прошлое, искренним угрызениям совести, политической сноровке, какому-то особому, только ему присущему популизму, вере в «лучезарное будущее», намерению вернуться к тому, что он считал «социалистической законностью» и т. д., — в конце концов удалось вырваться вперед и пойти дальше всех своих соратников по пути десталинизации, умеренной и частичной в плане политическом, но радикальной в том, что касалось повседневной жизни населения.
Каковы же основные этапы ломки той репрессивной машины, которая в течение нескольких лет позволила превратить Советский Союз из системы с чрезвычайно высоким уровнем судебного и внесудебного подавления в авторитарно-полицейский режим, где память о терроре, в течение жизни целого поколения, служила самым надежным гарантом его постсталинистского порядка?
Не прошло и двух недель со дня смерти Сталина, как ГУЛАГ был в корне реорганизован. Он перешел в ведение Министерства юстиции. Что же касается экономических инфраструктур, то они были переданы под юрисдикцию соответствующих гражданских ведомств. Еще более поразительно, что все эти административные перемены, которые означали явное ослабление всесильного Министерства внутренних дел, сопровождались объявленной в «Правде» от 28 марта 1953 года широкомасштабной амнистией. На основании указа, принятого накануне Президиумом Верховного Совета СССР и подписанного его главой, маршалом Ворошиловым, амнистии подлежали:
1. Все, кто был приговорен к лишению свободы сроком менее, чем на пять лет.
2. Все лица, осужденные за должностные и экономические правонарушения, а также за злоупотребление властью.
3. Беременные женщины и матери, имеющие детей младше десяти лет, несовершеннолетние, мужчины старше пятидесяти пяти и женщины старше пятидесяти лет.
Более того, Указ об амнистии предусматривал сокращение наполовину срока лишения свободы для всех остальных узников, кроме тех, кто был осужден за «контрреволюционные преступления», хищения в особо крупных размерах, бандитизм и преднамеренное убийство.
В считанные недели ГУЛАГ покинули почти 1 200 000 заключенных, или около половины всех заключенных лагерей и исправительных колоний. Большинство из них были либо мелкими правонарушителями, осужденными за незначительные кражи, либо рядовыми гражданами, оказавшимися жертвами одного из бесчисленных репрессивных законов, которые предусматривали наказания практически в любой сфере деятельности, начиная с «самовольного ухода с рабочего места» и кончая «нарушением паспортного режима». Эта частичная амнистия (под нее не попали как раз политические узники и так называемые перемещенные лица) самой своей противоречивостью отражала еще не вполне определившиеся тенденции и сложность политической ситуации той памятной весной 1953 года. Это был период ожесточенной борьбы за власть, когда Лаврентий Берия, первый заместитель Председателя Совета Министров и министр внутренних дел, вдруг превратился в «великого реформатора».
Какими соображениями была продиктована эта массовая амнистия? По словам Эми Найт, биографа Берии, амнистия 27 марта 1953 года, объявленная по инициативе самого министра внутренних дел, вписывалась в целую серию политических шагов, свидетельствовавших о «крутом либеральном повороте» Берии, который включился в борьбу за наследование власти после смерти Сталина. Эта борьба предполагала раскручивание спирали политических обещаний. Дабы оправдать амнистию, Берия направил 24 марта в Президиум Центрального комитета пространное письмо, где он объясняет, что из 2 526 402 заключенных ГУЛАГа лишь 221 435 человек на самом деле являются «особо опасными государственными преступниками», содержащимися, главным образом, в «лагерях особого назначения». В подавляющем же большинстве, замечает Берия, заключенные не представляют для государства серьезной опасности (какое удивительное и знаменательное признание!). Широкая амнистия была нужна, чтобы быстро разгрузить пенитенциарную систему, чересчур обременительную и нерентабельную.
Проблема все более и более сложного управления необъятным ГУЛАГом регулярно поднималась уже с начала 50-х годов. Кризис ГУЛАГа, который признавало большинство политического руководства еще задолго до смерти Сталина, объясняет амнистию 27 марта 1953 года. Следовательно, именно экономические, а не только политические причины побудили претендентов на роль наследников Сталина объявить широкую, хотя и частичную, амнистию.
