– А если не позволите, то я пойду к следователю и скажу, что вы прибрали себе гранатовый браслет, – ляпнула Лиза.
Конечно, непроходимой глупостью было вот так, с ходу, вываливать свидетельнице цель своего прихода. Нет чтобы сочинить красивую легенду и подать ее под таким соусом, чтобы девушка сама выдала ей нужную информацию… Но Дубровская в последнее время испытывала постоянный стресс, и ломать голову над очередной сказкой ей было просто лень. Будь что будет! Если девица захлопнет сейчас перед ее носом дверь, значит, так тому и быть.
Но подругу Малининой, по-видимому, задела безапелляционность адвоката. Ей захотелось выяснить все до конца.
– Эй! Какой еще браслет? – возмутилась она.
– Я сказала, какой. Гранатовый!
– С темно-красными камешками, что ли? – переспросила девица. – Из белого золота?
– Он самый, – заверила Лиза, глядя на собеседницу с вызовом, словно и не сомневаясь в том, что браслет лежит сейчас в правом кармане ее халата.
– Я ничего не брала! – заявила та, хмурясь.
– Да? А куда же он тогда делся? – нахально осведомилась Дубровская. – При трупе, между прочим, его тоже не нашли. Значит, он дома. Вы скрыли от следствия важную улику!
Рыжая девица опасливо посмотрела по сторонам, словно желая убедиться, что за словесной перепалкой не наблюдают соседи, разговор ведь шел на лестничной площадке. Но в подъезде было тихо, а металлические двери, словно надежные стражи, хранили невозмутимость. Однако в каждой из них имелся глазок, за которым любопытные соседки могли нести вахту с бдительностью пограничников.
Девица вздохнула, демонстрируя капитуляцию.
– Заходите уж, – хмуро пригласила она нежданную гостью. – Не хватало еще, чтобы завтра весь подъезд судачил о том, будто я сняла с трупа ценную вещь.
Дубровская зашла в квартиру, но дальше порога противная девица ее не пустила. Теперь пришлось подчиниться и ей.
– Хозяйка квартиры едва не выставила меня вон, когда узнала, что Нору убили. «Я так и думала, что из вас ничего путного не выйдет, – выговаривала она мне. – Нет чтобы учиться, а они парней к себе таскают, а теперь – нате! – одну из них убили. Кто же захочет селиться теперь в такую квартиру? Сплошные убытки от таких постояльцев!»
– Но ведь Малинину убили в подъезде, – напомнила Лиза.
– А ей без разницы, твердит себе одно, – махнула рукой девица. – А теперь еще вы со своим браслетом.
– Но я не хотела вам зла, – начала оправдываться Лиза. – Мне всего-то нужно задать вам несколько вопросов.
– Да ладно уж, – великодушно простила ее собеседница, – выкладывайте, зачем пришли.
Дубровская перевела дух.
– Итак, я поняла, что вы знаете, о каком браслете идет речь?
– Имею представление, – согласилась девица. – Хорошенькая такая вещица. Скорее всего жутко дорогая.
– А откуда она у Норы взялась?
– Известно откуда. Подарок поклонника.
– Поклонника? Какого же?
– Да ходил тут к ней один, – пояснила девица. – Богатый, молодой. Жалко, что женатый, но тут уж ничего не попишешь.
– Женатый? – проговорила Лиза, бледнея.
– Женатый. Но молодой и красивый, как картинка из модного журнала. Эй, да что с вами? – всполошилась хозяйка, заметив странную реакцию своей гостьи. – А вы не жена его, случаем, будете?
Дубровская отрицательно помотала головой и попросила:
– Мне бы присесть…
– Конечно, проходите. На кухню, – предложила девица.
Так Елизавета оказалась на маленькой, но уютной кухне с плетеным абажуром под потолком и оранжевыми занавесками. Она сейчас слабо соображала и не заметила, как перед ней оказался стакан с жидкостью янтарного цвета. Лиза сделала глоток и поперхнулась.
– Это коньяк, – сообщила хозяйка, – первое дело при обмороке. Да вы пейте, не стесняйтесь. Так бы сразу и сказали, что жена того обормота. А то – адвокат, корочками машете… А тут житейская история – мне ли не понять!
Елизавета качнула головой и еще раз пригубила из стакана, ожидая, когда в ее голове наступит полная ясность.
– Значит,
– Конечно, он, – заверила ее собеседница. – Нора ведь беспринципная была, все с женатыми путалась. Вот бог ее и наказал! Только вы не думайте, я ее браслет не брала. У меня даже мысли такой не было.
– А куда же он тогда подевался? – спросила Лиза, чувствуя, что коньяк приятно обволакивает, а собственный голос доносится до нее, словно через вату.
– Представления не имею, – пожала плечами собеседница. – Нора с ним не расставалась, носила каждый день и без особого повода. Но на трупе, мне точно известно, его не обнаружили.
– Вы сказали об этом следователю?
– Нет. Он не спрашивал, а я в тот момент мало что понимала, – ответила девица. – Хватилась уже потом, когда тетка Норы из деревни приехала. Та всю квартиру перетрясла. Вещи Малининой в тюки сложила, на правах наследницы, и все меня глазами буровила: не припрятала я что-нибудь ценное. Так вот тетка ничего особенного не нашла, а браслета и подавно.
