органов военной разведки — Абвергрупп и подчиненных им абверкоманд, приданных 16 и 18-й армиям вермахта и 4-й танковой группе[50]. Так, группе армий «Север» была придана сформированная на базе ACT «Кёнигсберг» абверкоманда-104 (радиопозывной «Марс») в составе двух абвергрупп (111, 112). Первым начальником абверкоманды был назначен майор Тео Радтке[51].
Основываясь на опыте предыдущих кампаний, командование абвера разработало план использования фронтовых разведывательных команд, заключавшийся в физическом захвате советских органов военного управления (штабы частей и соединений РККА, пункты связи), органов безопасности и внутренних дел СССР и союзных республик. Особое внимание при планировании действий команд было уделено захвату архивных материалов, позволивших в случае их обнаружения продвинуться далеко вперед в изучении военного и промышленного потенциала Советского Союза.
О значимости для разведки операций по захвату архивной и текущей документации свидетельствует эпизод, случившийся при подготовке операции «Морской лев» по высадке частей вермахта в Великобритании. После удачно проведенных английской контрразведкой акций по ликвидации агентурных сетей абвера, когда в распоряжении адмирала Канариса почти не осталось источников на островах, он очень опасался претензий со стороны разработчиков плана. У Канариса упал камень с души, когда начальник штаба вермахта генерал Франц Гальдер, ответственный за планирование операции, заявил, что сведения абвера ему не нужны. Выяснилось, что необходимые разведывательные данные Гальдер получил от отдела иностранные армии «Запад».
Незначительные сведения по британским вооруженным силам, которыми до операции под Дюнкерком располагал этот отдел Верховного командования вермахта, были многократно дополнены путем аналитической обработки огромного объема трофейной английской документации, захваченной в ходе французской кампании (миллионы единиц документов).
Когда в штабы частей и соединений вермахта направлялись только картографические материалы по Великобритании, начальник отдела «Запад» полковник Ульрих Лисс требовал, чтобы начальники разведывательных отделов дивизий приезжали за ними на грузовиках[52] .
На рассвете 22 июня 1941 года после массированного применения артиллерийского огня и военно- воздушных сил германские армии начали широкомасштабные боевые действия на Восточном фронте. В наступающих порядках частей вермахта продвигались мобильные группы фронтовой разведки абвера с главной задачей захвата разведывательной документации.
Вот как, со ссылкой на своего коллегу, описывает О. Райле захват в городе Бресте здания местного НКВД: «Когда мы вошли в здание и произвели осмотр, то нашли все так, как если бы служащие учреждения только покинули свою контору. Письменные столы, сейфы, стулья — все стояло на своих местах. Междугородняя телефонная связь не была отключена. Телефонные штекеры еще воткнуты в коммутационные гнезда, и коммутаторные лампочки продолжали гореть. Служащие учреждения бежали сломя голову.
Поэтому в сейфах, вскрытых автогенами, мы, сверх ожидания, обнаружили множество секретного материала. Наше коммандо (группа фронтовой разведки) работало почти неделю, чтобы изъять и просмотреть все документы, найденные в НКВД…
Затем из изъятой секретной документации выяснились имена и адреса ведомых брест-литовским органом НКВД информаторов и агентов»[53].
Из приведенного примера, а также из известных обстоятельств захвата немцами Смоленского архива областного комитета ВКП(б), штабов ВВС Западного ОВО, 19-й армии и других видно, что добычей многочисленных команд фронтовой разведки абвера стали большие массивы секретной советской документации, ущерб от утраты которых в условиях начавшейся войны был огромен. Германской разведывательной службе стали известны те сведения, которые она никогда бы не получила от использования различных технических средств и даже от самой квалифицированной агентуры[54].
Мобильные группы численностью около 10 человек, попадая в наступающих порядках в советские города, стремились как можно быстрее оказаться в местах расположения спецслужб и органов военного управления. Неоднократно возникали ситуации, когда на подступах к городам ведутся бои, а в их центре группы фронтовой разведки уже обследуют покинутые советские учреждения. По воспоминаниям О. Райле, для перевозки трофейной советской документации в штаб «Валли» требовались целые автомобильные колонны, а счет трофейных секретных документов велся на центнеры.
В рамках реализации плана германского командования по внесению дезорганизации в работу советских штабов, государственных и партийных учреждений многочисленным разведывательно- диверсионным группам германской разведки, заблаговременно заброшенным на территорию СССР, было приказано, где только возможно, нарушать связь между органами военного управления. Нападениям подвергались линии связи, коммуникационные центры и другие объекты военной инфраструктуры. Это привело к значительному осложнению системы управления советскими войсками. В мемуарной литературе и в официальных советских документах описываются многочисленные случаи утраты связи между органами военного управления и подчиненными им войсками. В совокупности с другими причинами это привело к катастрофическим результатам приграничных сражений.
Так, например, высокую эффективность диверсионных групп на начальном этапе Великой Отечественной войны продемонстрировали диверсанты абвера из 8-й роты 800-го полка «Бранденбург» под командованием обер-лейтенанта Кнаака. 26 июня 1941 года группа из нескольких десятков переодетых в советскую форму германских солдат стремительным броском после скоротечного боя захватила два подготовленных к взрыву моста через Западную Двину. Эта акция, несмотря на ее локальный характер, обеспечила 56-му моторизованному корпусу под командованием Эриха фон Манштейна серьезное оперативно-тактическое преимущество. Через час после захвата мостов подошедшие части 8-й танковой дивизии вермахта захватили город Двинск (Даугавпилс), серьезно осложнив обстановку на большом участке Северо-Западного фронта[55].
За несколько месяцев до нападения на СССР абверштелле «Кёнигсберг» приступает к созданию на территории Восточной Пруссии первых разведывательно-диверсионных школ, призванных обеспечить шпионскими кадрами абверкоманды и абвергруппы, действующие на северном участке Восточного фронта.
Первой была сформирована школа в местечке Гросс-Мишен (в настоящее время пос. Кузнецкое недалеко от Рябиновки в Калининградской области). В первый поток курсантов школы входили навербованные по всей Европе представители белоэмигрантских, украинских, белорусских, литовских, латышских националистических организаций. Предполагалось, что школа будет готовить агентов-радистов. План обучения включал в себя изучение структуры частей и соединений Красной армии, военной топографии, основ вербовочной работы, способов визуальной разведки и т. д. До своего закрытия осенью 1941 года школа успела подготовить несколько десятков агентов, заброшенных на советскую территорию через абвергруппу-111, действовавшую против войск Ленинградского фронта[56].
Крупнейшая разведывательная школа абвера в Варшаве также была сформирована при непосредственном участии АНСТ «Варшава» и некоторое время в строевом отношении подчинялась абверштелле «Кёнигсберг». По оперативным вопросам школа находилась в прямом подчинении Штаба Валли — головного органа военной разведки Германии на Восточном фронте. Первым начальником Варшавской школы был назначен бывший сотрудник реферата IX ACT «Кёнигсберг» майор Моос (Марвиц), до этого назначения исполнявший обязанности заместителя начальника школы в Гросс-Мишен (май — август 1941 года)[57].
Зимой 1942 года для предварительной подготовки агентуры из числа советских военнопленных в местечке Бальга был создан филиал Варшавской школы абвера. Школа была расположена в постройках бывшего «Гостевого дома», предназначенного для предоставления ночлега путешествующим к рыцарскому замку группам Гитлерюгенда[58].
Постоянный штат школы был сформирован на базе ликвидированной тогда же школы Гросс-Мишен.
