не потеряв равновесия. Оказавшись в центре всеобщего внимания, она смутилась.
– Добро пожаловать! – пришел ей на помощь молодой человек с весело топорщившимися усиками. Ослепительно улыбаясь, он указал на стул: – Вы на консультацию? Рад буду помочь.
– Благодарю вас, – оправившись от волнения, промолвила Лиза. – Я ваш новый адвокат.
Выражение лиц присутствующих как по мановению волшебной палочки разом изменилось. Нимало не смущаясь присутствием новенькой, все враз стали обмениваться репликами, обсуждая кадровую политику президиума адвокатской коллегии.
– Нет, ну вы поглядите, – кипятился маленький мужчина с артистической внешностью. – И так сидим без работы, а нам все молодых подкидывают. Куда только заведующий смотрит?
– Просим, просим, чтобы нам побольше мужчин присылали, так ведь никто и внимания не обращает, – промолвила томного вида девица, постукивая длинным наманикюренным ногтем по полированной видавшей виды столешнице.
– Бедняжка, и чего ее сюда занесло? Еще не представляет, что ее ожидает, – участливо вздохнула пожилая женщина, откровенно рассматривая новенькую с головы до пят.
Наконец, исчерпав запас красноречия, адвокаты уставились в свои бумаги. Опешив от столь недвусмысленного приема, Лиза растерянно молчала. Молодой человек с усиками махнул рукой в конец коридора:
– Если вам нужен заведующий, то он в дальней комнате направо, – и вновь углубился в разгадывание кроссворда.
Заведующего Центральной юридической консультацией Петра Петровича Пружинина мучила сезонная простуда. Поминутно вытирая платочком слезящиеся глаза, кашляя и время от времени оглушительно чихая, он тем не менее не терял присутствия духа. Обладая ярко выраженным темпераментом холерика, он не терпел безделья, долгих размышлений и медлительных коллег. Несмотря на то что он не так давно одолел пятидесятипятилетний рубеж, Петр Петрович не был обременен присущей его возрасту солидностью. Движения его были столь резки и порывисты, что подчиненные за глаза именовали его не иначе как «пружиной». Беззлобный по природе, веселый и компанейский, он без труда управлялся с наиболее строптивыми адвокатами. Предпочитая не выносить сора из избы, Петр Петрович брал на себя нудные разбирательства с представителями правоохранительных органов, спешащих информировать заведующего о некоторых недостойных поступках его подопечных, многочисленные кляузы недовольных клиентов и даже разборки внутри коллектива. Вот и сегодня утром ему пришлось выслушать целый поток угроз, слез и негодования со стороны разгневанной особы женского пола. Воздев к потолку унизанные дешевыми браслетами пухлые руки и как бы призывая всевышнего в свидетели своему горю, она кричала о подлой ловушке, в которую угодила ее единственная дочь. Очарованная внешним лоском молодого адвоката, известного в консультации повесы и неисправимого бабника, девушка коротала с ним долгие вечера в помещении юридической конторы. Осыпав неискушенное создание уверениями в вечной любви и преданности, подлый ловелас предлагал руку и сердце, придумывал имена будущим детям, а затем внезапно исчез. Громко сокрушаясь по поводу потерянной в этих стенах девичьей чести, мамаша пыталась призвать Пружинина к ответу и посодействовать счастью молодых. Прочувствовав ситуацию, Петр Петрович утешил чем мог, заявив о наличии у растлителя юных душ законной жены, двух ребятишек и внушительного списка любовных приключений. Извергая поток брани в адрес молодого негодяя и его непутевого начальника, крикливая посетительница удалилась, пообещав напоследок поджечь «этот публичный дом».
Утреннее происшествие добавило мигрени и без того больной голове Пружинина. Поглаживая редкую растительность на острой, как пасхальное яйцо, голове, он обдумывал стратегию воспитательной беседы с виновником драмы, но стройный ход его размышлений был прерван появлением Елизаветы Дубровской.
