пристанищем Лесина Игоря.
Густой туман скрывал окружающие предметы и придавал этому жуткому месту какую-то зловещую нереальность. Даже бесстрастный Зверев невольно содрогнулся, оказавшись в белесом мареве. Серые тени, выглядывая из-за стволов деревьев, создавали эффект присутствия посторонних. Бесшумные призраки, скользя по покрытой изморозью траве, проносились мимо оторопевших товарищей, трогая их мокрыми холодными лапами. Предутренний воздух пробирал до костей, зубы стучали. Положив труп на заранее подготовленную кучу хвороста, имевшую в основании автомобильные покрышки, друзья хотели было приступить к делу, но Марьин, вспомнив о чем-то, остановил Зверева:
– Слушай, иди-ка к машине. Отгоните ее подальше и укройте в кустах. Да не забудьте почистить салон от крови. Потом вернетесь сюда. Притащите еще парочку канистр. Боюсь, этого не хватит, – он указал на заранее припасенные емкости.
– Слушай, а ты уверен, что он того… – Зверев провел рукой по шее.
– Уверен, – сквозь зубы буркнул Марьин. – Давай пошевеливайся, уже светает.
Зверев, тяжело продираясь через заросли, исчез. Было видно, что ему слегка не по себе. Удивляясь выдержке Марьина, он поспешил к машине. Спустя какое-то время они с Андреем уже волокли тяжелые канистры к поляне. Марьин времени не терял даром, и труп уже занялся огнем. Андрей остановился подальше, не решаясь приблизиться. Лесин лежал на животе, голова его была укутана кожаной курткой.
– А это зачем? – тупо указав на голову бывшего товарища, спросил Зверев.
Презрительно сплюнув, Марьин нехотя процедил:
– Мать твою! Мы же не барана жарим. Не хочу, чтобы по ночам меня кошмары мучили.
Зверев замолчал. Наступившую тишину нарушал лишь треск веток да едва различимый шум автодороги. Уже достаточно рассвело, и окружающие предметы вырисовывались довольно четко. В воздухе плыл отвратительный запах паленой человеческой плоти. Андрея затошнило, и он бросился к машине. Марьин побелел, но все-таки держался из последних сил. Прижав к лицу носовой платок, он старался не думать о том, что недавно произошло…
Олег содрогнулся. Прошло несколько лет, а эта картина так и стояла у него перед глазами. Да, зрелище не предназначалось для слабонервных. Он хорошо помнил, как Зверев, решив поддать еще горючей жидкости, чтобы ускорить затянувшийся процесс, приблизился к огню. Правая рука трупа, еще не охваченная пламенем, словно палка, торчала в сторону. Иван замер как вкопанный. Марьин поймал тогда его взгляд. Он не был больше отстраненным и безразличным, как обычно. Иван просто не верил своим глазам…
Грановский не обманул. Ровно через неделю поименный список свидетелей по делу, а также подробные инструкции относительно нужных показаний были представлены Ольге.
Они встретились в центре города. Голицына была не одна. Оглядев ее эскорт, состоящий из молодых людей весьма внушительной наружности, Грановский невольно вздрогнул. Да, он бы не решился бросить им вызов. Конечно, от них не несло «зоной», даже наоборот: короткие стрижки, стильная одежда преимущественно классического покроя, темных цветов, добротная обувь. Но что-то такое сквозило в их взглядах, походке, манере говорить по телефону, что Семену Иосифовичу становилось как-то не по себе.
– Присаживайтесь, – Ольга предложила ему место рядом с собой, на заднем сиденье роскошного автомобиля.
Грановский сел. В салоне были еще два человека: молодой мужчина с рябым лицом, а другой – нерусский с широкими скулами и глазами, узкими, как лезвия бритвы. Они молчали.
– Можете говорить спокойно, это наши проверенные люди, – успокоила его Ольга.
«Сколько же еще таких „проверенных“ Суворовым людей остается на свободе?» – задал себе вопрос Грановский.
– Вот тут у меня все, что я вам обещал. – Он передал Ольге папку с бумагами.
Она взяла ее в руки, перелистала страницы и начала внимательнейшим образом изучать список свидетелей.
– Итак, Роман Плешков. Проходит потерпевшим по эпизоду убийства директора ликероводочного комбината «Сокол» Громова.
– Знаем, – усмехнулся Рябой. – Мы с ним уже работали. Трусливый тип. Сделаем без труда.
«Что сделаем?» – чуть было не спросил Грановский, но вовремя прикусил язык. Надо было держать себя в руках.
– Его теща, вдова директора Громова. Понятно… Кто там еще? Ага. Степанченко Татьяна, жена убитого авторитета.
– Редкая сволочь, – покачал головой мужчина с монголоидным типом лица. – С этой бабой надо быть поосторожнее. На рынке сейчас торгует. Сквернословит так, что редкий грузчик с ней сравнится. Было дело, она со своим покойным мужем, который тоже, между нами говоря, был не сахар, обезоружили киллера. Голыми руками взяли в подъезде. Сдали ментам.
