защищать только хороших людей, а не всяких там негодяев.
– Ах, если бы мне досталось соответствующее дело! – вздыхал Владимир. – Тогда я смог бы себя показать…
Он был прав. Ему, молодому и неискушенному в судебных баталиях адвокату, предлагали сущую ерунду: бытовые кражи, мелкое хулиганство, нанесение побоев. А он грезил о больших, масштабных делах по тяжким преступлениям и с громкими фигурантами. Но где же им было взяться, если в тридцатые и сороковые годы истребили всех врагов народа, и Советское государство стало самым безопасным в мире?
Но вот однажды судьба подкинула ему шанс. Домой он в этот вечер пришел возбужденный до крайности.
– Свершилось! – закричал он с порога. – Свершилось, Оля! Мне дали дело. Я буду защищать молодую девушку. Ты представляешь, она абсолютно невиновна!
Дело и вправду казалось перспективным. Праздновался день рождения дочери председателя горисполкома, тощей долговязой девицы со сказочным именем Алиса. Любящий отец не пожалел денег для того, чтобы отметить совершеннолетие своего единственного ребенка с размахом. Были, конечно, цветы и «Советское шампанское», богато накрытый стол и гости. Захмелев, бывшие одноклассники требовали продолжения банкета: танцев до упаду, застольных песен и любовных обжиманий в парке под полной луной. У Алиски был план лучше. Она предложила друзьям прокатиться на отцовской «Волге», причем машину собиралась вести сама. Конечно, она молола что-то про якобы уже полученные права, но ребята, впечатленные тем количеством игристого вина, которое папина дочка влила в себя за вечер, в салон новенькой машины садиться не спешили. Правда, нашлись потом три добровольца: два парня и девушка. Один из них был настолько пьян, что не понял сразу, куда его кладут. Парень с девчонкой держались неуверенно, но рискнуть все же решили. Пожилой завгар Петрович, увидев бесчинствующую толпу, только всплеснул руками. Его оттолкнули в сторону и прижали к стенке, а машину завели. Алиска держалась достойно. Она показала друзьям, где находится газ, а где тормоз, а потом рванула с места, демонстрируя мощь отечественного автопрома. Она летела, как угорелая, не реагируя на окрики враз протрезвевших одноклассников. На стационарном посту ГАИ ей наперерез бросился постовой, отчаянно махая жезлом. Кажется, Алиска пыталась тормозить, но сделать это на полном ходу было непросто. Тело милиционера отлетело в сторону, а его башмак впечатался в лобовое стекло. Машину занесло, закрутило, и она врезалась в березу. Пассажиры потеряли сознание…
– Конечно, тебе придется нелегко, – пожала плечами Ольга, выслушав печальную историю чужого праздника. – Лично я не вижу обстоятельств, смягчающих ответственность этой девчонки. Пьяный за рулем – всегда преступник! Тем более, она сбила милиционера.
– Он погиб на месте, – подтвердил Лещинский.
– Вот видишь! – воскликнула она. – Не знаю, на что ты рассчитываешь, громко крича о таком великолепном деле, но оправдательного приговора Алисе не видать, как собственных ушей.
– При чем тут Алиса? – пожал плечами Владимир. – С ней-то как раз все нормально. К ответственности привлекают ее пассажирку.
Вот это был действительно сюрприз! Ольга даже рот открыла от изумления. Финал казался неправдоподобным. Нетрудно представить, какие чувства испытывала одноклассница Алисы, очнувшись от удара, со страшной головной болью и наручниками на руках.
– Ей вменили посягательство на жизнь сотрудника милиции. Нарушение Правил дорожного движения, что-то еще. В общем, целый набор, – задыхался от волнения Лещинский. – Утверждают, что наезд совершила именно она.
– Но как такое могло произойти? – недоумевала Ольга. – Ведь за рулем автомобиля находилась Алиса?
– Милая моя, – покровительственным тоном заметил начинающий адвокат. – Ты хоть представляешь себе, что значит быть дочерью председателя исполкома?
– Весьма смутно, – ответила Ольга. – Но какое это имеет значение, если девушка виновна? Судят-то ее, а вовсе не отца, хотя и его не мешало бы взгреть для того, чтобы не поощрял пьянство!
– Какая ты у меня несговорчивая! – восхищенно молвил Лещинский, прижимая к себе жену. – А ты еще спрашивала, зачем нужны адвокаты! Вот теперь я спасу эту девушку и заслужу поцелуй.
– Чей? – подозрительно спросила Ольга. – Чей поцелуй?
– Ну, конечно же, твой, моя принцесса! – сказал он, подхватывая и кружа ее по комнате. – У нас море доказательств. Вот увидишь, я выиграю это дело, и обо мне напишут в газетах.
– Не надо газет, – просила Ольга. – Просто выиграй дело…
Шло время. Наблюдая за мужем, приходившим с работы, Ольга тревожилась. Он казался хмурым и озабоченным. Лоб его перерезали первые поперечные морщины, и он все больше уходил в себя. В редкие минуты откровенности он жаловался ей на то, как идет следствие.
– Ничего не понимаю, – разводил он руками. – Одноклассники, слышавшие, что предложение прокатиться на «Волге» поступило от Алисы, теперь словно сговорились! Некоторые ссылаются на беспамятство и алкоголь, но есть такие, кто утверждает категорично: за рулем сидела одноклассница Алисы!
– Ты думаешь, они покрывают преступницу?
– Так оно и есть! – убежденно говорил Лещинский. – С каждым из них провели воспитательную беседу, и результаты налицо!