Предложив ей присесть, заведующий кратко ввел Лизу в курс дела:
– Значит, так… Работы у нас много, особенно для новичков. Забудьте, что такое отдых. Первый год, как, впрочем, и последующий, для вас будет непрерывной трудовой вахтой. Сами понимаете… – Тут он сделал паузу и, втянув носом воздух, громко чихнул. Вытерев платком воспаленные глаза, Пружинин продолжил: – Право на отдых нужно еще заслужить. Года через два вы получите передышку и сможете принимать собственных клиентов. Сейчас же крутитесь как хотите, но от работы в областном суде не отлынивайте. Ступайте на рабочее место, вживайтесь в коллектив, привыкайте. Желаю удачи! – На этой оптимистичной ноте он закончил инструктаж молодого специалиста.
Сидя за рабочим столом, Елизавета безучастно смотрела на серую пелену осеннего дождя, унылыми струями стекающего по оконному стеклу. Новая жизнь началась.
Александр Суворов не находил себе места. Долгие тюремные ночи, наполненные воспоминаниями и совсем короткими обрывками снов, не давали отдыха деятельному рассудку. Его не мучили угрызения совести. Ему не давало покоя совсем иное. Как же так получилось, что он – любимчик фортуны – на пути к вершинам славы и признания потерял тех, в поддержке которых он сейчас так остро нуждался? Нет, он не был одинок. Даже наоборот, сейчас его окружала масса людей, которые подчинялись его воле. Но подчинялись не из-за любви к нему, а из страха.
«Я многого добился. Но, черт возьми, одному на вершине так одиноко. Ведь когда-то меня звали просто Сашкой. Вот если бы время текло вспять…»
…Все самые ранние воспоминания Александра были так или иначе связаны с матерью. Помнится, в возрасте трех лет он перенес осложненный грипп. Унылая вереница однообразных серых будней не спешила приносить выздоровление. Открывая тяжелые веки, он всегда рядом видел мать. Просиживая ночи напролет около детской кроватки, она изредка проваливалась в свинцовую, без сновидений дрему. Еще тогда, в далеком розовом детстве, он раз и навсегда прирос к ней крепкими сыновними узами, разорвать которые не смогла бы даже смерть.
Вторым после матери дорогим Александру существом был брат Андрей. Родившись на три года позднее, Андрей забрал, казалось бы, большую часть материнской любви. Удивительно, но Александр ничуть не страдал по этому поводу. Мать и брата он воспринимал как единое целое, самое дорогое, что у него может быть в его жизни. Наделенный от природы импульсивным характером, возможно, даже некоторой психопатичностью, Александр в общении с матерью был податливее воска. Брата он всячески оберегал, опекал, но подавлял силой энергичного характера. Андрей же рос покладистым ребенком. Старшего брата он боготворил, во всем слушался, даже пытался ему подражать.
Семейную идиллию несколько нарушало присутствие чужеродного элемента – отца. Являясь полной противоположностью энергичной, полной жизни матери, он не занимал сколько-нибудь значительного места в сердцах сыновей. Он тихо жил и незаметно умер. Ненужная отцовская жизнь так и улетела в никуда, не оставив на земле и следа своего присутствия, кроме, пожалуй, двух сыновей и вороха старого тряпья, розданного немногочисленным родственникам. Вот тогда и вывел Александр для себя важный жизненный принцип: живи так, чтобы каждая зараза помнила тебя, чтоб после твоей смерти икнулось многим. Стремись к большему, получай лучшее, и весь мир раскинется под твоими ногами.
Уже в сопливом мальчишеском возрасте Саша верил в свою исключительность. Этому немало способствовали фамилия и имя замечательного русского полководца, массу рассказов о котором Александр услышал еще маленьким. Он ничуть не сомневался, что сумеет обойти своего знаменитого тезку на пути к вершинам исторического олимпа. Мать всячески поддерживала идею об исключительности сына. Искусно воздействуя на его самолюбие, она формировала в нем черты характера лидера: напористость, даже агрессивность в достижении поставленной цели, стремление быть во всем первым.
Общительный по натуре, он приобрел немало друзей среди одноклассников. Однако на дух не перенося соперничества, Александр держал около себя лишь тех, кто покорно воспринимал его превосходство. Самым близким из школьных товарищей, пожалуй, был Олег Марьин. Физически крепкий, с неплохими способностями, Олег почему-то воспринял первенство Александра как явление совершенно нормальное и неоспоримое. Спокойный и рассудительный Олег, подобно ушату ледяной воды, воздействовал на горячего, быстрого в словах и решениях Суворова. Александр прислушивался к некоторым разумным доводам своего товарища, что не мешало позднее ему выдавать чужие мысли за свои.
