– Роберт сказал Кэсс, что их отношениям пришел конец, и рассказал ей о нас.
– А как вы узнали об этом?
– Мне сказала сама Кэсс.
– Когда?
– В три часа дня тридцать первого октября.
– То есть в Хэллоуин? В день, совпадавший с днем ее рождения?
– Да.
– А дата – как насчет даты?
– Я совершенно в ней уверена.
– И во времени?
– Да. Я смотрела на часы, ожидая возвращения Роберта. Он приехал к Кассандре около часу дня, и, когда зазвонил телефон, я решила, что это он.
– А где были вы?
– В своем доме в Бель-Эйр.
– На каком расстоянии ваш дом находится от дома миссис Тесье в Брентвуде?
– Точно не знаю. Знаю только, что недалеко, в нескольких милях.
– Ладно. Давайте вернемся к телефонному звонку в три часа дня тридцать первого октября. Вам звонил Роберт?
– Нет, Кассандра.
– И что она сказала?
– Ваша честь, у нас нет никаких доказательств этого звонка, кроме слов свидетельницы, – перебила защитника Мэлори Мейсон. – Кассандра не помнит об этой так называемой беседе, поэтому нам не следует принимать ее к сведению.
– Она говорит, что не помнит, – вмешалась Николь. – Кто-нибудь из вас видел «Эхо тьмы», где Кэсс играла женщину, потерявшую память?
– Ваша честь!
– Я знаю, как отделить факты от пустых разговоров, миссис Мейсон, и мне хотелось бы выслушать, что скажет миссис Хэвиленд. – Судья Барнс обернулась к Ллойду: – Продолжайте.
– Благодарю, ваша честь. Пожалуйста, расскажите нам, Николь, что же сказала миссис Тесье.
– Она была очень расстроена. Она угрожала. Она сказала, чтобы я держалась подальше от Роберта, что их связывают крепкие отношения и он никогда не оставит ее. По ее словам, они только что занимались любовью.
– Значит, Роберт был с ней, когда она звонила вам?
– Нет. Он был со мной. Он вошел как раз в тот момент, когда мы с Кэсс разговаривали. Я была в ярости – ведь я думала, что это правда. Но когда я увидела, как он расстроен, и заметила кровь на его рубашке…
– Кровь?
– Кэсс так расцарапала его, что по всей груди были видны следы от ее длинных ногтей.
– Вы их действительно видели?
– Конечно.
– Миссис Тесье не сказала вам, что Роберт напал на нее?
– Нет, она не говорила об этом. Она описывала только в довольно подробных деталях их страстное сексуальное сношение.
– Ваша беседа с миссис Тесье окончилась, когда вошел мистер Форест?
– Почти. Я передала трубку Роберту, и он еще немного поговорил с ней. Вообще-то Роберт не жестокий человек. Через несколько часов он остыл и решил сопровождать Кассандру на Радужный бал. Но он и не думал мириться с ней, – просто хотел сделать их расставание не таким печальным.
– Это было благотворительное мероприятие?
– Да.
– Итак, вы сказали, что Роберт Форест позвонил миссис Тесье и предложил сопровождать ее на бал?
– Да. Но когда Роберт, не найдя Кассандры, увидел только ее машину, он решил, что она уехала с кем-то другим.
– И тоже уехал?
– Да.
– Почему мистер Форест собирался поехать именно на этот бал? Он что, тоже принимает участие в устройстве судьбы детей?
– О да. Больше всего Роберта возмущает насилие над детьми, творимое родителями дома.
– Ваша честь, – обратилась к судье Мэлори Мейсон, – если мистер Форест желает, пусть займет свидетельское место и расскажет нам, как он беспокоится о побитых и обездоленных женщинах. Мы были бы счастливы услышать также его ответы на вопросы, которые, возможно, мы захотим ему задать после того, как он будет приведен к присяге. Это мы рассматриваем как любезность с его стороны.
– Но Роберт был там, – настаивала Николь Хэвиленд. – Он произнес речь и…
– Стоп, – прервала излияния свидетельницы судья Барнс. – Мы поняли, что мистер Форест выступает против насилия в кругу семьи. И, осмелюсь заявить, мы согласны с ним, так как придерживаемся тех же взглядов. А теперь, мистер Ллойд, давайте продолжим и поговорим о событиях того дня.
Лицо Люциана Ллойда буквально светилось восторгом по поводу того, что его свидетельница ухитрилась сказать все, что ей надлежало.