– Но подожди, у тебя же есть еще один свидетель, завгар Петрович! – вдруг вспомнила Ольга.
– Совершенно верно, – мрачно подтвердил адвокат. – Но Петровича из гаража уволили и даже завели на него дело. Я не знаю, где он сейчас находится.
– Ты должен найти его! – воскликнула жена, кипя от возмущения. – Петрович невиновен, и он в отличие от этого трясущегося стада баранов заинтересован в том, чтобы установили истинную виновницу трагедии.
– Я буду искать его! – сжал кулаки Лещинский. – Я обещал своей клиентке, что непременно найду его, чего бы мне это ни стоило.
– А как зовут эту твою клиентку? – спросила Ольга.
– О! – улыбнулся Лещинский. – У нее прекрасное имя – ее зовут Клавдия!
Через неделю он нашел Петровича и даже переговорил с ним. Старый водитель согласился прийти в процесс и рассказать все, как было на самом деле.
– Мне нечего терять, – говорил он. – Я выведу лгунью на чистую воду. И ее папаша мне не указ!
Владимир и Ольга уже праздновали победу, но, как оказалось, преждевременно. Телефонный звонок раздался в их квартире неожиданно, как и то предложение, которое за ним последовало.
– Владимир Иванович, я настоятельно прошу вас явиться на прием ко мне в десять часов. Для вашего удобства я пришлю за вами машину, – сказал тихий, вкрадчивый голос таким тоном, что у Лещинского не осталось иллюзий. Ему звонил сам председатель.
Отказаться не было никакой возможности. Лещинский покорно сел в «Волгу», бросив на заднее сиденье папку с материалами защиты.
Вопреки ожиданиям разговор с ним вел не «убитый горем» отец Алисы, а другой человек из горкома партии. Одет он был в военный китель и держался сухо и официально.
– Вы неверную линию ведете, товарищ Лещинский! – огорошил он молодого адвоката прямо с порога. – Вместо того чтобы идти в ногу со следственной бригадой, вы играете за их спиной в какие-то непонятные игры.
– В какие же игры я играю? – опешил молодой Лещинский.
– Нам стало известно, что вы тайком встречались с бывшим заведующим гаражом, неким Семеновым, и даже уговаривали его дать ложные показания по делу, – строго сказал мужчина в кителе.
– Но это не так! – заволновался адвокат. – С Семеновым я, конечно, встречался. Но все это делалось в интересах клиентки, незаконно привлеченной к уголовной ответственности.
– Вы за речью следите, товарищ Лещинский! – поморщился партийный начальник. – Где это вы видели, чтобы в нашем государстве привлекали к ответственности незаконно? Вам известны такие случаи? Ну же, отвечайте!
– Да нет, – робко пожал плечами молодой адвокат. – Но Семенов клялся, что говорит правду, и у меня нет оснований…
– А у меня есть основания, – оборвал его собеседник. – Семенов наговаривает из мести. Вы же знаете, он из-за своей халатности потерял хорошо оплачиваемую работу и винит в этой ситуации кого угодно, только не себя. Кроме того, его биография нечиста. Там есть и раскулаченные родственники, и враги народа…
– Но врагов народа вроде бы сейчас реабилитировали… – начал было Лещинский, но партиец остановил его.
– Мы не будем развивать эту тему, тем более верно люди говорят: дыма без огня не бывает. Народная мудрость! – Мужчина многозначительно поднял указательный палец.
Лещинский хотел спросить, какое отношение имеют враги народа и раскулаченные родственники к бесшабашной езде Алисы, дурно воспитанной дочери председателя горисполкома, но удержался. Им овладела сейчас какая-то странная слабость, может быть, элементарная осторожность или, правильнее сказать, инстинктивное чувство самосохранения. Он понял вдруг, что является мелкой букашкой под занесенным над ним башмаком власти. И стоит ему брякнуть еще одно неосторожное слово, как этот самый башмак опустится на него, безжалостно размазывая все то, что, как ему казалось, принадлежит независимому и гордому адвокату. Так уже поступили с Клавдией и Петровичем. Теперь пришел его черед.
Но партийный начальник вовсе не спешил выдавать ему путевку в Сибирь. Вместо этого он листал какие-то бумаги и одобрительно кивал.
– Ну, что же, Лещинский, у вас великолепные документы. Отец – рабочий-металлург, мать – швея на фабрике. Оба передовики производства, не раз поощрялись по профсоюзной линии. У вас – диплом с отличием и лестные характеристики из института.
Лещинский подавленно молчал, ожидая, что за этим последует.
– Ай-ай-ай! – вдруг покачал головой партиец. – Какая досада!
– Что такое? – спросил побелевшими губами адвокат.
– Как же так? – недоумевал мужчина. – Передовики производства, скажем прямо, герои труда, а до сих пор стоят в очереди на квартиру? И вы молчали?
– А что я-то мог с этим поделать? – опешил Лещинский.
Партийный чиновник хитро посмотрел на него, прищурив правый глаз.
– А как посмотрят ваши родители на то, чтобы заселиться в новенькую двухкомнатную квартиру с видом на парк? Ордер могут выдать уже на будущей неделе. Спорим, там хватит места для молодого перспективного адвоката и его жены. Ну, что вы думаете по этому поводу?
А что он мог думать? Неожиданный поворот беседы окончательно сбил его с толку, и теперь он, как рыба с выпученными глазами, ловил ртом воздух и молчал.
– Конечно, тут есть маленькая загвоздка, – опомнился вдруг партиец, и его лицо помрачнело. – Мы не можем поощрять людей, которые идут вразрез с
