– У нас всего неделя до соревнований. Кто умеет драться на палках?
Не получив ожидаемого ответа, Бессмертный добавил:
– Уточним вопрос. Кто любит драться?
Соловей выступил вперед, остальные смущенно опустили глаза.
– Сказано ж: драться, а не свистеть! – ухмыльнулась яга. – Да чего их спрашивать? Их учить надобно!
– Ты, что ли, учить будешь? – буркнул Соловей, сверля Варвару из-под нахмуренных бровей раскосыми глазами.
– Я вот чё скажу, – осмелел один из леших. – А зачем этими самыми палками зазря махать? Поколдуем немного – веточки сами кого хошь отхлещут, коряжки затопчут…
– Нельзя на поле чародействовать. Я тут подумал… – Кощей подошел к Соловью и положил ему руку на плечо. – Ты ведь нынче с богатырями на дружеской ноге. Выступить за нас они не могут, а вот подучить воинскому искусству…
– Знаем мы их искусство! – сердито прошипел Горыныч. – Сила есть, ума не надо. Дай только кулачищами или дубинкой помахать. Сами справимся!
– Уймись, Трехглавый, тут не до амбиций и личных обид! Тем более, на период соревнования мы их сможем судьями от нашей стороны выставить. У гоблинов судят или рыцари, или волшебники. А у нас все, кто в чародействии хоть немного смыслит, в игре будут заняты. Значит, на том и порешим: Соловей, уломаешь Муромца с друзьями нас до нужного уровня подтянуть. И десятого ищите!
– Ты откуда его выкопал? – Варвара рассматривала новичка со смешанным чувством восхищения и подозрительности.
Двухметровый волосатый гигант, сложив лопатообразные ручищи на груди, смотрел куда-то вдаль и, казалось, абсолютно не проникался ажиотажем, вызванным его появлением.
– Это мой дальний родственник из Карпат наведался в гости, – леший Кирьян, подбоченясь, не скрывал своей гордости за найденного десятого. – Чугайстер Янко.
– Какой-то он громоздкий… Неповоротливый, наверное, – продолжала яга, с ленцой прокручивая метлой округлые восьмерки.
Неожиданно метла взлетела вверх и со свистом рассекла воздух на уровне головы Янко. К удивлению собравшихся, импровизированное оружие Варвары цели не достигло – чугайстер мягко присел, затем так же легко, каким-то кошачьим движением, на подъеме выбросил ногу вверх. Метла, вылетев из рук ошарашенной яги, сделала в воздухе замысловатый пируэт и приземлилась метров за десять, на опушке, у ног появившихся из леса трех богатырей.
– Ух ты! – восхитился Добрыня, на ходу подбирая метлу. – Мужик, однако, мохнатый! Ваш инструмент, девушка! – добавил уже яге.
Та молча забрала инструмент, в кои-то веки растерявшись и не зная, как реагировать. По выражению лица Добрыни трудно было определить, шутит он или нет.
– Я такое в Китае видел, – с видом знатока заявил Горыныч. Он уселся на задние лапы, забавно выставив вперед округлый животик, а передние, на манер чугайстера, скрестил на груди. – У них там все так ногами дрыгают. «Ву-шу», так сказать. А это как называется?
– Гопак, – отрешенно, без эмоций, ответил Янко.
– Мой! – неожиданно заявила Варвара и ловко, уперевшись древком метлы в землю, запрыгнула на плечи чугайстера.
Янко не сопротивлялся, на его мохнатом лице впервые появился оттенок эмоции, правда, не совсем понятно какой, и гость вопросительно скосил глаза на родственника. Леший лишь пожал плечами: мол, а чего еще от вздорной бабы ждать?
Муромец молча наблюдал эту сцену, затем перевел взгляд на Кощея.
– Ты, Илюша, не удивляйся – такова суть игры. Участники разбиваются на пары. Те, кто помощнее, берут на плечи бойцов. А дальше всё зависит от слаженности их действий: «лошадки» должны выбрать удобный путь к чашам, а «всадники» – умело работать палкой, сшибая противников. В том числе… точнее, самое главное – сидящих в чашах. Тут-то нашему Горынычу и карты в руки, то бишь огонь в глотку.
