большей части в качестве писаного, существует в виде институционного образования. Вместе с тем вот тут, в условиях раннеклассового (раннерабовладельческого, раннефеодального) общества, может быть зафиксирована такая стадия формирования нормативно-правового регулирования, которая по основным своим технико-юридическим чертам в принципе повсеместно одинакова, содержит в потенции, в зародыше исходные элементы для развития права в различных технико-юридических направлениях и потому является своего рода его предысторией. Правовое развитие на данной стадии как бы остановилось, замерло где-то, на полпути от казуистического (создаваемого конкретными, индивидуальными решениями) и обычного права к писаному праву, создаваемому правотворческими решениями законодателя.
Предыстория права характеризуется, по крайней мере, двумя взаимосвязанными чертами:
во-первых, тем, что юридическое регулирование еще недостаточно (дифференцировано от социального регулирования в целом, от иных, неюридических его разновидностей (морального, морально- корпоративного, религиозного и др.), а главное, от тех или иных идеологизированных выраженных непосредственно-социальных прав (притязаний), что и обусловливает придание значения права индивидуальным, фактическим отношениям, «кулачное право» и др.;
во-вторых, тем, что элементарными, примитивными являются нормативные обобщения; они по большей части представляют собой государственно-нормативное выражение индивидуального решения или признанного и защищаемого государством обычая. С рассматриваемой стороны первые письменные памятники права древнейших цивилизаций (законы Ману, Законы XII таблиц, хеттские законы и др.) и средневековья (Салическая Правда, Русская Правда и т. д.) по своим технико-юридическим характеристикам удивительно схожи. Все они представляют собой компиляции, состоящие из таких элементов: из решении конкретных дел, которым в той или иной степени придано нормативное выражение, из господствующих обычаев, нередко также отражавших сложившиеся образцы индивидуальных решений, и — в разной пропорции — из некоторых прямых правотворческих постановлений.
Потом, в ходе последующего экономического, политического, культурного развития классового общества, тот или иной элемент технико-юридического содержания права приобретает доминирующее значение. И тогда начинается история права, формирование национальных правовых систем и структурных общностей.
Только таким путем мало помалу накапливаются свойства права как институционного социально- классового феномена, и право все более обретает присущие ему характеристики. Впрочем, и здесь вряд ли можно назвать и исторически, и логически какой-то момент, когда указанный процесс можно было бы признать законченным: история развития права — это история (идущая, конечно, как всегда, зигзагообразно, с перерывами, иногда вспять, а в эксплуататорских обществах — с регрессом, с наращиванием негативных черт) все большего «насыщения» рассматриваемого социального феномена специфическими свойствами, развертывания заложенных в нем потенций, всего того, что может быть отнесено к нормативно-регулятивной культуре, к правовому прогрессу.
После того как социальное регулирование обрело качество нормативности, возникновение права — важнейшая веха, существенный поворотный пункт в развитии социального регулирования.
Правда, оценка возникновения права неоднозначна.
Очевидны негативные стороны возникшего социального феномена. Перед нами — продукт социального отчуждения. В жизни общества появилось внешнее, оторванное от непосредственного бытия людей институционное образование, мощная социальная сила. Более того, по неумолимой логике исторического процесса правовые формы сложились, и долгие столетия существовали в качестве эксплуататорского права, имеющего антинародный, угнетательский характер. С учетом этого, да и вообще с точки зрения простых, элементарных нравственных норм, а тем более современных моральных представлений, переход от первобытных обычаев к праву может быть в данной плоскости охарактеризован как известный «шаг назад» — шаг к более жестким, грубым, бесчеловечным средствам воздействия на людей, господства над ними. Действительно, в рассматриваемом отношении (но не во всех), это по указанным выше критериям — регресс, известное попятное движение, остановленное лишь социалистической революцией.
В то же время нельзя упустить из поля зрения другое. Право здесь, быть может, наиболее ярко демонстрирует свою противоречивость, подтверждая слова Ф. Энгельса, что с переходом к цивилизации прогресс и регресс идут рука об руку. Если не изображать социальное регулирование первобытного общества в идиллическом виде, как некий «золотой век», то возникновение права по ряду моментов представляло собой прогрессивный шаг, свидетельствовало об утверждении большей социальной свободы в обществе[61]. Одновременно с этим возникновение права как социального феномена — гигантский шаг вперед в обеспечении эффективного, экономичного и рационального социального регулирования, в создании условий для развертывания социальной активности участников общественных отношений. По своему значению для социального прогресса это «изобретение» человечества (позитивный потенциал которого, возможно, еще в полной мере не раскрылся) имеет этапное, глобально-историческое значение- значение одной из предпосылок, подготовивших переход человечества из царства необходимости в царство свободы.
Закономерности ее развития. Возникнув, право заняло центральное место (или, во всяком случае, одно из центральных мест) в системе социального регулирования.
По своим свойствам и регулятивным качествам, по заложенной в нем социальной энергии право приобрело значение главного регулятора, при помощи которого решаются коренные вопросы и задачи социального развития классового общества. В связи с этим вся система социального регулирования, ее функционирование и развитие, свойственные ей закономерности стали неизбежно связываться с правом.
Прежде всего, сама дифференциация системы социального регулирования в классовом обществе, выделение в ней разновидностей социальных норм в той или иной степени обусловлены возникновением и развитием права. Данные истории свидетельствуют, что появление моральных норм вовсе не предшествовало возникновению права, и в литературе, верно, подмечено, что нет оснований утверждать, будто первобытные обычаи основывались на нормах морали[62]. Вычленение «чистых» моральных норм происходило в связи или, во всяком случае, параллельно с формированием норм права. То же самое следует сказать и о такой специфической разновидности этически-корпоративных норм, как религиозные нормы.
Далее следует заметить, что в каждом исторически конкретном обществе существует не только известная мера социального регулирования вообще. В каждом классовом обществе в пределах нормативной системы в целом есть, можно думать, какой-то минимум и максимум в мере именно права, обусловленной социальной потребностью использования нормативно-правового регулирования для решения социальных задач в данном общественном организме. Тем более именно с правом, связан решающий компонент общественной жизни — степень социальной свободы, ответственности, активности, условия и возможности для их проявления и функционирования.
И вот тут обнаруживается следующая особенность развития всей нормативной системы в связи с существованием права. Как и в любой системе, «недостаток», «нехватка» одного из ее элементов (в данном случае — права) может, по всей видимости, в каких-то пределах компенсироваться более интенсивным развитием других элементов системы, в частности нравственных норм или же норм-обычаев, традиций, норм негосударственных общественных образований (корпоративных норм).
Но все же «нехватка» права таким путем полностью не устраняется, и тогда возможны известная деформация всей системы социального нормативного регулирования, ее однобокое, негармоничное развитие. Любопытно, что в последующем такая однобокая система внутренне как бы сопротивляется внедрению в нее правовых форм. Пример тому — развитие права в Китае. В силу особых исторических условий китайской цивилизации ее политическая структура сформировалась так, что неограниченная диктатура китайских императоров поддерживалась в основном не силой закона, а силой конкретизированных религиозно-этических нормативов, обеспечивавших бесконтрольную и беспощадную расправу с угнетенными. И история Китая дает многочисленные свидетельства того, что попытки внедрения юридических установлений в сложившуюся систему нормативного регулирования проходили болезненно,