Вольготное школьное существование Александра несколько отравлял парень из параллельного класса по фамилии Зверев. Здоровый как бык и почти такой же ограниченный, верзила Иван являлся грозой всей школы. Его маленькие, с отсутствующим выражением глазки были направлены, казалось, куда-то внутрь. Если верить теории о том, что все люди жили когда-то в образе животных, то Зверев определенно был кабаном. Усиливало сходство с этим благородным животным тупое выражение лица с почти полным отсутствием ресниц и бровей. Привлекали внимание и необыкновенно красные крупные руки, которыми он мог запросто открутить голову любому из зарвавшихся пацанов.
Небольшая вертлявая фигура пятиклассника Суворова чем-то не глянулась рыжему верзиле, и он не упускал случая хоть как-то отвести душу: поддать ногой по портфелю самоуверенного пацана, отвесить затрещину. Излишне говорить, насколько подобное положение вещей не устраивало Александра. Паритет в их отношениях наметился только после весьма примечательного случая, подробности которого так и остались до конца не выясненными. Говорили только, что Александр чуть не убил Зверя обыкновенным гвоздем. Как худенькому Суворову удался подобный фортель, так и осталось загадкой. Но факт остается фактом. Одноклассники видели поверженного Ивана, в глазах которого, пожалуй, впервые в жизни плескался самый настоящий страх, а также Сашку, который производил впечатление полубезумного. После этого Суворов и Зверев существовали как бы в параллельных мирах, стараясь не пересекаться. Это положение вещей устраивало обоих.
В глубине давних воспоминаний Александра остался и тот памятный зимний вечер, когда они с Марьиным Олегом возвращались домой после дискотеки. Мало того, что в холле заводского клуба «Металлист» они нос к носу столкнулись со Зверевым и его приятелем Лесиным, настроение было испорчено совершенно неожиданным для Суворова способом. Лариса, высокая тонконогая девица Суворова, устроила ему безобразную сцену. Используя какой-то пустячный повод для ревности, она словно с цепи сорвалась. Сашка бросился было ее утешать, но вскоре плюнул на это занятие, заметив ироничные взгляды Зверева и Лесина. Настроение было безвозвратно испорчено, и они с Марьиным побрели к выходу. На крыльце весело гомонила стайка девчонок. Вдруг раздался чей-то истошный крик: «Закаменские идут!», девицы завизжали и бросились в глубь помещения.
На залитой фонарным светом дорожке появилась группка ребят в черных фуфайках и цветных петушках. Увидев двух парней, идущих навстречу, закаменские остановились. Суворов с Марьиным, оглядевшись по сторонам, убедились, что помощи ждать неоткуда. Завязался обычный в таких ситуациях разговор, когда одна из сторон упорно нарывается на конфликт. И вот наконец долгожданный повод получен, стая облегченно вздыхает, в чьей-то руке поблескивает кастет. Вероятно, окончание этого невеселого для Александра вечера было бы еще более печальным, если бы не вмешательство неких светлых сил. Эти небесные посланцы явились в лице мордоворота Зверева и его товарища Лесина. И вот уже фортуна своим неземным ликом решила повернуться к Александру и его новоиспеченным приятелям лицом, а к закаменским – соответственно задом. Толстый кусок арматуры в руках Суворова как последний аргумент возвратил нападавшим чувство реальности. Женский окрик: «Милиция!» добавляет прыти, и через минуту участники побоища старательно делают ноги.
Уже потом, отирая снегом запачканные лица, они весело хохочут, беззлобно поддевая друг друга. Лесин чуть морщится от боли, пережимая перчаткой окровавленную кисть правой руки. Суворов предлагает ему платок для перевязки. Но ни рассеченная шальным ножом рука Игоря, ни заплывающий багровым отеком глаз Марьина, ни разодранная в клочья верхняя одежда их приятелей не в состоянии омрачить торжество победы.
Именно этим зимним вечером было положено начало крепких дружеских отношений, красная нить которых, словно иголка в руках опытного портного, соберет воедино все последующие годы. Но какими бы причудливыми тропами ни вело провидение четверку друзей, небольшая багровая полоска шрама на правой руке Лесина всегда напоминала им о той далекой декабрьской ночи.
Так все начиналось…
