столько золота мне, столько света одной? Рано утром с горы я спускаюсь к реке, золотые дары — листья клена — в руке. Ноги сами несут, моя ноша легка. Как по небу, плывут по воде облака. Поклонюсь до земли — листья клена прими! ГДЕ У ЛЮДЕЙ НАЧИНАЕТСЯ ЛЮБОВЬ? Что любовь для меня? Это — Дух, наш с тобой неусыпный пастух. Это — выплеск волны на реке, след загара на детской руке. Что любовь для меня? Это — горсть подаянья, нечаянный гость. Лишь перо от жар-птицы в руке, след, размытый волной на песке, дня неверный рассвет. Это — страх, страх за все, что рассыпется в прах. Любовь — как мечта — раствориться в пространстве собственного вымысла и влиться в пространство гармонии со всем сущим.
О землю грянуться — и перелетной птицей мне шею вытянуть, и выпростать крыла, и с лебединой стаей устремиться в края, где не в сезон — сезон тепла. Я на земле стою двумя ногами и, запрокинув голову, смотрю на стаю лебедей под облаками, плывущую на юг по октябрю… Женщина стоит на крыльце своего дома, смотрит на цветы палисадника, на яблони в саду — и любит всю Землю. На этой территории есть место для двоих.
Не во сне, а наяву вон из городского плена, босиком ступить в траву, окропить росой колена! Наяву, а не во сне огородная былинка рвется в рост на радость мне, и по мне простолюдинкой, непокрытой и босой, и при всем честном народе хлопотать весь день-деньской то в саду, то в огороде, а под вечер истопить с милым баню. Ближе к ночи пару банному остыть и не застить светлы очи. Чтоб любила, чтоб любил, что есть силы, что есть мочи, что б ни значило светил внеземное многоточье! Как видится любовь из космоса? Быть может, любовь сама — некая космическая субстанция? Как она приходит на землю? Есть ли школа любви?
Если и есть, то у каждого своя собственная. Безудержной страсти нельзя научиться. Он женщину встретил: со взглядом волчицы, с неслышною поступью твари лесной, с подпалиной рыжей в прическе копной. Глаза, чуть раскосые, свойство имели присущее зверю, — они зеленели от страсти, и в полную фазу луны зелеными искрами были полны. Он пил этот яд и не чаял напиться, все глубже в глаза погружаясь волчицы. А что же сама «волчица»? Хорошо с тобой мне быть женщиной бульварной, по тебе с ума сходить от любви угарной. Обнял — голая земля для меня перина,
