Сталина? Редакция Юманите, например, ни чем не уступает редакции Правды с точки зрения раболепия и подобострастия, а ведь ее нельзя оправдать тисками тоталитарной диктатуры. Академик Комаров в очередной раз опозорил себя на Красной площади Москвы, требуя голов, но он не мог бы отказаться от этого, не обрекал себя сознательно на самоубийство. Что же тогда сказать о каких-нибудь Ромене Роллане, Ланжевене или Мальро, которые восхищаются и оправдывают режим, именуемый советским, его культуру и его правосудие, не будучи принуждаемы к этому голодом или какой-либо пыткой?»
Вот в том же жанре и отрывок одного из писем, которые отсылались «товарищу Л. П. Берии» болгаркой Стеллой Благоевой, малоизвестной служащей отдела кадров Исполнительного комитета Коминтерна: «Исполнительный комитет Коммунистического Интернационала располагает сведениями, собранными целым рядом товарищей, деятелей братских партий, и мы считаем необходимым направить вам эту информацию, чтобы вы могли ее проверить и принять необходимые меры. (…) Один из секретарей Центрального комитета Коммунистической партии Венгрии Каракаш ведет разговоры, которые свидетельствуют о его недостаточной преданности партии Ленина и Сталина. (…) Товарищи задают также очень серьезный вопрос: почему в 1932 году венгерский суд приговорил его лишь к трем годам тюрьмы, тогда как во время диктатуры пролетариата в Венгрии Каракаш приводил в исполнение смертные приговоры, вынесенные революционным трибуналом. (…) Многочисленные свидетельства немецких, австрийских, латышских, польских и других товарищей показывают, что политическая эмиграция особо засорена. Надо ее решительно прополоть».
Российский историк и публицист Аркадий Ваксберг уточняет, что в архивах Коминтерна хранятся десятки и даже сотни доносов — явление, свидетельствующее о моральном разложении, которое охватило коминтерновцев и функционеров ВКП(б). Это разложение стало особенно очевидно во время крупных процессов над «старой гвардией» большевиков, которая принимала участие в формировании власти, опирающейся на «абсолютную ложь».
Большой террор бьет по Коминтерну
Убийство Кирова 1 декабря 1934 года послужило Сталину подходящим предлогом для того, чтобы перейти от суровых репрессий к настоящему террору». История партии и вместе с ней история Коминтерна вступили в новую фазу. Террор, который до сих пор применялся против общества, перекинулся теперь на представителей той безраздельной власти, которую осуществляла ВКП(б) и ее всемогущий Генеральный секретарь.
Первыми жертвами стали уже находившиеся в тюрьме члены русской оппозиции. С конца 1935 года освобожденные по истечении срока заключенные стали вновь возвращаться в тюрьмы. Несколько тысяч троцкистов были собраны в районе Воркуты: около пятисот на шахтах, тысяча в Ухто-Печорском лагере, в целом же — несколько тысяч человек в радиусе Печоры. 27 октября 1936 года тысяча из них начала 132- дневную голодовку. Они требовали отделения от уголовников и права жить с семьей. Через четыре недели умер первый заключенный, затем другие — и так до тех пор, пока администрация не объявила об удовлетворении их требований. Следующей осенью 1200 заключенных (примерно половина из них — троцкисты) были собраны неподалеку от старого кирпичного завода. В конце марта администрация составила список из двадцати пяти арестантов, которым выдали по килограмму хлеба и приказали готовиться к отправке. Некоторое время спустя после их отправки оставшиеся заключенные услышали пальбу. Все самые мрачные предположения подтвердились, когда арестанты увидели, что конвой быстро возвращается. На другой день — новый список к отправке и новая пальба. И так до конца мая. Охранники обливали тела бензином и сжигали их, чтобы уничтожить следы. НКВД передавало по радио имена расстрелянных «за контрреволюционную агитацию, саботаж, бандитизм, отказ работать, попытку побега…». Жена казненного, как и дети старше 12 лет, автоматически подвергались наказаниям: их сажали, отправляли в ссылку, лишали элементарных прав и условий для нормального существования.