– А сам ты кем будешь? – подмигнул Алеша Попович.
– Обижаешь! – надулся Кощей. – Не царское это дело – «лошадкой» работать! Мечом пока не разучился махать, так что я – наверху. И вообще, команде нужен солидный капитан.
– Чур, и я всадник! – поспешил вмешаться Соловей.
– Да тебя никто вниз и не поставит – раздавят! – хихикнула яга, всё еще восседая на плечах чугайстера.
– Тебя забыли спросить! – огрызнулся Разбойник. – А ты, мохнатый, поосторожнее с ней. Она у нас в девках засиделась, расслабишься – всю жизнь на шее сидеть будет.
Раздался дружный хохот. Чугайстер на него отреагировал спокойно, а Варвара лишь сплюнула и притворно замахнулась на насмешников метлой.
– Я больше не могу! – простонал Соловей, потирая ушибленный бок.
По другую сторону от пня, с которого они только что так неудачно слетели, еще колыхалось брюхо домового Дементия, исполнявшего роль «лошадки».
– Да, ребяты, давай перекур! У меня уже огня не хватает, – взмолился Горыныч, покашливая от удушливой гари, устроенной им же самим.
Илья еще какой-то миг сомневался, но тут увидел жалобное выражение лица Кощея и его отчаянный жест – поднятые вверх перекрещенные руки.
– Черт с вами, лентяи, отдохнем немного, – Муромец снисходительно отмахнулся и удалился к костру, возле которого хлопотали Добрыня с Алешей.
Над бодро потрескивающим огнем висел внушительного вида котелок, от которого на всю округу распространялись невероятно аппетитные ароматы почти готовой ухи. С утреца в тренировочный лагерь шустрые черти доставили передачу от местного водяного Карпуши – плетенку из водорослей, наполненную самой разнообразной рыбой.
– Откупился, тина болотная! – ругался Кощей, но от рыбы не отказался.
Накануне царь сообщил Карпуше о его важной роли в игре – посидеть в чаше, да еще и двух партнеров себе подыскать. Но водяной, как истинно скользкая личность, от священной обязанности отстаивать честь державы отбоярился и обещал предоставить замену – трех отборнейших чертей.
Сами участники будущих соревнований на бодрящий аромат внимания не обращали. То ли усталость доконала, то ли не чувствовался он из-за гари от устроенных Горынычем пожарищ.
Тренировочная площадка представляла собой вырубку из пеньков полутораметровой высоты. За лесорубов сошли богатыри, устроив ходовые испытания меча-кладенца, извлеченного для такого дела Кощеем из потаенной сокровищницы. Сам царь тоже пару раз махнул кладенцом, но потом произнес уже привычную для всех фразу: «Не царское это дело» и сложил оружие. Тем более, у богатырей при виде желанного меча восторженно загорелись глаза, точно у детей малых. Что ж, пускай они и забавляются!
Сформированные пары, кряхтя, несколько часов подряд прыгали по этим самым пням под пристальным надзором богатырей. Точнее, прыгали «лошадки», а «всадникам» надобно было при этом удержать равновесие, балансируя короткими шестами. Кощею домового уже не хватило, и он оседлал Кирьяна.
Горыныч, следуя рекомендации Муромца, устроился у края вырубки и фонтанировал огнем над головами тренирующихся («Пускай привыкают!»). От его усердия вскоре загорелись уцелевшие деревья, и площадка действительно начала напоминать поле боя.
После провозглашенного Ильей перерыва почти все тренирующиеся повалились наземь прямо в тех местах, где их застало долгожданное объявление.
Лишь Янко с Варварой выбрались за границу пожарища. Чугайстер уселся под деревом и закрыл глаза, а яга что-то нашептывала ему на ухо. Все наблюдавшие эту картину вскоре отметили удивительную вещь – вечно отрешенный Янко иногда улыбался и даже временами отвечал собеседнице.
– Еще немного – начну ревновать! – сообщил Горыныч по этому поводу Кощею, без сил привалившемуся к чешуйчатому боку Змея.
– Обед! – донеслось от костра. – Набираемся силушки – и за рукопашку!