– Все равно будем работать, – твердо заявила Ольга.
– Не вопрос, – пожали плечами мужчины.
– Макеев Владимир. Бывший кандидат на должность мэра.
– Нормальный материал для работы, – махнул рукой Рябой. – Ему только слегка нужно тонуса добавить. А то что-то он в последнее время расслабляться начал.
– Клюшкина Елена.
– Кто-кто? – переспросили мужчины.
– Клюшкина. Эпизод изнасилования.
Спутники Ольги захихикали.
– Между прочим, эта веселенькая история нам как бельмо на глазу, – остудила их Ольга. – Хорошенькое дело! Преступное сообщество насилует жену милиционера. Бред! Виллы, иномарки, красотки-модели, и вот на тебе! Чего, спрашивается, не хватало? Романтики острых ощущений?
– Будем работать, Ольга Ивановна! – примиряюще поднял кверху руки Монгол. – Но вот увидите, все не совсем так, как вы говорите. Чистейшей воды подстава.
– Посмотрим. Так, дальше…
Ольга читала список свидетелей, а Грановский выслушивал комментарии всезнающих Рябого и Монгола. За окнами маячили люди в темных одеждах.
– Господи, да сколько же их? – не выдержала наконец Ольга.
– По судебному списку – не менее трехсот, – пояснил Грановский. – Но работать, безусловно, нужно не со всеми. Я пометил того, кто нам необходим.
Ольга усмехнулась и еще раз, взвесив на ладони пухлую папку, покачала головой:
– Благодарю вас, Семен Иосифович. Вы потрудились на славу.
Грановский пожал плечами. Это был минимум того, что он мог сделать. Нужно было уходить. Но ему так хотелось задать вопрос. Он просто вертелся у него на языке.
– Ольга Ивановна! А вы не собираетесь этих людей… э-э-э… как бы это выразиться…
– Прессовать, – подсказал Рябой.
– Что? – не понял Грановский. – Это означает «бить»? Вы их побьете?
– Не исключено, – бросила Ольга. Она опять углубилась в записи и не старалась поэтому подбирать мягкие выражения.
– Но вы их не убьете?
– Что убьете, кого убьете? – Ольга наконец подняла глаза на побледневшего адвоката. – Господи, Семен Иосифович, ну о чем вы говорите? Насколько я разбираюсь в юридических тонкостях, убивать свидетелей нам невыгодно. Ведь так?
– Так, так, – поспешил поддакнуть Грановский.
– Мертвые ведь не могут разговаривать. Они, конечно, не говорят плохого, но и хорошего сказать ничего не могут. Какая нам от этого польза? А вообще, уважаемый наш адвокат, зачем вам забивать себе голову ненужными подробностями? Вы что, на самом деле желаете знать, как мы будем с ними общаться?
«Действительно, зачем это мне?» – удивился Грановский.
– Проза жизни, – подтвердил Монгол. – Поверьте, ничего интересного.
Семен Иосифович сел в свою машину. «А ведь Суворов не просчитался, – подумал он. –
– Здравствуйте! Это опять я, – увереннее, чем в прошлый визит, произнесла Елизавета, приветствуя своего подзащитного.
Зверев уставился на нее долгим немигающим взглядом:
– Кто ты?
– Вы меня разве не помните? Я к вам уже приходила. Я ваш адвокат – Елизавета Германовна.
– Я тебя не звал.
– Я знаю. Меня назначили к вам в качестве адвоката. Я буду защищать ваши интересы в суде.
Зверев молчал, вперив в Елизавету пустой бессмысленный взгляд.
– Я хотела бы выяснить ваше отношение к предъявленному обвинению, – продолжила она. Не будучи уверенной, что ее клиент понял хоть что-нибудь из сказанного, она попробовала сформулировать свои мысли проще: – Ну как вам объяснить? Скоро будет суд. Так? Там вам будут задавать вопросы о том, признаете ли вы себя виновным. Я хотела выяснить, что мы будем говорить в суде.
– Э-э? – протянул он.
«Вот наказание! Что мне с ним делать, интересно знать?» Тут Елизавета спохватилась и, сунув руку в портфель, извлекла оттуда горсть конфет. Воровато взглянув на стеклянное окошко, она убедилась, что никто за ними не наблюдает. Зверев, увидев пестрые этикетки, заволновался.
– Дай! – протянул он огромную ручищу.
– Возьми. Это тебе. Ты просил меня в прошлый раз. Видишь, я не забыла. Интересно, а ты помнишь, что рассказывал следователю?
Зверев сжался. Глаза у него стали испуганными.
– Я ничего не говорил. Я ничего не знаю.
– Нет, знаешь! Что ты рассказывал следователю об Александре Суворове?
– Ничего… Александр Петрович хороший. Он никого не убивал.
– Значит, убивал ты! Ну, что скажешь?
– Э-э… – Зверев закатил глаза.
