когда у него было плохое настроений или что-то не ладилось. Кондитер не задавал лишних вопросов, но Вилюем чувствовал, что он прекрасно все понимает. Приветливость Сюденъельма, его теплый взгляд и бесплатные леденцы действовали лучше всяких утешений.
На лицо хозяина кондитерской упал свет. Седые волосы были гладко причесаны. Широкая куртка — расстегнута.
Он переступил через порог и посмотрел на папу. Виллем невольно вздрогнул. Нет, наверное, ему просто почудилось. Но полумрак вокруг Сюденъельма внезапно изменил его облик, напомнив Виллему о чем-то, что он видел совсем недавно.
А не мог ли я видеть Сюденъельма с растрепанными волосами, в просторном длинном сюртуке?
Да нет же, мне это только показалось, решил он, но уверенности в том у него не было.
Кондитер не отрывал глаз от папы. И слава Богу, подумал Виллем. Вот он что-то сказал и покачал головой. Папа кивнул и развел реками, Дверь за Сюденъельмом закрылась, и папа медленно побрел назад.
Виллем посмотрел на кондитерскую, на ее приветливые окна и решил, что он все-таки ошибся.
— Питер, ты его видел?
— Ну, видел. А что в нем особенного? — спросил Питер. Старик как старик, и пахнет от него лакрицей и конфетами.
Значит, Виллему все померещилось.
Он оглянулся, папа был уже в двух шагах от него. Виллем поспешно отступил в тень.
— Ну, все, папу повидали. Теперь быстренько потренируемся и айда в страну Нетинебудет, — сказал Питер.
Папа остановился и посмотрел на часы. Виллему послышался вздох. Питер вздрогнул.
— Что это? — прошептал он. Какой-то знакомый звук.
Виллема так и тянуло подойти к папе. Он с трудом подавил в себе желание выйти на освещенное место. Папа вздохнул так глубоко, так грустно… Но Виллем все-таки пересилил себя. Нельзя ему к папе. Нельзя… Пока…
— И там его нет, и здесь. Где же еще его искать? — тихо проговорил папа.
Он огляделся.
Фонарей на Липовой аллее почти не было. Из окон домов сочился желтоватый свет, но середина аллеи скрывалась во тьме. Лунный свет сюда не достигал. Верхушки деревьев слабо серебрились, но в аллее все равно было темно.
Виллем и Питер прижались к ограде. За оградой росла сирень, ее ветви свешивались наружу. Осень уже начала обрывать с них листья. Виллему показалось, что он уловил слабый запах цветущей сирени, но этого не могло быть. Ведь сирень отцвела несколько месяцев назад.
Папа вглядывался в темноту Липовой аллеи. Потом он медленно повернул голову в ту сторону, где стояли Виллем и Питер. Его взгляд заскользил по стенам домов, по забору.
Виллем затаил дыхание. Взгляд папы остановился на ограде, у которой стояли они с Питером. Его глаза слабо блеснули в темноте. На какой-то миг они напомнили Виллему стеклянные глаза плюшевого медвежонка.
— Виллем! — позвал папа. — Ты здесь?
Не задержался ли его взгляд чуть дольше на том месте, где притаился Виллем? Случайно папа позвал его или почувствовал, что Виллем где-то близко?
Однако к ограде папа не подошел. И больше ничего не сказал. Понурив голову, он зашагал по аллее.
Папа отказался от поисков. Виллем понял, что папа сдался.
— Папа! — крикнул он, то ли вслух, то ли про себя.
— Т-с-с! — шикнул на него Питер.
Папины шаги раздавались все тише. Но его голос глубоко тронул Виллема. Он понял, что папе без него плохо.
— Ну, идем? — прошептал Питер.
Виллем повернулся к нему. Случайно его взгляд упал на дом Сюденъельма.
Свет в окнах погас. Черные стекла были похожи на черные дыры. Скрипнула дверь. Кто-то вышел на улицу.
— Идем, — шепотом позвал Питер и потянул Виллема за собой.
— Виллем…
— Кто это?
Виллему показалось, что кто-то подходит к нему. И снова послышался тихий шепот:
— Виллем, подожди…
Но Виллем ждать не стал. Наоборот, он пустился наутек, Питер полетел рядом. Только на Широком проспекте, залитом светом фонарей, они остановились.
Виллем обернулся. Позади никого не было.
7
— Ну, приступаем к тренировкам! — скомандовал Питер. — Ты сам сказал, что лететь долго и надо потренироваться, чтобы поскорей долететь до страны Нетинебудет.
Питер говорил торопливо, и ему не стоялось на месте, он то и дело взмывал вверх и описывал круги над асфальтом.
Он совершенно забыл про осторожность, но, к счастью, его никто не видел.
Виллем не слушал Питера. Его мысли были далеко, он думал о папе. Виллем все отдал бы за то, чтобы идти сейчас рядом с папой.
— Виллем, в чем дело? — настороженно спросил Питер и опустился на тротуар.
Папа уже почти дошел до дому. Вот сейчас он завернет за угол, поднимется в гору и выйдет к Липовому тупику. Все дома там одинаковой высоты, но разного цвета. От проезжей части их отделяют деревья. Ветви деревьев переплелись друг с другом, однако расстояние между деревьями оставляло место для солнца.
— Виллем… — Питер шагнул было к нему, но остановился.
Вот папа шагает по тротуару, поддавая ногами опавшие листья. Поднимается по ступенькам крыльца — ступенек пять — и шарит по карманам в поисках ключа. Конечно, ключ отыщется лишь в последнем кармане. Потом папа войдет в подъезд и дверь за ним захлопнется.
Дальше воображение Виллема не шло. Что-то сдавило ему горло, и с каждым папиным шагом сдавливало все сильнее.
— Я вижу, никуда ты со мной не полетишь, только обещаешь, — помолчав, сказал Питер. Голос у него был обиженный, как у маленького.
Виллем мгновенно перенесся из Липового тупика обратно на Широкий проспект. Они с Питером стояли под фонарем. Желтый свет падал Питеру на лицо. Виллему показалось, что он побледнел и осунулся.
Слова Питера задели Виллема за живое. Он хотел было возразить, но Питер перебил его:
— Пожалуй, полечу-ка я один! — Голос у него слегка дрожал, а по лицу пошли белые пятна. — И зачем только я сюда прилетал! Мне бы сразу догадаться, что тебе моя помощь не нужна. Прощай!
И он взмыл в воздух.
— Постой!
У Виллема стало совсем скверно на душе, когда на его глазах Питер растворился в ночной темноте. Он почувствовал, что к нему приближается Сюденъельм, а папа был так далеко от него!
— Не улетай, прошу тебя! — взмолился Виллем.
— К тому же я понял, что страна Нетинебудет для тебя ничего не значит, — сухо сказал Питер, и Виллему стало больно от его слов.
