Покорение Южного полюса. Гонка лидеров

Ханссен водил пароходы Северной линии вдоль побережья Норвегии, когда Запфф рассказал ему о вакансии на «Йоа». Он, конечно же, сразу загорелся желанием занять это место, оставив жену и маленького сына ради неопределенного количества лет в Арктике.

Большой трудностью для Амундсена оказалось найти первого помощника. Он искал офицера военно-морского флота, в основном из-за их теоретической подготовки, поскольку это давало возможность возложить на него руководство научной частью экспедиции. Но в Норвегии желающих не нашлось, и единственным кандидатом оказался датский морской офицер лейтенант Годфред Хансен. Поскольку он был датчанином и братом-скандинавом, говорящим (почти) на таком же языке, его кандидатура подходила почти так же хорошо, как и кандидатура норвежца. Он плавал в водах Исландии и, помимо всего прочего, обладал прямолинейным копенгагенским чувством юмора. Амундсен решил взять его.

Хансен открыто попросил Нансена направить от своего имени запрос командованию военно-морского флота Дании на разрешение участвовать в плавании. Нансен ответил согласием. «Это хорошо проработанный план, – написал он в своем запросе. – Экспедиция тщательно и блестяще снаряжена и экипирована, как ни одна из прежних».

Хансена освободили от службы на четыре года, и он стал полноправным первым помощником Амундсена.

Тем временем команда пополнилась вторым инженером – им стал Густав Юл Вик, артиллерист норвежского военно-морского флота.

Теперь их было всего шесть человек. По любым стандартам – небольшая экспедиция.

В феврале Амундсен нашел время для еще одной поездки в Потсдам, чтобы окончательно удостовериться в правильном понимании инструментов, от которых зависела точность определения магнитного полюса. Ему по-прежнему недоставало 20 тысяч крон, но Амундсен считал, что, находясь под патронажем Нансена и короля Оскара II, сможет убедить кредиторов подождать с выплатами до завершения экспедиции. Он собирался заработать на газетных статьях – Нансен уже начал переговоры от его имени с газетами разных стран. Северо-Западный проход стоил одного-двух заголовков на первых полосах, а это означало деньги от рекламы – в свое время. Амундсен считал, что в данный момент следует сконцентрироваться на главном и завершить приготовления с той тщательностью, которой требовала его душа перфекциониста.

По возвращении в Христианию он постепенно расстался с наивными иллюзиями. Кредиторы стали еще настойчивее и требовали погашения долгов– до отплытия. Наибольшее беспокойство причинял один из них, угрожавший конфисковать «Йоа», если его условия не будут выполнены.

Три месяца Амундсен пытался найти деньги. Даже активное участие Нансена до последнего момента не вселяло в него уверенности в том, что нужные средства будут найдены. Но в этот отчаянный момент все решилось благодаря родственникам.

Двоюродный брат Олаф Дитлев-Симонсен, подающий надежды судовладелец (впоследствии один из крупнейших в Норвегии), вспомнил о родственных узах и предоставил Руалю кредит в несколько тысяч крон.

16 июня все дела были окончательно улажены, и теперь Амундсен наконец-то мог отправиться в путь. В качестве сознательного символического акта он решил отчалить в полночь. Город затянуло вуалью облаков, лил дождь. На пустынном, полуразрушенном причале не было никого, кто бы мог сказать ему «до свидания». Тихо, почти украдкой «Йоа» выскользнул из фьорда в открытое море.

Так началось первое плавание под командованием Амундсена. О его лидерских способностях красноречиво свидетельствует тот факт, что, несмотря на все трудности, команда поддерживала Амундсена, хотя ее члены не могли оказать своему капитану никакой поддержки, кроме моральной, даже Годфред Хансен, явно видевший его неудачи в деловых вопросах. Все почувствовали облегчение, выйдя из территориальных вод. Когда норвежский берег окончательно пропал из вида, появился Амундсен с бутылкой рома и предложил всем выпить. «Ну что ж, друзья, мы избавились от кредиторов, – сказал он. – Теперь все зависит от того, как каждый из нас будет исполнять свои обязанности. Все просто. В добрый путь!»

Человек (среди прочего) определяется тем, кого он любит. Из всех исследователей Северо-Западного прохода Амундсен выбрал в качестве образца для подражания того, кем больше всего пренебрегали: Ричарда Коллинсона.

Коллинсон был капитаном Королевского военно-морского флота Великобритании и командовал одной из многих экспедиций, целью которой стали поиски Франклина. Он провел в Арктике на корабле «Энтерпрайс» четыре года, с 1850 го по 1854-й. Ему не удалось найти следов Франклина, но посчастливилось открыть сотни миль новой береговой линии, не потеряв при этом ни одного человека. Экспедиция в целости и сохранности вернулась на родину на своем корабле. А вот капитан Роберт Ле Мезурье Макклур, командовавший «Инвестигейтором» и подчинявшийся Коллинсону, потерял свой корабль и нескольких членов экипажа, после чего его спасла специально организованная дорогостоящая экспедиция. Он не был профессионалом– своего дела. Но именно на его долю выпали все яркие приключения. Ле Мезурье Макклур стал первым человеком, который завершил прокладку пути по Северо-Западному проходу. И уже никого не смущал тот факт, что сделал это моряк, потерпевший крушение и вынужденный бесславно выходить в безопасный район по льду. Все почести достались ему. А Ричарду Коллинсону, сумевшему избежать неприятностей, должного уважения не оказали.

Амундсен хорошо понимал Коллинсона, чей дневник, опубликованный после его смерти, был одной из любимых книг юного Руаля. И строфа из «Като» Аддисона, размещенная на титульной странице этой книги, стала его девизом:

Не смертные успех определяют; мы, Семпроний, способны только заслужить его.

Глава 8 Школа Арктики

Амундсен совершил приятное открытие: оказывается, у него обнаружилась способность «управлять счастливым кораблем», как говорят моряки. Неопределимый и ценный дар, особая черта личности. Этот дар нельзя купить, он не следует из возможности командовать. Казалось, Амундсен был благословлен свыше. В своих письмах он откровенно рассуждал на эту тему:

На борту «Йоа» мы учредили маленькую республику… Учитывая собственный опыт, я решил дать всем находящимся на корабле как можно больше свободы – чтобы каждый чувствовал независимость в своей сфере деятельности. В таком случае обычно возникает – у разумных людей – спонтанное и непроизвольное чувство дисциплины, которое гораздо более ценно, чем принуждение. Каждый сознательно ведет себя как ответственный человек, и к нему относятся как к рациональному человеку, а не к машине… Желание хорошо выполнять свою работу еще больше возрастает – и результаты становятся все лучше и лучше. Именно это и нужно было нам. Мы все на корабле трудились над достижением единой цели и с радостью помогали друг другу.

Уважение оказывалось не чинам, а людям, просто по-человечески, в соответствии с концепцией превосходства личности.

Один лоцман сказал, что корабль Амундсена – это самое поразительное из всего, что он видел. «Приказов не отдавали, но все, казалось, точно знали, что нужно делать».