Те неполные данные, которые можно узнать из отчетов наблюдательных комиссий 1951–1952 годов, приводят к одному выводу: ГУЛАГ стал машиной, всё хуже и хуже управляемой. В результате последние великие сталинские стройки, возводившиеся силами заключенных: Куйбышевская гидроэлектростанция, Сталинградская гидроэлектростанция, канал в Туркменистане, канал Волго-Дон, — задерживались. Чтобы ускорить ход работ, власти должны были или перевести туда многочисленных свободных рабочих, или досрочно освободить заключенных — в тех случаях, когда для этого было достаточно оснований.
Кризис ГУЛАГа по-новому освещает Постановление об амнистии от 27 марта 1953 года, подписанное Берией через три недели после смерти Сталина. Оно коснулось судеб 1 200 000 заключенных. Переполненный и экономически все менее выгодный, ГУЛАГ требовал изменений, поэтому нельзя говорить, что только политические перемены стали причиной, по которой была объявлена амнистия. Будущие преемники Сталина были знакомы с трудностями исправительной системы и понимали ее экономическую несостоятельность. Однако страдающий от паранойи Сталин готовил новые «чистки», новый Большой террор и не откликался на просьбы администрации ГУЛАГа об уменьшении численности заключенных. В давящем и беспокойном климате конца эпохи сталинизма все противоречия обострялись…
14
Последний заговор
О раскрытии заговора «врачей-вредителей» — поначалу девяти, потом пятнадцати самых квалифицированных врачей Кремлевской больницы — сообщила газета «Правда» 13 января 1953 года. Их обвинили в «умерщвлении» руководителей страны с помощью неправильных методов лечения и ядов, в частности в том, что они ускорили смерть члена Политбюро А. Жданова, умершего в августе 1948 года, и Александра Щербакова, умершего в 1945 году, а также в попытке убийства советских военачальников по приказу «Интеллидженс Сервис» и организации еврейской взаимопомощи «Америкен Джойнт Дистрибьюшн Комити». В то же самое время, когда врач Лидия Тимашук, «сигнализировавшая» властям об имевших место недостатках и упущениях, в торжественной обстановке получала «за бдительность» орден Ленина, у обвиняемых выбивали «признания». Как и в 1936–1938 годах, тысячи советских людей собирались на митинги, чтобы потребовать наказания виновных и возврата к истинно большевистской бдительности. В последующие после «заговора убийц в белых халатах» недели в прессе началась новая кампания в духе Большого террора с требованиями покончить с «преступной беспечностью в рядах партии и вредительством». Обществу навязывалась мысль о широком заговоре, объединяющем интеллигенцию, евреев, военных, высшие партийные кадры, крупных экономистов, а также должностных лиц из «нерусских» республик, что напоминало худшие времена «ежовщины».
Ставшие сегодня доступными документы свидетельствуют, что сфабрикованный «заговор убийц в белых халатах» стал переломным моментом в эволюции сталинизма послевоенного периода. Одновременно он был как бы завершением кампании по борьбе с космополитами, точнее — антисемитской кампании, развязанной в печати в начале 1949 года. Она началась еще в 1946–1947 годах, когда проступили основные черты нового Большого террора, и была остановлена только со смертью Сталина. Кроме того, было еще одно немаловажное обстоятельство: борьба между различными группировками в Министерстве внутренних дел и в Министерстве госбезопасности, разделившимися в 1946 году и подвергавшимися постоянным реорганизациям. Эти столкновения внутри политических органов были отражением борьбы за власть наверху; каждый из потенциальных наследников Сталина уже видел себя главой государства. Впрочем, у «дела врачей-убийц» есть весьма специфический ракурс: через восемь лет после публичного осуждения практики нацистских лагерей всплыло антисемитское наследие царизма, против которого всегда выступали большевики; именно поэтому мы считаем, что сталинизм вступил в свою последнюю фазу.