В Магадане, «столице» Колымы, около двухсот троцкистов также прибегли к голодовке с целью добиться политического статуса. В своем воззвании они обличали «палачей-бандитов» и «сталинский фашизм, который гораздо хуже гитлеровского». 11 октября 1937 года они были приговорены к расстрелу, и семьдесят четыре из них были расстреляны 26–27 октября и 4 ноября. Подобные казни продолжались в 1937–1938 годах.
В каждой стране, где имелись ортодоксальные коммунисты, им было дано указание бороться с влиянием того меньшинства, которое объединялось вокруг Льва Троцкого. Начиная с войны в Испании, была радикально обновлена тактика: принадлежность к троцкизму приравнивалась к нацизму — и это в то самое время, когда Сталин шел на сближение с Гитлером.
Вскоре Большой террор, начатый Сталиным, настиг центральный аппарат Коминтерна. В 1965 году Бранко Лазич сделал первую попытку подступиться к проблеме ликвидации коминтерновцев в работе под красноречивым заголовком Мартиролог Коминтерна (34). Борис Суварин заключил свои Комментарии к Мартирологу, которые следовали за статьей Б. Лазича, замечанием по поводу скромных сотрудников Коминтерна, безымянных жертв Большого террора. «Большинство исчезли в этой резне Коминтерна, которая была лишь ничтожной частью нескончаемой резни тех миллионов трудолюбивых рабочих и крестьян, которые были убиты без всякого смысла чудовищной тиранией, нацепившей пролетарский ярлык».
Действия карательных органов были направлены против чиновников центрального аппарата и национальных секций, равно как и против простых граждан. С началом Большого террора жертвами карательной машины все чаще становились не только оппозиционеры, но и обычные чиновники коминтерновского аппарата и примыкающих к нему: Коммунистического интернационала молодежи (КИМ), Красного интернационала профсоюзов (Профинтерн), Международной организации помощи борцам революции (МОПР), Интернациональной ленинской школы, Коммунистического университета национальных меньшинств Запада (КУНМЗ) и т. д. Дочь старого соратника Ленина Ванда Пампуш-Бронска сообщила (под псевдонимом), что в 1936 году КУНМЗ был распущен, весь преподавательский коллектив и почти все студенты были арестованы (35).
Историк Михаил Пантелеев, изучая в настоящее время материалы различных служб и секций Коминтерна, насчитал 133 жертвы — на штат общей численностью в 492 человека, т. е. 27 процентов. Между 1 января и 17 сентября 1937 года Комиссия секретариата Исполнительного комитета в составе Михаила Москвина (Меера Трилиссера), Вильгельма Флорина и Яна Анвельта, а затем специальная Контрольная комиссия, созданная в мае 1937 года в составе Георгия Димитрова, М. Москвина и Дмитрия Мануильского, приняла решение об исключении 256 членов. Срок, отделявший исключение от ареста, варьировался: Елена Вальтер, исключенная из секретариата Димитрова 16 октября 1938 года, была арестована два дня спустя, в то время как Ян Боровский (Людвик Коморовский), исключенный из Исполнительного комитета Коминтерна 17 июля, был арестован лишь 7 октября. В 1937 году были арестованы 88 служащих Коминтерна, а в 1938–19 коминтерновцев. Других арестовывали прямо за рабочим столом, как, например, Антона Краевского (Владислава Стайна), ответственного за службу прессы и пропаганды. Его посадили 26 мая 1937 года. Многих арестовывали сразу же по их возвращении из заграничных командировок.
Под удар попали все службы — от Секретариата до представительств коммунистических партий. С 1937 по 1938 год был арестован 41 человек из Секретариата Исполнительного комитета, внутри его Отдела связи (Отдел международных связей — до 1936 года) насчитывалось 34 арестованных. Сам Москвин был схвачен 23 ноября 1938 года и приговорен 1 февраля 1940 года к расстрелу. Ян Анвельт умер под пытками, а датчанин А. Мунк-Петерсен скончался в тюремной больнице от последствий хронического туберкулеза. Пятьдесят чиновников, из них девять женщин, были расстреляны.
Швейцарка Лидия Дюби, ответственная за тайную сеть Коминтерна в Париже, была вызвана в Москву в начале августа 1937 года. Едва приехав, она была арестована со своими сотрудниками Бришманом и Вольфом. Ее обвинили в причастности к «антисоветской троцкистской организации» и в шпионаже в
