французского посла, Нельсон пришел в ярость. «Скажите, а от безумия вы лечите? — спросил он своего врача. — Ибо я и впрямь схожу с ума, слыша, как наши гнусные подлецы впряглись во французский экипаж… Надеюсь, мне эти идиоты такого приема никогда не окажут».
12
Борьба за место в Вестминстере оказалась чрезвычайно напряженной. Худ, поддерживаемый правительством, набрал 6694 голоса, Фокс — 6233. На второй день предвыборной кампании банда худовских матросов буквально с кулаками набросилась на сторонников Фокса, и лишь некоторое время спустя их оттеснили ирландские носильщики.
13
В правописании Нельсон никогда не был особенно силен: оригиналы его писем нередко существенно отличаются от опубликованных версий, прошедших академическую редактуру. Действительно, как отмечал капитан Мэхон, поднявшись на палубу корабля в совсем еще юном возрасте, «он, подобно большинству удачливых моряков того времени, получил весьма скудное образование. При этом, в отличие от некоторых других, Нельсон так и не избавился от эксцентричного стиля и даже грамматических ошибок как естественного результата недостаточной школьной подготовки. Его письма дышат энергией и отличаются прямотой, но в них нет ни стилистического изыска, каким отличается переписка Коллингвуда, ни безупречной точности, свойственной Сен-Винсену и Саумаресу. Напротив, стиль писем Нельсона постоянно портят неуклюжесть выражений и дурной английский».
14
Еще большую опасность Нельсон стал представлять после того, как потерял правую руку и серьезно повредил зрение. В Холкеме он ходил на охоту довольно часто, но практически безуспешно.
15
К 1791 году, когда Коуки нанесли визит в Бёрнем-Торп, отношения их с Нельсоном заметно улучшились. А шесть лет спустя он принимал в подарок из Холкем-Холла дичь — шесть куропаток, двух фазанов и зайца.
16
В постскриптуме к письму, адресованному 5 августа 1796 года сэру Гилберту Эллиоту, Нельсон уже приписывает сей девиз самому себе: «Бог всегда помогал мне в моих предприятиях, я верю в Его благословение… Мой постоянный девиз — «Fides et opera»».
17
Возможно, Аделаида Коррелья являлась не только любовницей Нельсона, но и шпионкой. Некоторый намек на данное обстоятельство содержится в письме, посланном Нельсоном сэру Гилберту Эллиоту 3 августа 1796 года из Ливорно: «Некая старая дама пересказывает мне все, что слышит, а это как раз и требуется нам». А в письме Нельсона, адресованном уже самой певице и написанном на корявом французском, имеется постскриптум с намеком на некую услугу, оказанную ею:
«Ма chere Adelaide, Je suis artant en cette moment our la Mere, une Vaiiseau artir avec moi our Livorno; Croire moi toujours Votre chere mie Horatio Nelson». (Дорогая Аделаида, в настоящий момент я отплываю в море, не-аполианский корабль отправляется со мной в Ливорно. Прошу верить в преданность Вашего друга Горацио Нельсона. Да сопутствует Вам удача.)
18
Шелковая нить, используемая для перевязки артерии при операции.
19
Почетные награды и знаки рыцарского достоинства в любой момент могли вызвать как разочарование и недовольство, так и энтузиазм. Награды Нельсона произвели крайне неприятное впечатление на леди Калдер, чей муж, участник сражения при Сен-Винсене, не удостоился таких орденов. «Ужинала с леди Калдер, — записывает в дневнике Бетси Фримантл 25 октября. — После того как мы встали из-за стола, эта милая дама (ей предстоит умереть от психического расстройства) выпила с полдюжины бокалов вина, что развязало ей язык больше, чем обычно… Говорит она исключительно о кораблях, морской службе и красной ленте, какая вручена была, например, адмиралу Нельсону, а не, как следовало бы, великому сэру Роберту».
20
«Боже, спаси короля и еще, Боже, спаси Нельсона и британский флот» (смесь английского, французского, немецкого и итальянского).
21
Утверждение, явно не соответствовавшее действительности. Получив от леди Гамильтон сообщение, будто Джошиа «во всех отношениях стал лучше» и, несмотря на случающиеся время от времени размолвки, они по-настоящему любят друг друга, а также выслушав заверения мужа в том, что хотя манеры Джошиа по-прежнему грубы, но сердце «у него на редкость доброе и мягкое», мать молодого человека написала на обратной стороне письма Нельсона: «Мой сын никогда не любил Гамильтонов».
