В Чехословакии в июне 1949 года партийные вожди были предупреждены: главные «заговорщики» скрываются в недрах самой КПЧ. Для их розыска, в частности для обнаружения «чехословацкого Райка», в Праге создается отряд особого назначения, в котором задействованы активисты аппарата Центрального комитета, политической полиции и Контрольной комиссии КПЧ. В 1949 году были арестованы третьестепенные коммунистические руководители. На этой первой волне репрессий против коммунистов режиму удалось устроить только одно «антититовское» судилище, прошедшее с 30 августа по 2 сентября 1950 года в столице Словакии Братиславе, — над шестнадцатью обвиняемыми, десять из которых — югославы. Возглавлял этот список Стефан Кевич, вице-консул Югославии в Братиславе. На этом процессе были приговорены к смерти двое словаков, один из них, Рудольф Лансанич, был казнен.
К концу 1949 года полицейская машина, усиленная стоящими у руля опытными сотрудниками, присланными из центральных московских спецслужб, вознамерилась во что бы то ни стало отыскать «чехословацкого Райка» и заработала на полную мощность. Главные «советские консультанты» не скрывали цели своей миссии. Один из них, Лихачев, раздраженный недостаточным усердием словацкого руководителя спецслужб, воскликнул: «Меня сюда послал устраивать процессы сам Сталин, и я не намерен терять время. Я приехал в Чехословакию не дискутировать, а снимать головы. Не позволю свернуть себе шею, предпочитаю свернуть сто пятьдесят чужих шей».
Кропотливый анализ и воссоздание исторической картины этих репрессий стали возможны с 1968 года благодаря тому, что историки получили доступ к скрытым прежде партийным и полицейским архивам, а после ноября 1989 года смогли углубить эти исследования.
В связи с подготовкой в Венгрии процесса Л. Райка прежде всего арестовали в мае 1949 года супругов Павлик; процесс над Гезой Павликом начался в июне 1950 года. В июне 1949 года в Праге Матьяш Ракоши передал председателю КПЧ Клементу Готвальду список, содержащий фамилии приблизительно шестидесяти чехословацких ответственных лиц, всплывшие в ходе расследования дела Райка. Прага в связи с процессом Райка постоянно испытывала давление со стороны советских и венгерских служб безопасности и проявляла особый интерес к коммунистам, оказавшимся в годы войны на Западе, и в частности к бывшим членам Интернациональных бригад. Осенью КПЧ организовала специальное подразделение службы госбезопасности для «выявления врагов внутри партии» и даже прибегла к помощи уцелевших сотрудников гестапо, «специалистов» по международному коммунистическому движению. С арестом в ноябре 1949 года Эвжена Лебла, заместителя министра внешней торговли, репрессии против коммунистов вышли на новый уровень: отныне они проводились в отношении «руководителей высшего звена», что окончательно стало очевидным в 1950 году; среди прочих в этот поток оказались активно вовлечены и региональные партийные руководители.
В январе и феврале 1951 года прокатилась мощная лавина репрессий, затронувшая всю пирамиду власти. Среди пятидесяти арестованных высших партийных и государственных чиновников насчитывалось несколько «франкоязычных коммунистов» и тех, кто так или иначе уполномочен был налаживать контакты с другими партиями, как, например, Карел Шваб Ярлык «главы заговора» передавался от одного к другому, и потребовалось два года, прежде чем удалось выявить «чехословацкого Райка». Только летом 1951 года, с услужливого согласия Клемента Готвальда, Сталин лично решил назначить таковым не кого-нибудь, а Рудольфа Сланского, генерального секретаря КПЧ[87], второй значимой фигурой был избран Бедржих Геминдер, «правая рука» Сланского, видный деятель аппарата Коминтерна. Его имя повсюду находится рядом с именем Сланского— и в переписке Сталина с Готвальдом, и в допросах взятых под стражу коммунистов в преддверии ареста Сланского. Советские авторы сценария рассматривали Геминдера в качестве «запасной головы». Госбезопасность арестовала обоих вождей «заговора» 24 ноября 1951 года. В течение нескольких месяцев вслед за ними за решетку попали еще два важных чиновника: 12 января 1952 года — Рудольф Марголиус, заместитель министра внешней торговли, а 23 мая 1952 года — Йозеф Франк, заместитель Рудольфа Сланского.
