Виллему стало интересно, он этих сказок не знал.
— Будешь рассказывать свои сказки мне и потерянным мальчишкам?
— Обещаю, что каждый вечер буду рассказывать вам сказки, если ты возьмешь меня с собой в свою замечательную страну!
— Летим! — воскликнул Питер и схватил Карину за руку.
Виллему стало грустно. Ведь сейчас на месте Карины мог быть он.
— Ну, полетели!
Питер поднялся над землей, но Карина выдернула у него свою руку.
— Я не умею летать, — грустно сказала она.
— Не умеешь летать? — Питер приземлился возле нее и наморщил лоб. — Кто-то мне недавно говорил то же самое. Странно. Но я знаю, что ты умеешь летать, я в этом уверен. Летать умеют все, только многие забыли, как это делается. Сперва представь себе, сколько приключений тебя ждет в стране Нетинебудет, а потом вспомни все свои обиды и огорчения. И ты сразу взлетишь. Ну, попробуй!
Карина так и сделала. Она закрыла глаза, и на лбу у нее появились морщинки. Питер взял ее за руку и терпеливо ждал. Постепенно морщинки на лбу у Карины разгладились, и она заулыбалась.
Питер тихонько оторвался от земли и осторожно потянул Карину за собой. Она тоже оторвалась от земли.
— Я лечу! — закричала она. — Лечу!
— Ну? Что я тебе говорил? — Питер был в восторге.
Они поднимались все выше и выше, весело переговариваясь. Вот они уже парили над лесом. Питер отпустил руку Карины. Карина взвизгнула и замахала руками. Теперь она летела сама.
Они скользили в дорожке лунного света. Волнистые волосы Карины развевались на фоне звездного неба.
Виллем, не двигаясь, следил за их полетом. Несколько раз он смахнул слезу.
Он остался совсем один.
Его обступал безмолвный, бескрайний лес. Где же знакомая тропинка? Вокруг черные холодные тени, темнота…
Питер был с ним совсем недолго. И совсем недолго Виллем знал Карину. И вот уже их здесь нет.
Виллем приложил руки ко рту и крикнул им вслед, его слова понеслись над макушками деревьев, но Виллем не был уверен, что они его услышат:
— Он обманывает тебя, Карина! Там нет ни одного мальчишки, ни одного пирата! Дикие звери давно покинули остров. Питер там один! Он нарочно заманил тебя, он боится одиночества. Там нет даже русалок!
Виллем умолк. Возможно, насчет русалок он преувеличил. Но все остальное — правда, в этом он не сомневался.
Виллем не жалел, что остался. Но смотреть, как другие улетают в далекую, неведомую страну, было все-таки грустно.
Вдруг он услышал, или ему только почудилось:
— Прощай, Виллем, прощай!..
Наверное, это кричала Карина.
Виллем еще видел их, но кто из них Карина, а кто Питер, уже не различал. Они летели, обгоняя друг друга, потом вдруг свернули и скрылись из виду.
— Карина!
Виллему показалось, что это крикнул он сам. Однако, оглядевшись, он увидел Сюденъельма.
— Неужели она и в самом деле улетела с этим мальчишкой? — с отчаянием сказал он. — Ах, Карина, Карина, зачем ты это сделала? Лучше, чем здесь, там тебе не будет. Я хорошо знаю, как тяжело быть маленькой, да еще невидимкой. Кому-кому, а уж мне-то это хорошо известно. Но я знаю также, что незачем становиться видимым. Мы, невидимки, видим друг друга, и этого достаточно. Карина, я никогда тебе не рассказывал, как сам в детстве был невидимкой. Мне удалось с этим справиться, и я дал себе слово помогать всем, кто попадет в такую же беду. Я хотел помочь тебе, Карина. Не покидай меня!.. Я не сделал ничего плохого…
Сюденъельм упал в мох на колени. Он рыдал, закрыв лицо руками.
К нему подошел мальчик. Это был Тур. Он положил руку на плечо Сюденъельму.
Сюденъельм замотал головой, не отрывая рук от лица.
— Вы слишком добры ко мне. Я не заслужил этого. Лучше уходите, бросьте меня. Как-нибудь доживу один…
Тур покачал головой.
— Мы не уйдем. Ты нам нужен. Ты спас нас.
Сюденъельм быстро встал, слезы его мгновенно высохли. Твердым голосом он крикнул:
— Пошли!
И они углубились в лес. Сюденъельм шагал впереди, дети — за ним. Вскоре они скрылись из виду, и вокруг стало совсем тихо.
— Не забывайте Карину! — шепнул Виллем им вслед, но так тихо, что сам почти не расслышал своих слов.
Небо вдруг окрасилось розовым светом. Занималось утро.
Звезды погасли одна за другой — целый день они будут отдыхать. Возможно, как раз сейчас Питер и Карина приземлились в Русалочьей лагуне.
Розовый свет разгорался все ярче. Он тронул верхушки деревьев. Между стволами засверкали солнечные ворота, открылись зеленые коридоры.
Проснулись осенние птицы. В ветвях сонно зевнул ветерок. Две ледяные звездочки, сиявшие в луже под старой елью, растаяли и погасли. Солнце постепенно заливало лес, стало почти как летом. Между двумя разлапистыми елями проходила тропинка, она вела к лесному озеру. По ней в утреннем тумане приближались три фигуры. Впереди шел папа. Он часто оборачивался к Розамунде, которая шла за ним. Один раз они даже взялись за руки — это папа помог ей перепрыгнуть через ручей или канаву.
Последним шел Мерлинсен. В тумане казалось, что он не идет, а скользит. Голубой плащ, словно парус, трепетал у него за спиной.
Они шли из ночи в день. Виллему было приятно видеть их.
Мама, папа и дедушка, — звенели у него в ушах слова Карины. Виллем не обращал внимания на вернувшуюся головную боль, но прогнать ее усилием воли он тоже не мог.
Прищурившись, он смотрел на папу, Розамунду и Мерлинсена, плывущих в золотистом тумане.
Послышался смех — это смеялся папа. Ему ответил смех Мерлинсена.
Черноту памяти озаряли вспышки молний. Виллем сжал голову руками. Он боялся, что она вот-вот лопнет.
Наконец солнце развеяло остатки ночного тумана, и вся троица окончательно вступила в день. Они шли легким шагом, и Виллем уже сомневался, держал ли папа Розамунду за руку. Куда-то исчез великолепный плащ Мерлинсена. Но ведь у Розамунды Мерлинсен был в плаще? Виллем своими глазами видел, как этот плащ колыхался в тумане.
Теперь за спиной у Мерлинсена болтались лишь концы голубого шарфа, обмотанного вокруг шеи.
Мерлинсен уже не пританцовывал. Он перепрыгивал с кочки на кочку. Видимо, берег лесного озера был заболочен.
От боли в голове Виллем закрыл глаза.
— Виллем, где ты? — услышал он голос Розамунды.
— Виллем! Иди сюда! — позвал папа.
— Виллем! — подал голос Мерлинсен.
Виллем слышал, что Мерлинсену нравится произносить его имя.
От их слов сумрак в его голове постепенно рассеялся. И Виллем ясно увидел то, что было от него скрыто.
Он увидел вчерашний день…
