занимал черкес Гуссейн — паша [15]. «Он активно помогал Селиму III, — пишет А. Ю. Чирг, — в реорганизации турецкого военно — морского флота, сыграл значительную роль в борьбе с армией Наполеона Бонапарта» [16]. Его яркий образ выведен в историческом романе В. Н. Ганичева «Росс непобедимый», в котором упоминается, кстати, и героическая борьба мамлюков во главе с Мурад-беем против агрессии Наполеона [17]. При Селиме III началась карьера еще одного знаменитого черкеса, Хосрев — паши, который стал основателем своего рода мамлюкского дома, выходцы из которого занимали в первой трети XIX века многие ключевые посты в Константинополе и провинциях. О кавказском происхождении Хосрева пишет его современник К. М. Базили, а на его черкесскую принадлежность прямо указывают Джурейко А. и Иззет Айдемир [18]. В молодости он был невольником своего соотечественника капудан-паши Гуссейна, об этом пишет в своем сочинении «Египет и египтяне» Франсуа Гаркур: «Возьмем например знаменитого Хозрева, губернатора Египта в 1801 г.; он начал свою жизнь рабом Капитан — паши». Возвысившись, Хосрев Мехмет — паша окружил себя черкесскими невольниками, среди которых особо выделялись два брата, Халил и Саид. Оба они получили высшее военное образование и сделали успешную карьеру. Халил получил звание паши в войне 1828—29 гг. против России за личную храбрость. Затем в течение шести месяцев был послом в Петербурге. «По заключении мира, — рассказывает Базили, — султан, желая показать Европе образчик перерожденных турок, назначил его послом в Петербург, где в самом деле он понравился двору и обществу, стараясь перенимать тон и манеры европейского человека».
По возвращении в Стамбул Халил женился на дочери султана, своей двоюродной сестре, и получил звание капудан — паши. Его брат Саид — паша тоже женился на принцессе и таким образом два брата — черкеса стали одновременно и зятьями султана Махмуда II (1808–1839 гг.), и шуринами его сына Абдул — Меджида, правившего с 1839 г. по 1861 г. Их патрон Хосрев — паша пережил множество правительств, в том числе и свое собственное, и умер в Текир — даге в 1855 году в возрасте 79 лет. Всю свою жизнь он курировал египетскую политику Порты и соперничеством с Мохаммедом Али, как пишет Клот — бей, «обращал на себя внимание всей Европы».
Командующим турецкой сухопутной армии в войне с вице — королем Египта был черкес Хафиз — паша. В отличие от большинства черкесских военачальников Хафиз никогда не был в неволе. Будучи по натуре своей искателем приключений он каким?то путем перебрался в Константинополь и там, во время пятничного выхода, обратил на себя внимание Махмуда II — на горце была рваная черкеска и великолепный кинжал. Некоторое время Хафиз был телохранителем султана, но затем проявил способности военачальника и довольно скоро достиг всего, о чем только мог мечтать: власти, славы, почитания и богатства.
Черкесская община в Турции опиралась во многом на гаремные связи черкешенок. Так, российский посланник в Константинополе Н. Игнатьев писал в своем донесении от 28 июля 1873 года: «…горския депутаты нашли доступ в дворец султана и, при помощи соотечественниц своих, находящихся в Гареме, заинтересовали даже в свою пользу мать его Величества (Валиде — Султан), пользующуюся очень большим влиянием на государственные дела. Султанша Валиде — родом Кабардинка и считает всех Кавказских выходцев за своих земляков, а себя — обязанною им помогать и им покровительствовать». М. Пейсонель, автор «Исследования торговли на Черном море», писал, что «черкесские женщины одни только разделяют ложе с турецким султаном и татарскими князьями». Автор следующего столетия, Осман — бей, фиксирует ту же ситуацию: «…судьба черкешенок гораздо привлекательнее судьбы турчанок. Можно сказать, что между черкешенками и турчанками даже не существует никакой конкуренции, так как черкешенки делают почти исключительно все самые лучшие партии. Не говоря уже о гареме султана, состоящем исключительно из одних черкешенок, скажу, что женами большинства пашей являются рабыни». По свидетельству
Семена Броневского, восточные правители гордились, когда в числе их жен и наложниц имелись черкешенки.
