247
Как богиня она называлась ?????. —Изд. В Семеле видят фригийско–фракийское божество земли, гораздо позднее включенное в олимпийский пантеон.
248
Немецкого филолога Г. Ф. Гротефенда—основоположника дешифровки древнеперсидской клинописи.
249
Автор впал здесь в ошибку: надпись найдена близ древнего города Лимпы. — Изд. Далее Хомяковым упоминается св. Николай, архиепископ Мирликийский.
250
Мы слышали от покойного автора, что он эту ликийскую надпись заимствовал из какого?то английского сочинения о Малой Азии, заглавия которого уже не мог припомнить. Вероятно, это была книга: «Walpoles Travels in various countries of the East», или «A journal written during an excursion in Asia Minor, by Charles Fellows. 1838». Но со времени, открытия надписей английскими путешественниками, они сделались предметом разных изысканий, и чтение их, первоначально предложенное Гротефендом, признано неудовлетворительным. Помещаем здесь приводимую автором двуязычную надпись в том виде, как ее читает знаменитый ориенталист Лассен (Ueber die Lykischen Inschriften und die alten Sprachen Kleinasiens, в Zeitschrift der deulschen Morgenlandischen Gesellshaft, m. X) Греческий текст следующий: ?? ????? ? ??? ?????? ???????? ???????? ???? ?????? ??? ???????? ??? ???? ??????? < Запись эту сделал Сидариус, сын Панния, о себе и жене и сыне Пибиале>. Ликийский текст, по чтению Лассена: wiiya {rabeicya mete prinabatu Sedereya Репе tadeeme urppe itre euwe se lade euwse tedeme euwe… lege. При сличении этого текста с тем, который был в виду у Хомякова, читатель заметит, как велика между ними разница; впрочем, и чтение Лассена не может быть принято за окончательно установленное, и в настоящее время оно во многом опровергается Блауом (Blau: Das albanesische als HUlfsmittel гиг Erklarung der Lykischen Inschriften, в том же периодическом издании, т. XVII); так, вместо euwe Блау читает ethve, вместо urppe — Лгие — и т. под. Этот ученый подкрепляет свое мнение о сродстве языка древних ликийских надписей с нынешним албанским весьма сильными доказательствам, историческими и лингвистическими. К сожалению, в то время, когда писал покойный автор, Европа почти не имела никаких сведений об албанцах и их языке, и он не мог внести в свое сочинение тех важных результатов, которые достигаются, при помощи этого языка, в объяснении происхождения и племенных отношений северных и восточных соседей древнего эллинского мира. —Гильфердинг, Изд. К настоящему времени обнаружено свыше 150 надгробных надписей и значительное количество надписей на монетах на ликийском языке. Тексты эти и сегодня расшифрованы не полностью, считается, что, несмотря на большое количество заимствований из целого ряда языков, ликийский язык ближе всего к анатолийской группе индоевропейских языков.
251
Автор сближает Трою с фракийскими племенами; к ним же, м<ожет> 6<ыть>, принадлежали и карийцы. —Изд. Доиндоевро–пейское племя карийцев, обитавшее на юго–западе Малой Азии, у Гомера выступает союзником троянцев. Вопрос о происхождении карийского языка, донесенного сохранившимися большею частью в Египте краткими надписями, до сих пор однозначно не решен.
252
Переход от древнего способа изображения богов к человекообразию явствует, напр., в образовании так называемых Гермов. Что подразумевает автор: Гермес — получеловек–полузмея? М<ожет> 6<ыть>, Гермеса Кадмила Беотийскаго. —Изд. В образе Гермеса видят остатки древнего фетишизма, которые проявляются прежде всего в его имени — производное от греческого «герма» — груда камней или каменный столб, которым отмечались места погребений.
253
В соответствии с основной мифологической версией, Орфей был сыном фракийского речного бога Эагра и музы Каллиопы.
254
В близких выражениях и через те же категории «неопределенности», «сна», «застоя» проблемы исторических судеб славянства и России рассматривались в работах всех основных участников полемики славянофилов и западников. При этом состояние «сна», «неопределенности» обеими сторонами часто воспринималось как заключающее в потенции не сказанное еще славянством слово в мировой истории, как доказательство «молодости» и «перспективности» славянского мира и России. Хомяков в данном случае отклоняется от уже сложившейся своеобразной «традиции» и видит в «неопределенности» исконную черту славянского характера. Интересно, что именно в этом ключе будет интерпретировать славянский национальный характер Н. И. Костомаров (ср., напр., «Начало единодержавия в древней Руси»). С другой стороны, акцент на «внутреннем» в противовес «внешнему», предпочтение самоуглубления самовыражению, жизни нравственной — государственной деятельности — эти мотивы характерны для работ К. С. Аксакова.
255
Т. е. православие как «завет» Византии.
