никогда не допустит, чтобы все это здесь было разрушено. Но другого я не допущу.
В ее словах не только звучала отчаянная решимость, она там действительно присутствовала. Могенс чувствовал, что мисс Пройслер была полностью права. Что-то не только напугало Грейвса, но и потрясло до глубины души. Сейчас он искренне верил в то, что говорил, но завтра он передумает. Он никогда не даст разрушить этот подземный город.
И сам Могенс, даже после всего случившегося, испытывал глубочайшее сожаление, что придется уничтожить все эти фантастические артефакты, и чувствовал, как легко поддаться нашептывающему соблазн внутреннему голосу. Несмотря на все ужасы, которые они пережили здесь, несмотря на жутких тварей, которые и теперь прячутся в руинах, в то же время они нашли сокровище безмерной ценности — артефакт совершенно чужого мира, который, возможно, не только для ученых, но и для всего человечества означает прорыв в будущее, о каком невозможно даже мечтать. Народ, создавший этот непостижимый город, преодолел межзвездную бездну задолго до того, когда человек еще только робко начал отрываться на хрупких крыльях из дерева и парусины от поверхности планеты. Разрушить все это — да только расколоть один-единственный камень, стереть один-единственный рисунок — значит куда больше, чем просто воткнуть нож в сердце археолога. Это — преступление против человечества, украденные у него века, если не тысячелетия цивилизации.
И тем не менее сделать это необходимо. За всей этой непостижимостью, за знаниями, превосходящими все на земле, за возможным благом для человечества подстерегает опасность. Могенс чувствовал это всегда, не с той минуты, как спустился сюда в первый раз, а гораздо раньше — может быть, с той самой ужасной ночи, когда потерял Дженис — и теперь, именно в этот момент, он был готов к тому, чтобы признаться самому себе: они натолкнулись на абсолютное зло. Могенс ни секунды не сомневался в том, что человечеству удастся обуздать его. Ему по силам укротить и упырей, и иных чудовищ, и избежать опасности и ловушек, расставленных здесь, внизу, чтобы в конце концов самим держать под контролем врата к звездам и использовать их в своих целях. Если уж им, троим израненным, слабым человекам, удалось выстоять с голыми руками! Тот факт, что они еще живы, сам по себе доказывал, что враг не так уж непобедим. Человечество может одержать победу и наследовать сокровище, которое оставлено здесь пришельцами с Сириуса. Но цена, которую оно заплатит за это, слишком велика!
— Думаете, вы что-то должны вашей девушке? — продолжала мисс Пройслер. — И вы правы, профессор. Вы должны положить конец этому кошмару. Большего мы для нее сделать не можем. Но позаботиться о том, чтобы другие несчастные не разделили ее судьбу, мы не просто можем, а должны.
Могенс собрался ответить, но в этот момент вернулся Грейвс. И хотя представить себе было невозможно, чтобы он услышал даже малую толику их с мисс Пройслер разговора, казалось, ему что-то пришло в голову и он хотел это выразить, но только сдвинул брови, посмотрел на них мрачным взглядом, а потом лишь пожал плечами, будто сам задал себе вопрос и счел ответ на него пустяшным делом.
— Похоже, дорога свободна, — сказал он. — И если вы готовы прервать ваши прения, то мы можем выступать.
Могенс, не говоря ни слова, прошествовал мимо него и вышел. У него возникло такое чувство, будто потянуло холодком, и, когда он выдохнул, перед ним образовалось легкое облачко пара.
Мисс Пройслер тоже с удивлением обнаружила, что ее обнаженные руки покрылись гусиной кожей.
— Наверное, это связано с вратами, — заметил Грейвс. — Чем ближе к пирамиде, тем холоднее становится воздух. — Он кивнул в ту сторону, где уже исчез Том. — Поспешим!
Они двинулись в путь с такой поспешностью, насколько хватало сил, и Могенс с облегчением вздохнул, когда девушка без колебаний присоединилась к ним. Мисс Пройслер тоже явно обрадовалась этому. Очевидно, она не рассчитывала на легкий исход дела. Может быть, им помог случай, что девушка находилась в прострации. Но долго так оставаться не может.
Он прекрасно понимал это.
Они без приключений миновали аллею и окраину города, но когда добрались до моста, девушка встала как вкопанная. Мисс Пройслер взяла ее за руку и попыталась мягко подтолкнуть, однако ее действие произвело обратный эффект — она, наоборот, отступила на шаг назад.