Итак, черкешенками были: жена султана Мустафы III (1757–1773), она же мать Селима III (1789– 1807); жена Махмуда II (1808–1839), она же мать Абдул-Меджида (1839–1861) и Абдул — Азиза (1861–1876); жена султана Абдул — Меджида и она же мать Мурада V (1876) и Абдул — Хамида II (1876–1908); жена Абдул-Хамида II [19]. Как видим, последние османские султаны рождались от браков с черкешенками и, в свою очередь, женились на черкешенках. Это обстоятельство сыграло свою роль в формировании отношения перечисленных выше султанов к Черкесии и к той войне, которая велась Россией на родине их жен и матерей. Последние, как известно, обладали большим влиянием на круги, близкие к особе султана и считали своим долгом помогать всем кавказским просителям. Султаны эти, по крайней мере, по своему облику были черкесами и презирали к тому же все турецкое. Базили приводит в этом отношении интересный случай: «…когда устраивался дворец в Долма — бахче, султан (Махмуд II — прим. С. X.) хотел туда определить отборных своих садовников. Он выстроил в один ряд всех своих садовников (числом их было 300), сделал смотр и стал вызывать поодиночке человек двадцать, чьи физиономии были благовиднее. Когда султан пожелал знать их по имени, оказалось, что все они были христиане: «Я так и догадывался», — сказал султан громогласно. Потом, обратясь к своей свите, прибавил: «Взгляните на остальных, настоящие уроды; бьюсь об заклад, что ни одного грека нет между ними, это туркошаки».
Осман — бей рассказывает о том, как Абдул — Меджид ходил в дом старой черкешенки, вдовы вице — короля Египта, где сватался к юной черкешенке по имени Бессиме: «Султан пленился Бессиме, красота которой положительно превосходила все идеалы поэтов и артистов. Прекрасные темно — голубые, могущественно — выразительные глаза ее могли свести с ума даже анахорета. Белизна ее кожи превосходила все, что создавала фантазия Рубенсов и Тицианов».
Фактически, султаны XIX века были черкесской крови и окружали они себя также черкесами, что говорит об их этнической самоидентификации достаточно красноречиво. Черкесское окружение привело к стабилизации власти: за все столетие было лишь одно насильственное смещение султана — Абдул — Азиза в 1876 году. Но заговорщики жестоко поплатились за свои действия: они были убиты во время заседания в доме Мидхат-паши черкесом Гассаном, родственником Абдул — Азиза. Впрочем, события эти относятся уже к эпохе «махаджиров» и выходят за рамки данного исследования. То, что при Абдул — Азизе и Абдул — Хамиде II султанский двор и армия были буквально наводнены черкесами и абхазами — широко известный факт. Гораздо менее известно то, что многие высшие должности в армии и государственном управлении были заняты черкесами уже в первой половине XIX века. После смерти Махмуда 11 в 1839 году вся власть в империи была сосредоточена в руках черкесских военачальников. «Заблаговременно, — сообщает Базили, — были приняты деятельным Хозрефом все нужные меры для воцарения 17–летнего Абдул — Меджида. Молодой султан среди слез, пролитых над телом нежно любимого отца, тотчас назначил Хозрефа великим везиром и Халил — пашу военным министром, вверяя этим двум лицам свою судьбу и судьбу империи».
Таким образом, до изгнания черкесов с Кавказа были заложены предпосылки их полного господства в военнополитической сфере в период с 1865 года.
«СТРОИТЕЛИ КУПОЛОВ» (Вместо заключения)
Как уже подчеркивалось выше, черкесы доминировали в мамлюкской системе на всем протяжении ее существования. Период правления султанов Бурджи стал временем монопольного господства черкесов в Египте. За этот период можно говорить о существовании собственно черкесского государства, построенного на мамлюкской основе. У. Поппер, ссылаясь на хронику Ибн Тагрибирди, приходит к выводу, что все эмиры первой половины XV века были черкесами и лишь в Халебе, на севере Сирии, было несколько эмиров тюркского (туркменского) происхождения. -
Культура мамлюков имеет много схожих черт с культурой средневекового черкесского общества. Так,
