15
Вернулась Розамунда. Лоб ее перерезали две морщинки.
— Ничего не понимаю, — сказала она. — Почему-то мне никто не ответил…
Она улыбнулась, но улыбка получилась натянутая.
Подойдя к Виллему, Розамунда взяла его за руки:
— Пока ты здесь, тебе нечего бояться.
— Там на лестнице кто-то стоит, — прошептал Виллем. — Я слышал…
— Зачем кому-то понадобилось забираться сюда? — спросила Розамунда, глядя Виллему в глаза.
— Может, это Сюденъельм?
Розамунда еле заметно вздохнула.
— А ты не ошибаешься, может, он вовсе не такой, как ты думаешь?
— Ведь я же убежал от него!
— Идем!
Виллем повиновался. Розамунда повернула выключатель, и лестница озарилась желтым светом.
Они начали подниматься по ступенькам. Розамунда все время держала Виллема за руку. В тишине шорох ее платья казался Виллему раскатами грома.
Неожиданно лестница закончилась.
Наверху никого не было.
Однако… Виллем принюхался. Он почувствовал какой-то знакомый запах. В доме Розамунды этот запах был чужой. Где же могло так пахнуть? Сегодня он уже слышал этот запах, но где?
Розамунда молча повела Виллема дальше. Они вошли в первую комнату, заглянули за кресла, в шкафы, осмотрели все уголки. Никого. Они прошли в другую комнату.
Они проходили комнату за комнатой, спальню за спальней. Какие-то непонятные помещения. И всюду Виллем слышал тот же запах, что и на лестнице..
— Ну, убедился, что здесь никого нет? Тебе просто показалось, — сказала наконец Розамунда.
Они остановились в небольшом коридоре у высокого окна, в которое заглядывала осенняя ночь.
Однако Виллем знал, что он прав. В доме кто-то был, кто-то спрятался от них, и даже Розамунда не могла найти его.
— Давай-ка лучше… — Розамунда не успела договорить, в дверь дома громко застучали. Виллем и Розамунда вздрогнули.
— Боже мой! Так поздно? Кто же это?
Она торопливо направилась к лестнице.
— Идем, Виллем! — крикнула она, сбегая вниз.
Но Виллем остался в коридоре. Взгляд его был прикован к окну. Окно было приоткрыто, в щель тянуло холодом.
Виллему показалось, что это сон. Он подошел к окну и открыл его.
За окном все было залито белым лунным светом, чернели тени, было по-осеннему холодно.
Под окном виднелась темная крыша маленькой веранды, и по ней кто-то полз.
— Я тебя вижу. — неожиданно для себя сказал Виллем.
Темная фигурка выпрямилась и подошла к окну. Виллем посторонился, чтобы она могла перелезть через подоконник.
Перед ним в сумраке стояла Карина.
— Ты пришла за мной? — спросил он.
Карина покачала головой.
— Я убежала от Сюденъельма, — сказала она и продолжала, не дав Виллему опомниться: — Когда ты сбежал, он вовсе не рассердился. Но был очень расстроен, как я и говорила. Он уселся в углу и не хотел ни с кем разговаривать. А я задумалась. Мне хорошо жилось у Сюденъельма, но он никогда не обещал, что я в будущем перестану быть невидимкой. А ты был уверен, что это невозможно, и смело сбежал от него… Мне стало страшно, я почувствовала себя такой трусихой…
Она горько вздохнула и опустила глаза.
— Как ты меня нашла? — спросил Виллем.
— На поляне под деревом сидел твой чудной друг. Он даже не хотел со мной разговаривать, потому что все время пытался вспомнить что-то очень важное.
— Питер? — удивился Виллем. — Так он меня еще не забыл?
— Забыл, но потом вспомнил. Когда я спросила у него, где ты, он очень расстроился, потому что никак не мог понять, о ком идет речь. Но потом все-таки вспомнил тебя и даже показал, в какую сторону ты убежал. Хорошо, что здесь мало домов, я стала заглядывать во все окна и наконец нашла тебя.
Виллем молчал. Ему не хотелось думать о Питере. Ведь он все еще сердился на него.
— Понимаешь, — продолжала Карина. — Мне вдруг стало одиноко. Захотелось, чтобы ты был рядом… Если ты не против… Мне тоже хотелось бы перестать быть невидимкой.
Карина вдруг ойкнула и отпрянула от окна. Виллем обернулся.
На крыше веранды, где только что была Карина, появилось какое-то огромное существо, похожее на человека. Растрепанные волосы торчали во все стороны. Кончики пальцев серебрились. Глаза напоминали две черные дыры. Лицо было мертвенно-бледно. Красный рот безобразно кривился.
Сквозь закрытое окно они отчетливо услышали знакомый голос:
— Карина, вернись, будь хорошей девочкой!
Сюденъельм почти плакал.
Карина замотала головой.
— Нет, — прошептала она и отодвинулась от окна, ее пальцы впились в руку Виллема.
Сюденъельм протянул к ней руки, но их разделяло оконное стекло.
— Тебе было так хорошо у меня, — уговаривал Сюденъельм Карину. — Ты ведь никогда не жаловалась. Вспомни, как я тебя нашел! Была холодная ночь, дул ветер, лил дождь.
Карина дрожала. Ее пальцы постепенно разжались.
— Тебе некуда было идти, у тебя не было крыши над головой, не было дома. Слова «мама» и «папа» ты давно забыла. Ты даже не знала, сколько времени бродяжничала в одиночестве… Помнишь?
И Карина вспомнила. Она нерешительно двинулась к окну.
— Ты была невидимкой, — продолжал Сюденъельм. — Только я мог тебя видеть. Помнишь, как ты этому обрадовалась? И дети, которые жили у меня, тоже тебя видели. Ты обещала, что никуда от меня не уйдешь. Помнишь, Карина?
Карина и это вспомнила. Она медленно приближалась к окну. Виллем хотел удержать ее, но был не в силах пошевелить даже пальцем. От голоса Сюденъельма на него напало странное оцепенение.
— Ты навсегда останешься для всех невидимкой, — сказал Сюденъельм.
Он злобно сверкнул глазами на Виллема и снова перевел взгляд на Карину.
— Не слушай Виллема. Он ошибается. Уж я-то знаю! Тебе суждено всегда быть невидимкой.
— Неправда, — прошептал Виллем. — Это не может быть правдой! Я не верю ему! Не слушай его, Карина!
Карина закрыла глаза. Она дрожала всем телом, медленно переводя взгляд с Виллема на Сюденъельма.
— Вернись домой, Карина! — умолял Сюденъельм. — Я дам тебе вдоволь шоколада, позволю читать любые книги. Ты сможешь делать все, что захочешь! Карина, милая, вспомни, как я старался, чтобы тебе было хорошо. Где бы ты сейчас была, если б я не нашел тебя тогда ночью? Ты бы до сих пор бродила по мокрым дорогам, мерзла холодными ночами. Или превратилась бы в воздух и слезы.
— Нет! — закричала Карина, она зажала уши, затопала ногами. — Замолчи! Хватит! Я не вернусь к тебе! Никогда!
— Карина!
В черных глазах Сюденъельма вспыхнуло красное пламя, казалось, оно проникает и сквозь стекло.