В этой области, как и во многих других, никакие радикальные решения были невозможны, пока был жив Сталин. По меткому выражению историка Моше Левина, в последние годы жизни диктатора все было «мумифицировано». Тем не менее даже после смерти Сталина «не все еще стало возможным», поскольку за бортом этой амнистии оказались все те, кто были главными жертвами произвола системы, — политзаключенные, осужденные за «контрреволюционную» деятельность.
Исключение политических заключенных из числа амнистированных 27 марта 1953 года послужило причиной бунтов и мятежей среди узников лагерей особого режима системы ГУЛАГа, Речлага и Степлага.
4 апреля «Правда» объявила, что «убийцы в белых халатах» стали жертвами провокации, а их признания были вырваны «с помощью незаконных методов ведения следствия» (т. е. под пытками). Это признание получило еще больший резонанс благодаря постановлению ЦК партии «К вопросу о нарушении законности органами Государственной безопасности». Из этого постановления следовало, что «дело врачей-убийц» вовсе не было каким-то отдельным эпизодом — органы государственной безопасности действительно присвоили себе неслыханную власть и не раз творили беззаконие. Партия осудила эти методы и признала незаконными чрезмерные полномочия политической полиции. Надежды, порожденные этими заявлениями, послужили причиной многочисленных акций: судебные органы оказались буквально завалены тысячами просьб о реабилитации. Что касается заключенных, и прежде всего в лагерях особого режима, то они, отдавая себе отчет в общем кризисе репрессивной системы и видя замешательство охранников, единодушно отказывались работать и подчиняться приказаниям лагерного начальства. Кроме того, свою роль сыграла и амнистия, разозлив заключенных своим ограниченным и избирательным характером. 14 мая 1953 года более 14 000 заключенных различных лагерей Норильска объявили забастовку и организовали комитеты, избранные разными национальными группами, в которых ключевые роли играли украинцы и прибалты. Основными требованиями заключенных были: сокращение до девяти часов рабочего дня; упразднение регистрационного номера на одежде; отмена ограничений на переписку с родными; изгнание всех осведомителей; распространение амнистии на политических заключенных.
Официальное объявление 10 июля 1953 года об аресте Берии, который был заклеймен как английский шпион и «заклятый враг народа», окончательно убедило заключенных, что в Москве происходят какие-то кардинальные перемены, и побудило их настаивать на выдвинутых требованиях. Массовый отказ от принудительных работ принимал все больший и больший размах. 14 июля более 12 000 заключенных воркутинского лагеря объявили забастовку. Времена изменились, и в Воркуте, как и в Норильске, с бунтовщиками велись переговоры, а репрессивные меры против них многократно откладывались.
Волнения в лагерях особого режима не прекращались с лета 1953 года вплоть до февраля 1956, когда состоялся XX съезд КПСС. Самый значительный и самый продолжительный бунт разразился в мае 1954 года в третьем лагере пенитенциарной системы Степлага, в Кенгире, близ Караганды. Он продолжался сорок дней и был подавлен лишь после того, как в лагерь вошли войска особого назначения Министерства внутренних дел, усиленные танками. Около четырехсот заключенных были повторно осуждены, а шестеро выживших членов комитета, возглавившего бунт, — расстреляны.
Как свидетельство политических перемен, наступивших после смерти Сталина, следует отметить то обстоятельство, что ряд требований, выдвинутых восставшими узниками в 1953–1954 годах, все же был удовлетворен: рабочий день заключенных был сокращен до девяти часов, а условия содержания и повседневная жизнь существенно изменились в лучшую сторону.
В 1954–1955 годах правительство предпринимает целую серию мер, ограничивающих всевластие органов госбезопасности, уже и без того изрядно реорганизованных после устранения Берии. Были упразднены тройки — особые трибуналы, рассматривавшие дела, связанные с политической полицией. Сама политическая полиция была реорганизована и превращена в автономный орган, который получил название Комитет государственной безопасности. В результате «чистки» из него было уволено около 20 % личного состава, числившегося там до марта 1953 года, а во главе был поставлен генерал Серов, известный тем, что руководил всеми депортациями народов во время войны. Генерал Серов, один из приближенных Никиты Хрущева, олицетворял всю противоречивость переходного периода, когда немало ответственных
