался.
– Ну и захотел, – упорствовал Валька, крутя головой, чтобы стряхнуть снег.
– Ну и хоти!
– А ты не хочешь?
Катя снова умчалась вперед и оттуда крикнула:
– Некогда!
– А бегать время есть?
– Бегать – это организованная борьба с цингой.
Они снова пошли рядом.
– В здоровом теле здоровый дух, – важно продолжала Катя, – а ты с глупостями. Ты сперва заслужи сына, а потом проси.
– А разве я не заслужил?
– А что ты такого сделал?
– А ты?
– Я тебя спрашиваю, на обратных не ездят.
Валька схитрил:
– Раз я заслужил тебя, наверно я что-нибудь да сделал.
Катя запнулась было, но потом нашлась.
– Я тебе поверила авансом, – сказала она. – Ты еще должен оправдать доверие.
– Я тоже тебе поверил авансом, – буркнул Валька. – Можешь особенно не задаваться, я не хуже тебя.
– Хвастун! – крикнула Катя. – От такого хвастуна и сын хвастунишка будет!
Он нагнулся за снежком, но Катя изо всех сил побежала вперед. Они долго гонялись по тайге, крича и смеясь. Когда Валька настиг ее и хотел натереть ей лицо снегом, она с размаху кинулась к нему на шею; он выронил снег, поворчал для виду и поцеловал ее. Все еще запыхавшиеся от быстрого бега, они стояли, опершись на палки, очень счастливые.
В морозной тишине отчетливо прозвучал выстрел.
Они стояли и прислушивались.
– Охотится кто-нибудь? – неуверенно сказал Валька. Но Кате вдруг стало страшно. Тайга показалась темной и время – поздним.
– Пойдем, – шепотом сказала она и направила лыжи в сторону, где раздался выстрел.
Они вышли к кирпичному заводу и, обогнув его, пошли по снежной дороге в город. И оба разом остановились.
На снегу, раскинув руки в обледенелых рукавицах, лежало запрокинутое назад неподвижное тело.
Они наклонились над ним и узнали. Широко раскрытые глаза Морозова остекленели, в них отражались звезды. Катя и Валька, дрожа, смотрели на него и друг на друга.
Потом Катя сказала:
– Беги скорее.
Он без слов надел лыжи и побежал.
Катя сидела одна в лесу около трупа, слишком подавленная, чтобы бояться.
По дороге, взметая снежную пыль и подпрыгивая, летели сани. За санями на лыжах несся Валька. Андронников соскочил на ходу. За ним выскочил врач, спрыгнул с облучка с докторским чемоданчиком в руке Тарас Ильич.
– Незачем, – сказал Андронников, отстраняя врача. – Поздно.
Катя быстро рассказывала:
– Идем мы, остановились. Вдруг выстрел, Валька говорит – охотятся. А я подумала – нет. Говорю, пойдем. И так мне стало страшно. Бежим, бежим… А тут он лежит…