У нас нет возможности распутать все нити «дела врачей-убийц» или, скорее, дел, которые слились в одно в этот финальный момент. Обозначим основные моменты эволюции этого последнего заговора. В 1942 году советское правительство, желая оказать давление на американских евреев с тем, чтобы те убедили правительство США открыть наконец «второй фронт» против нацистской Германии в Европе, благоприятствовало созданию в СССР Еврейского антифашистского комитета под руководством известного актера и режиссера Еврейского театра в Москве Соломона Михоэлса. Сотни евреев развернули в этом Комитете активную деятельность: писатель Илья Эренбург, поэты Самуил Маршак и Перец Маркиш[38], пианист Эмиль Гилельс, писатель Василий Гроссман и многие другие деятели науки и культуры. Но очень скоро Комитет превратился из официозной пропагандистской организации в учреждение, представляющее еврейскую общину и советский иудаизм. В 1944 году руководители этого Комитета Михоэлс, Фефер и Эпштейн обратились лично к Сталину с предложением о создании еврейской автономной республики в Крыму, которая, по их мнению, помогла бы забыть обидный эксперимент по образованию «Еврейского национального государства» в Биробиджане. Последнее было действительно создано в 30-е годы, но явно неудачно: за 10 лет менее 40 000 евреев поселились в этом забытом, пустынном и болотистом месте на Дальнем Востоке на границе с Китаем!
Кроме того, Еврейский антифашистский комитет занялся сбором свидетельств об уничтожении евреев нацистами, а также о «ненормальном отношении к евреям», или, проще говоря, о проявлениях антисемитизма со стороны населения. Они были достаточно многочисленны. Традиционный антисемитизм был по-прежнему силен на Украине и в некоторых западных районах России, в частности, в бывшей «черте оседлости» Российской империи, где евреи, по разрешению царской власти, имели право на проживание. Первые поражения Красной Армии во Второй мировой войне продемонстрировали размах антисемитизма в народной среде. Как указывается в некоторых отчетах НКВД «о состоянии умов в тылу», широкие слои населения легко поддались нацистской пропаганде, согласно которой немцы вели войну не с русскими, а с евреями и коммунистами. В районах, занятых немцами, особенно на Украине, уничтожение евреев с ведома и на глазах у населения не вызвало, кажется, большого возмущения. Немцы сумели завербовать себе в помощь 80 000 украинцев, некоторые из них принимали участие в уничтожении евреев. Чтобы противостоять нацистской пропаганде и мобилизовать единый советский народ на борьбу с врагом, большевистские идеологи с самого начала отказывались признать, что Холокост имел весьма специфический характер. На этой почве развился антисионизм, затем официальный антисемитизм. В августе 1942 года Отдел агитации и пропаганды Центрального комитета распространил для внутреннего пользования записку «О преобладании евреев в артистических, литературных и журналистских кругах».
Деятельность Еврейского антифашистского комитета не могла не вызвать ответную реакцию властей. С начала 1945 года перестали публиковать произведения Переца Маркиша; публикация Черной книги о жестокостях нацистов в отношении евреев также была запрещена. «Основная идея этой книги состоит в том, что немцы воевали с СССР только с целью уничтожения евреев», — так был сформулирован официальный предлог для запрета книги. 12 октября 1946 года министр госбезопасности Абакумов направил в Центральный комитет записку «О националистических проявлениях Еврейского антифашистского комитета». Сталин, намеревавшийся продолжать внешнюю политику, благоприятствующую созданию государства Израиль, не сразу на нее отреагировал. Только после того, как 29 ноября 1947 года СССР проголосовал за план раздела Палестины, Абакумову был открыт путь для ликвидации Комитета.
19 декабря 1947 года некоторые члены этого Комитета были арестованы[39]. Несколько недель спустя, 13 января 1948 года, Соломон Михоэлс был найден убитым в Минске. Согласно официальной версии он стал жертвой несчастного случая: его сбил автомобиль. Еще несколько месяцев спустя, 21 ноября 1948 года Еврейский антифашистский комитет был распущен под предлогом того, что он стал «центром антисоветской пропаганды». Различные его органы были запрещены, в частности, издававшаяся на идиш газета «Эйникайт», с которой сотрудничала еврейская интеллектуальная элита. В последующие несколько недель все члены Комитета были арестованы. В феврале 1949 года пресса открыла «большую кампанию по борьбе с космополитами». Еврейские театральные критики были разгромлены за «невозможность понять национальный русский характер».