— Мисс Пройслер, — взмолился Грейвс, — прошу вас! У нас нет времени.
— Помолчите! — негодующе прикрикнула на него мисс Пройслер и снова повернулась к девушке с ободряющей улыбкой. — Не надо бояться. Мы доведем тебя в безопасное место. Ты ведь хочешь выбраться отсюда, правда? Подальше от этих жутких чудищ, да?
Она подняла руку, чтобы погладить девушку, но та неожиданно отпрыгнула в сторону, крепче прижала сверток к груди и отчаянно замотала головой. На ее лице появилось выражение не просто страха, а полнейшего ужаса.
— Да-да, тебе страшно, — вздохнула мисс Пройслер. — Господи, кабы знать, что ты меня хотя бы понимаешь! — Она склонила голову набок и вопрошающе посмотрела на подопечную, однако ожидаемой реакции так и не последовало.
— Мисс Пройслер, — Грейвс уже начал терять терпение. — Прошу вас!
На этот раз она напрочь проигнорировала его.
— Просто доверься нам, — тихим и даже нежным, но в то же время твердым тоном продолжала она уговаривать девушку. — Эти чудища скоро все проснутся. И если мы к тому времени все еще будем здесь, они нас убьют. А тебя снова утащат. Ты ведь этого не хочешь, правда?
И на этот раз она не получила ответа. Терпение Грейвса лопнуло. Он, бормоча про себя проклятия, просто обошел мисс Пройслер и протянул руку к девушке. Мисс Пройслер сделала попытку задержать его, но Грейвс просто отодвинул ее в сторону.
— У нас больше нет времени на ваши глупости! — рявкнул он.
Девушка среагировала так, как Могенс и ожидал: крепче прижав ребенка к груди, она отступила еще на шаг и выкинула вперед свободную руку. Могенс уже был хорошо знаком с ее когтями и втайне пожелал Грейвсу такого же опыта. Только Грейвс вовсе не был намерен позволить дикой кошке расцарапать себе лицо или чего-то похуже. Он захватил ее руку, вывернул запястье и кулаком другой руки так дал ей по лицу, что она осела. Мисс Пройслер взвыла от негодования, даже Могенс со свистом втянул в себя воздух. Грейвс же, и глазом не моргнув, подступил к девице и вырвал у нее из рук сверток. Та пронзительно завизжала и, извиваясь всем телом, попыталась броситься на него, но Грейвс ударил ее с такой силой, что она, зашатавшись, снова упала на колени. И тут же вскочила, атаковала. Грейвс во второй раз сбил ее с ног, взбешенно тряхнул головой и при следующей ее попытке вырвать ребенка наотмашь вмазал ей тыльной стороной ладони по лицу. Она свалилась в третий раз. Но теперь лишь скрючилась и, прикрывшись обеими руками, заголосила отчаянно и безнадежно.
— Что вы себе позволяете?! — взвизгнула мисс Пройслер.
Грейвс не удостоил ее ответа. Без тени сочувствия он взглянул свысока на несчастную мать, обождал, пока она не посмотрит на него, и на вытянутой руке повел свертком с мертвым ребенком перед ее носом.
— Хочешь получить это? — спросил он, как завзятый зазывала. — Нет проблем. Получишь, как только будем по другую сторону.
— Грейвс, вы… — негодующе воскликнула мисс Пройслер, но Грейвс тут же встрял:
— Заткнитесь, уважаемая! У меня нет ни малейшего желания подыхать только потому, что вы слишком чувствительны и трясетесь над этой полоумной красоткой! Она пойдет за нами, если хочет заполучить своего ублюдка обратно. Но ваше право, можете остаться здесь и утешать ее до скончания века. Я — иду. Могенс, ты со мной?
Не дожидаясь ответа, он развернулся и решительным шагом взошел на мост. Мисс Пройслер и возмущенно, и потерянно посмотрела ему вслед, в то время как Могенс просто стоял, обуреваемый сомнениями. Бесцеремонность Грейвса потрясла его так же, как и мисс Пройслер, но тем не менее, хоть и против воли, он вынужден был признать, что Грейвс прав. Каждая минута промедления могла решить исход их жизней в пользу смерти.
Девушка первой вывела их из затруднения. Две-три бесконечные секунды она смотрела в спину Грейвса широко распахнутыми глазами, а потом подпрыгнула и бросилась за ним. Грейвс, услышав шлепанье ее ног, бросил насмешливый взгляд через плечо и зашагал еще быстрее. Нет, он не бежал, но
