Ближайший из них ударяет Джейсена амфижезлом, словно копьем.
Джейсен уклоняется от острия, переворачивается через плечо и ударяет вверх; его клинок вонзается воину между тазом и бедром. Преследовавшие Джейсена ударные жуки начинают повсеместно взрываться и рассеивают воинов, словно игрушечных солдатиков, отброшенных невидимой рукой гигантского ребенка. Благодаря инерции своего тела Джейсен заканчивает вращение, опираясь на одно колено и выбрасывая лезвие вверх - сквозь пах и внутренности воина к его груди. Только энергетические поля, подобные тому, что окружает Джейсена, способны выдержать удар амфижезла. Панцири вондуун-крабов представляют собой запутанную кристаллическую структуру, укрепленную полем, созданным энергетическими железами, весьма сходными с железами амфижезлов. Но это поле защищает только сам панцирь; под броней крабы мягкие, и когда клинок Джейсена разрезает энергетический нерв краба изнутри, броня становится не прочнее масла из продуктов жизнедеятельности банты.
Залп от детонации разрывных жуков поражает одного из воинов, а клинок Джейсена без труда рассекает его броню и позвоночник, заодно разрезая патронташ с разрывными жуками и показываясь из спины с фонтаном крови. Тяжело падая и ударом ноги освобождаясь от дергающегося трупа, накрывшего его, Джейсен хватает патронташ. Еще мгновение, и он опять на ногах - бежит и спотыкается, оглушенный и слегка ошеломленный взрывами. Позади него переговариваются и перестраиваются воины. Джейсен игнорирует их. Все его внимание, выдержка и воля сконцентрированы на патронташе с разрывными жуками в его руках.
Рассеченные края патронташа истекают кровью; умирая, он желает освободить своих детей - разрывные жуки содержатся в его вытянутом теле, состоящем из шестиугольных ячеек-инкубаторов - чтобы они могли выполнить свое громкое предназначение.
Джейсен чувствует это очень остро. Посредством своего эмпатического дара он выражает обещание полностью удовлетворить его желание, если только патронташ подождет сигнала. Перед ним два оставшихся отряда: они выстраиваются клином, острие которого направлено на Джейсена, а широкое основание загораживает емкость размером с бакта-камеру, в которой находится шрийам'тиз. Вокруг него жужжит все больше и больше разрывных жуков, и Джейсен запускает патронташ, как протонную гранату; тот медленно вращается в высоте неизменного полудня. С помощью эмпатического дара Джейсен проецирует учащенный пульс ожидания, приблизившегося к концу, мощную волну адреналина, которые можно примерно перевести как...
Пора!
Патронташ вспыхивает над основанием клина россыпью звезд, и в тот же самый момент разрывные жуки, преследующие Джейсена, собираются в гудящий рой, поражая и его, и землю, и воинов - всех без разбора. Оглушительные взрывы раскидывают их туда и сюда, так что Джейсен в конце концов оказывается сбитым с ног и описывает в воздухе круто заверченную дугу. Пока вывернутый наизнанку мир кружится во все темнеющем кровавом водовороте, у Джейсена есть время почувствовать, что напряжение в отростках имплантанта послушания спадает, и из последних сил передать через него мысленное приглашение.
Ну что же, мой друг. Теперь твой черед.
Кровавая тьма смыкается над ним прежде, чем он ударяется об землю.
- Вот видишь? - Ном Анор указал высокомерным кивком на неожиданно яркое изображение в оптическом мешке видеопаука, который показал истекающего кровью Джейсена в его импровизированном боевом облачении, лежащего без сознания на развороченном взрывами торфе Детской. - Твой 'величайший из джедаев' преуспел лишь в убийстве пары-тройки воинов. Никчемный, слабый дурак...
- Ты не слушаешь, - прозвенела Вержер. - Я прошу тебя еще раз: пусти меня к нему, пока мы все не погибли.
- Не будь смешной. В нем просто не может быть ничего опасного. Посмотрим на конец этого фарса во всей его красе. Он без чувств; воинам будет легко обездвижить его и доставить куда им приказано.
- Тогда почему они этого не делают?
Ном Анор нахмурился.
- Мне... не совсем ясно...
- Может быть, у воинов появились более неотложные дела, которые надо срочно решить.
- Более неотложные, - тяжело проговорил Ном Анор, - чем мои приказы?
- Исполнитель, исполнитель, - укоризненно ответила Вержер. - Вы смотрите, но не видите.
Оптический мешок видеопаука показал, как изменилось качество освещения в Детской: совершенный бело-голубой полдень был теперь подсвечен красными, золотистыми и желтыми бликами, которые плясали, и играли, и мерцали у Джейсена на волосах и лице, и на его изодранной, пропитанной кровью коже-тунике.
Ном Анор нахмурился, не в силах понять, что происходит, пока в поле зрения не заклубился плотный, сальный на вид дым. Цветные блики появились из-за пожара. Хмурость Ном Анора стала угрюмой гримасой; гнев и отвращение свернулись в ледяной ком в его животе. - Что происходит? - требовательно поинтересовался он. - Вержер, отвечай, что там творится?
