II. Автобиография философа
Сумма и остаток представляет автобиографию как форму философской работы. Довольно интересно посмотреть, как сам Лефевр размышляет в своей книге об автобиографии:
«Автобиография, написанная со всей основательностью, — не как защитительная речь в пользу приемов доказательства невиновности, использующихся современниками, или для будущих поколений — предполагает исследование, тон, стиль и почти целый словарь. Она должна бесстрастно вдаваться в любую подробность, какой бы банальной или неприятной она ни была. Тот, кто рассказывает о своей жизни, кто берет на себя такое невыносимое обязательство и утверждает, что сделает его выполнимым, кто хочет, чтобы это повествование имело смысл, должен опуститься в самые глубины, которые психолог тщетно пытается достичь. Он должен избегать грубых капканов, ибо даже их топорность и осведомленность о них не очень помогают в том, чтобы их обойти: обесценить себя или восторгаться собой, придавать большой смысл незначительному и наоборот. Пытаясь ухватить универсальное через исключительную частность, он должен знать, что без приближения эту правду постичь труднее, чем любую другую. Он не может не тематизироваться. Между значимыми анекдотами (но кто может знать, что значимо, а что — нет? Может, автобиографии стоит оставить возможному читателю в качестве труда для выделения смысла?) он не может не вставить фрагменты более широкой действительности: портреты, описания. Автобиография, став литературным жанром, подвергается опасности, которая подстерегает всю литературу: смешивать нынешнее сознание с ситуациями, когда-то пережитыми в сомнениях, проецировать на выполнение сознание выполненного, пройденного, с тех пор усвоенное и приобретенное. В автобиографии, как в романтическом повествовании или хронике, взаимодействуют и перекрещиваются многочисленные времена и многочисленные сознания: время прожитого и время знания, время сомнения и время уверенности, время рассказанного, рассказчика и читателя. Как направить их отношения и конфликты к взаимному оплодотворению? Автобиография становится искусством, хотя им она не должна бы быть. Выявить решающие моменты в индивидуальной биографии так же сложно, как и определить их в истории народа, общества, цивилизации. И вот результат: судьба… А момент решения? И вообще, было ли это решением или решающим моментом, выбором или отказом от него, свободой или отчуждением? Анализируя такой момент, обнаруживаешь зерно того, что последующие времена должны были развить; но зерна могут умереть; и пусть они гибнут! Углубление анализа заставляет вернуться в предыдущий момент, когда обнаруживаешь то же самое зерно, более слабое, более развитое, смешанное со многими другими, Где располагается истинное рождение? Почему это семя развилось, тогда как другие дали себя задушить? Когда человек встречает то, что искал, он говорит, что постиг здравый смысл, причины и следствия, последовательность в пространстве перемени: детерминизм. Он не ошибается. Он усвоил нечто, семенной мотив, как говорили некоторые старые философы. Но детерминизм никогда не обходится своими средствами. Необходимость никогда не является достаточной. Она отсылает к другой вещи: дальше, глубже — а также в последовательности ближе. Она отсылает ко всей истории, которую невозможно написать, ибо она не имеет воспринимаемых границ; в этой истории вторичные или производные причины, с виду неосновные, в определенный „момент“ смогли стать основными; в этой истории незамеченные противоречия смогли направить ее на замеченные проблемы и противоречия, поменять или изменить на противоположный их смысл и их эффективность».
Выводы
В заключение мы хотим сказать, что эта книга-итог была важным этапом, почти расколом в творчестве Лефевра. «Это переход от гусеницы к бабочке», как сказал Эдгар Морен. Хота ее можно рассматривать как самый значительный труд философа, тем не менее странно, что она является практически единственной из его 60 книг, которая так и не была переведена. Действительно, Лефевр был переведен на четыре десятка языков. Лишь Сумма и остаток остается труднопереводимой как из-за своего объема, так и из-за стиля, порой очень поэтического.
Под редакцией Жана-Франсуа Маттеи
Философские произведения
Словарь
1992
Эта последняя работа отличается от всех тех, обзор которых мы привели в предыдущих разделах. Действительно, речь здесь идет не о произведении какого-нибудь автора, не о книге философа, а о книге всех произведений по философии, представленных и резюмированных творческим коллективом под руководством Жана-Франсуа Маттеи. Это словарь, сумма всех философских сочинений, начиная от истоков и до наших дней.
Если нам кажется важным посвятить ему один раздел, то только потому, что эта работа является важным инструментом, которого никогда еще не существовало. Это уникальная книга в истории философии, заполнившая имеющийся пробел. Она является посредником между читателем, интересующимся философией, и огромным полем философских произведений. Она позволяет читателю составить первое представление об уже существующих сочинениях; более того, резюме, написанное специалистом, помогает при прочтении и понимании самого сочинения.
Презентация
Составлять резюме этой книги не имеет смысла; лучше ее описать. Словарь состоит из двух томов (общее количество страниц — 4616). Первый представляет Произведения философов — представителей западной философии с III тысячелетия до нашей эры до 1885 года. Во второй том включены Произведения западной философии с 1889 по 1990 год), размышления азиатских авторов, концептуализация традиционных обществ, а также каталог, указатель и таблицы.
Энциклопедический труд
Эта книга занимает определенное место в энциклопедии, проект которой был задуман в 1951 году Андре Жакобом и которая приобрела форму многотомного труда. Первый том, написанный коллективом под руководством самого Андре Жакоба, посвящен Философской вселенной и представляет проблемы философии. Второй, составленный под руководством Сильвена Ору, дает Философские понятия.
Третий том этой энциклопедии интересует нас больше всего потому, что содержит Философские произведения.
В этой части Произведения отсылают к написанным подлинникам, книгам и эссе, начиная с возникновения письменности и до наших дней и занявшим свое место в философии. Ж.-Ф. Маттеи, окружив себя многочисленными людьми, весьма компетентными в различных областях знаний, сделал определенный выбор. Выбор — это всегда трудный момент в таком предприятии. Что взять? Что оставить? Но «выбрать» предполагает прежде всего провести учет письменного наследия философии. Здесь опять возникает трудность: надо было решать, что является философским произведением, в качестве критерия отбора противопоставляя его литературному произведению. Более того, в последние годы на уровне произведений философия очень разнообразилась. Действительно, что общего между отрывками из Ницше, диссертациями тех, кого он называет «рабочими философии», Принципами математики Уайтхеда и Рассела и Смехом Бергсона? И что можно сказать о Почтовой открытке Деррида, Трактате Витгенштейна, Бесконечной беседе Бланшо или же Исследованиях деонтической логики Калиновского? Философия — это умозрительное заключение, говорит Гегель. Однако сегодня авторы