Советские консультанты и их подчиненные на местах изощрялись изо всех сил, готовя постановку грандиозного процесса-спектакля, который состоялся 20 ноября 1952 года в Праге под названием «процесс над руководством антигосударственного заговорщического центра, возглавляемого Рудольфом Сланским». На этот раз судили коммунистических лидеров высшего эшелона власти. 27 ноября суд вынес вердикт: одиннадцать обвиняемых приговорены к смертной казни, трое — к пожизненному заключению. Ранним утром 3 декабря, с 3 часов до 5 часов 45 минут палач тюрьмы Панкрац в Праге вздернул на виселицу одиннадцать человек.
Процесс над Сланским — символической фигурой репрессий
После московских процессов 30-х голов над большевистскими руководителями дело Сланского — наиболее яркое и исследованное в истории коммунизма. Среди приговоренных — виднейшие представители аппарата международного коммунистического движения, именно им Прага обязана присвоенным ей в годы «холодной войны» титулом «коммунистической Женевы». Тогда чехословацкая столица играла ключевую роль в поддержании прочных отношений с французской и итальянской компартиями.
Рудольф Сланский — генеральный секретарь КПЧ с 1945 года, безоговорочный сторонник Москвы, председатель «Группы пяти», созданной специально для ежедневного наблюдения за ходом репрессий; в этой должности он лично утвердил десятки смертных приговоров.
Бедржих Геминдер и Йозеф Франк — заместители генерального секретаря.
Геминдер, поработав в верхушке аппарата Коминтерна, вернулся из Москвы в Прагу, чтобы возглавить там международный отдел КПЧ. Франк, проведя 1939–1945 годы в нацистских концлагерях, теперь контролировал экономические вопросы и финансовую помощь западным компартиям. Рудольф Марголиус в качестве заместителя министра внешней торговли был уполномочен налаживать связи с коммерческими организациями, контролируемыми компартиями Запада. Отто Фишл, заместитель министра финансов, также был в курсе кое-каких финансовых махинаций КПЧ. Людвик Фрейка в годы войны принимал участие в чехословацком Сопротивлении в Лондоне, а с 1948 года, когда Клемент Готвальд стал Президентом республики, руководил экономическим отделом его канцелярии.
Среди осужденных, либо напрямую, либо посредством аппарата международного коммунистического движения связанных с советскими спецслужбами, кроме Сланского и Геминдера следует отметить следующих деятелей; Бедржиха Рэйцина, руководителя военной разведки, впоследствии, с февраля 1948 года, заместителя министра обороны; Карела Шваба, узника нацистских концлагерей, затем начальника отдела кадров центрального аппарата КПЧ (эта работа позволила ему занять пост заместителя министра национальной безопасности); Андре Симона, журналиста, работавшего до войны в Германии и во Франции; и наконец, Артура Лондона, сотрудника советских спецслужб во время войны в Испании, участника Сопротивления во Франции, после 1945 годэ высланного за помощь коммунистической разведке в Швейцарии и во Франции, с 1949 годэ ставшего заместителем министра иностранных дел в Праге.
Еще два ответственных работника Министерства иностранных дел фигурируют среди приговоренных: словак Владимир Клементис, министр с весны 1948 года, до войны — адвокат-коммунист, высланный во Францию, где за выражение критической позиции по отношению к советско-германскому пакту был исключен из партии, в 1945 году решение это было отменено; Вавро Хайду, тоже словак, заместитель министра. Третий словак, участник процесса, Эвжен Лебл провел войну в изгнании, в Лондоне, арестован в должности заместителя министра внешней торговли.
Отто Слинг также участвовал в чехословацком Сопротивлении в Лондоне, прежде был активистом Интербригад в Испании. После войны стал региональным секретарем КПЧ в столице Моравии Брно.
В отношении трех приговоренных к пожизненному заключению — Вавро Хайду, Артура Лондона и Эвжена Лебла — было упомянуто об их «еврейском происхождении», выявленном в ходе процесса. Это касалось также восьмерых из одиннадцати приговоренных к смерти, за исключением Клементиса, Франка и Шваба.
Процесс над Сланским стал символом репрессий не только в Чехословакии, но и во всех странах народной демократии. Чудовищный характер этого судилища не должен, однако, заслонять того