– Странно… Куда же он запропастился?
– А может, ничего странного и нет? – сказала вдруг девушка, внимательно глядя на Дубровскую. – Вы не думаете, что браслет мог забрать убийца?
– Убийца? – переспросила Дубровская, чувствуя, что ей не хватает воздуха. Коньяк оказался тут весьма кстати.
– Конечно, он. Сорвал браслет с руки и был таков! А учитывая то, что любовник и убийца Малининой одно и то же лицо, стало быть, браслет сейчас находится у вашего мужа.
– То есть у Дмитрия Сереброва? – воскликнула Лиза.
– Ну, я не знаю, как его зовут, – заметила девица. – Ведь мы общались с ним всего один раз. Он приходил к Норе. В день убийства.
По всей видимости, подружка Малининой не знала всей подоплеки событий, поскольку искренне верила в то, что жена богатого любовника находится сейчас перед ней. Разве она могла предположить, что несчастной женщины уже давно нет на свете? Но Дубровской было недосуг раскрывать собеседнице тайны следствия. Она чувствовала себя обманутой и оскорбленной. Проделав огромную работу по расследованию двух убийств, она чувствовала себя сейчас как путник, который, плутая в поисках нужной дороги, возвращается на одно и то же место. Не зря говорил следователь: Дмитрий Серебров – единственно возможная кандидатура на роль убийцы. И не надо изобретать велосипед, когда и без того все ясно. Он подарил Норе браслет своей жены. Он же и сорвал его с трупа любовницы. Но зачем тогда ему понадобился спектакль с расследованием?
Дубровская уронила голову на руки. Ей хотелось плакать. А в уши лился мягкий, сочувствующий голос рыжеволосой девушки.
– Все они такие! – повторяла та, гладя голову гостьи. – На то наша женская доля – терпеть. Но отольются им наши слезы. Ты еще увидишь, обязательно отольются…
Когда Дубровская покинула гостеприимный дом своей нечаянной утешительницы, наступил вечер. Целительное действие коньяка уже начало ослабевать, и горькие мысли снова овладели Лизой.
Итак, Дмитрий Серебров ее обманывал, направляя по заведомо ложному следу. Он беспардонно пользовался услугами своего адвоката, выкладывая в качестве версий сказки собственного сочинения. Елизавете не терпелось его разоблачить, высказать в лицо все, что она о нем думает. Хотя остатки здравого смысла намекали ей, что следует действовать осторожно, ведь серийный убийца – не самая лучшая мишень для обличительной речи. Если, конечно, ты – не прокурор и не находишься сейчас в красивом и безопасном Дворце правосудия. Но смелость во хмелю иногда творит с человеком невообразимые вещи. Во всяком случае, Елизавете хотелось действовать незамедлительно!
В родительском подъезде она нос к носу столкнулась с бабой Пашей. «Если что-то пойдет не так, старуха засвидетельствует, что видела меня вечером живой и невредимой», – подумала Лиза и даже обрадовалась нечаянной встрече.
– Здравствуйте, баба Паша! – сказала весело. – Сейчас восемь часов вечера, и я направляюсь в свою квартиру.
Но соседка почему-то выпучила глаза, прижалась к стенке и еле выговорила:
– Иди куда идешь! Мне нет никакого дела.
Дубровская подивилась странной неразговорчивости бабули.
– Но вы же, кажется, интересовались моим постояльцем? – спросила она. – Так вот, я думаю, что он сейчас дома.
Лицо бабы Паши покрылось вдруг бордовыми пятнами.
– Никем я не интересовалась, – заявила она, отступая на ступеньку ниже. – У меня и привычки такой нет – за людями подглядывать!
– Ну как же? – изумилась Лиза. – Вы, помнится, мне совсем недавно другие вещи говорили.
– Сожалею. Была не права. Деньги за колбасу могу вернуть, – проговорила бабка загадочную фразу и рысью припустила вниз по лестнице.
«Да-а… Коньяк творит чудеса! – подумала Лиза и совсем некстати икнула. – Кто-то меня вспоминает. Интересно, кто?»
– Ну как? Удалось что-нибудь узнать?
С такими словами встретил ее Дмитрий.
Дубровская внимательно взглянула на него, но, разумеется, ничего нового для себя не обнаружила. Красавец-мужчина без всяких признаков беспокойства или нервозности. В выразительных серых, опушенных длинными ресницами глазах только терпеливое ожидание. Конечно, перенесенные невзгоды оставили след на лице – линия рта стала жестче, а под глазами залегли тени. Но все эти перемены его не портили. «Ах, как обманчива бывает внешность!» – осознала Елизавета с горечью. Но откладывать дело в долгий ящик не имело смысла.
– А каких новостей ты от меня ждешь? – спросила она.
– Желательно хороших. Я думаю, черная полоса в моей жизни явно затянулась, – улыбнулся Дмитрий. – Ну, что? Или, может, для начала по чашке чая? Я заварил тот, который вы любите.
– Подожди, – остановила его Лиза. – Ты и вправду не знаешь, откуда у Малининой появился гранатовый браслет твоей жены?