Теперь в оптическом мешке показались два воина в крабовой броне, обгоревшие и истекающие кровью из-за множества ранений. Один из них оказался слишком близко от спины Джейсена, и амфижезл, обвившийся вокруг торса человека, судорожно дернувшись, вонзился йуужань-вонгу сбоку в коленный сустав. Второй продолжал бежать, склонив голову и не оглядываясь, и вскоре Ном Анор увидел, кто его преследует: волнующаяся, рычащая, вопящая толпа, вооруженная всякими подручными средствами - от роющих скатов и бронированных существ под названием малледилло, служивших рабам вместо молотов в их повседневном труде, до извивающихся диких амфижезлов, одинаково опасных как для владельца, так и для врага - стекающаяся к зажатому в тиски воину, чтобы избить и изрубить его до смерти в дикой ярости.
- Это же рабы... - выдохнул Ном Анор. - Как им удалось выйти из-под контроля?
Гребень Вержер распустился сверкающим оранжевым, слегка оттененным зеленью.
- Скажи мне вот что, Ном Анор: почему изображение в оптическом мешке видеопаука вдруг стало таким отчетливым?
Он только смотрел на нее, раскрыв рот и тяжело дыша.
- Не воины были его целью, - сказала она, словно предлагая подсказку растерянному ребенку.
В конце концов, хоть и с опозданием, но он понял. Морозные потоки от ледяного кома в его животе достигли даже кончиков пальцев.
- Он убил шрийам'тиз!
- Да.
- Как он мог... почему ты не... он, то есть, ты...
- Ты должен помнить, что я тебя предупреждала.
- Ты... Вержер, ты... Я думал, ты...
Ее черные, бездонные глаза заглянули прямо внутрь него.
- Ты еще не привык, исполнитель, - без выражения произнесла она, - что все, что я говорю тебе - правда?
Тизо'пил йун'тчилат закончился резней. Каждый дуриам, отлученный шрийам'тиз от своих телепатических соединений, был вынужден ждать, слепой и глухой, булькая в беспорядочном кипении гормонов стресса, сгорая от несбыточной надежды, что следующим ощущением для него может стать возвращение власти и связей, ясное осознание того, что он, единственный из всех, выбран пажкик Йуужань'тар ал'тиррна - планетным мозгом Колыбели Бога. И каждый терзался глубинным, тайным ужасом, что вместо этого он почувствует только движение неумолимого клинка, наполненного всепожирающим огнем яда, призванного лишить его жизни и обречь на вечное страдание, которое Истинные Боги предназначили для недостойных.
Так что, когда патронташ с разрывными жуками взорвался, и десятки пылающих тварей попадали в резервуар - где раствор, питавший шрийам'тиз, усилил ударную волну, подбросив огромную каплю жидкости, крови и клочьев мяса прямо до раскаленной искры, которая служила для Детской солнцем - все дуриамы, кроме одного, не могли даже представить, что произошло.
Все дуриамы, кроме одного, были потрясены, изумлены, растеряны, обнаружив, что все еще связаны со своими рабами. Все, кроме одного, были еще больше потрясены и изумлены - разумы затмились черной паникой - обнаружив, что их родственники тоже восстановили свою чувствительность и связи с рабами в Детской, которая сотрясалась от взрывов и провоняла свежей кровью. Которая была полна испуганных, жмущихся друг к другу формовщиков и тяжеловооруженных воинов, трепещущих перед кровавым безумием.
Лишь один дуриам, который знал, что происходит, не был ни потрясен, ни изумлен, ни напуган до потери памяти. Он был попросту отчаян и безжалостен. Дуриамы - весьма прагматичные существа. Они не понимают, что такое доверие, и им не известно, что такое предательство. Этому дуриаму, как и остальным, давно было ясно, что его жизнь зависит от результатов тизо'пил йун'тчилат, и что у него не больше шансов, чем у дюжины его родственников.
Итак: двенадцать к одному. Двенадцать против одного.
Никто из дуриамов никогда не любил таких соотношений; этот решил покончить с ними. Он вступил в сделку с Джейсеном Соло. Когда телепатическая блокировка шрийам'тиз неожиданно исчезла, дуриам знал не только о том, что происходит, но и о том, кто это натворил и почему. Эхо от взрыва патронташа с разрывными жуками еще звенело в Детской, а дуриам уже послал своих рабов, соскакивающих с базальных кораллов, обследовать бесчисленные холмики с углитами. Прикосновение к нервному узлу, которое вызывает - у отформованных углитов, известных как маскуны - расслабление, вызывало у этих диких особей аналогичную реакцию...
Но то, что эти углиты скрывали, не было их обычным полым каркасом из камня. Этим углитам пришлось замаскировать груды грубого самодельного оружия. За несколько дней на ближайших к базальным кораллам были запасены и спрятаны кое-какие инструменты: главным образом широкие роющие скаты, слишком длинные и тяжелые, чтобы сломаться от работы, и бронированные малледилло высотой с воина, достаточно плотные и твердые, чтобы расколоть камень одним ударом. Еще углиты скрывали множество червей-фляг, до отказа наполненных медом искропчел. Искропчелы являлись сформировавшимся в естественных условиях видом, от которого много лет назад были выведены ударные и разрывные жуки. В полость каждого червя-фляги было также введено небольшое количество пищеварительных ферментов вондуун-крабов.
Используя роющего ската в качестве катапульты, раб мог зашвырнуть такого червя на значительное расстояние. Точность броска была не принципиальна.
