Саша Черный. Собрание сочинений в 5 томах. Т.3

Поэтесса (Тащит его.) Идем-лды… Боюсь-лды!

Поэт (Уходит.) Феникс без рифмы… Увы! И сфинкс без рифмы… О, о, о!

Маляр (Таинственно.) Т-с… Вот тэк история! Фа-ра-он! Бежи сюды… Жива! Тут — ёпонские шпионы пошли! Один за бабу, другой за мужчину — замашкараденный! Последи, а мне красить на-до!.. (Красит, злобно мотает головой и поет.) Да-и-эх-ты! Да-и-ух-ты! Да-и-ах-ты! Да-и-ох-ты са-мо-ро-ди-на моя бри-ллян-то-ва-я…

<1910>

РУКОВОДСТВО ДЛЯ ФЛИРТА В КВАРТИРЕ*

Придя в общество, осторожно вскинь глаза и реши, какая из девиц или дам создана для тебя. Если ни одна, не насилуй себя и не руководись пословицей о безрыбье.

Избрав, отведи в сторону хорошо знакомого, узнай деликатно биографию и топографию ее, сядь напротив, сделай возможно умные и понимающие глаза и смотри на лампу.

Пересядь поближе и, пряча грязные ногти, спроси желудочным шепотом: «Вы любите Пана?» Услышав неизбежное: «Еще бы!», помолчи пять минут и закрой глаза ладонью.

Отмахнув головой поток внезапных мыслей (для вида), настойчиво, просто и изумленно оброни: «Какое у вас лицо?!» Она поймет это всегда в желательном для себя смысле.

И если ее зрачки слегка потеплеют, протяни под столом носок ботинка (со скоростью 2 миллиметров в минуту) и, как дыхание ветра, коснись ее ногой.

Когда, в ответ на пожатие, ее нога вздрогнет и уплывет под черную пасть дивана, заговори сразу бурно, негромко и песнопенно:

О — бескрылости жизни, стенах, девятой симфонии, атласе ее дыхания, стенах, уходе Хомякова, холодных вершинах одиночества, стенах, грубой квартирной хозяйке, «Вехах», стенах…

И вдруг… остановись. Обведи глазами курящих и некурящих, пьющих чай и непьющих, сделай тонко-презрительно-сострадающе-саркастически-негодующее лицо, внезапно, словно чудо, найди фиалки (или маслины — если она брюнетка) ее глаз: вспыхни и зарозовейся. Ты и она. Она и ты. Только в этом смысле должна она понять тебя.

Иди дальше: «Здесь трудно говорить… невыносимо молчать… невозможно думать». И полным аккордом виолончели, шумящим призывом спроси: «Когда?..»

В ответ на возможное молчание (75–90 %) опрокинься: «И вы любите Пана?! О! Вы такая же, как все?! О! Пять минут знакомства и вопрос „когда?“. Это „неприлично“?! Дерзко?! О!.. Но я думал, что вы…» И гордо умолкни.

Придя к ней через день на квартиру, начни с Никиша и садись непременно против входных дверей.

От Никиша перейди к жизни, от жизни к себе. Среди вдумчивой и затаенно-детско-искренней фразы о своей последней поездке в Териоки коснись ее мизинца и спроси:

— Вы бегаете на лыжах?

И, не давая ей опомниться, возьмись за мизинец и разлейся: «Лыжи! Вы не бегаете на лыжах! Такая хрупкая (или мощная) фигурка на искристом снегу (возьми два пальца), холод обжигает лицо, птицы изнемогают и отстают (возьми три пальца)… ветер смеется в глаза и целует руки… вот так… вот так» (попробуй показать — как).

Если она встанет, скажет: «Негодяй!» и нажмет кнопку, подыми на нее холодно-рассеянные глаза, скажи: «Дура!» — и уходи.

Если она этого не скажет……………………………………………………..

<1910>

ЧЕХАРДА* (НА ВЫСТАВКЕ «ЧЕТЫРЕХУГОЛЬНИКА»)

Комната первая — пейзажи

Зритель в штатском (оглядываясь). Веселенький сарайчик. Вот только почему на одной стене фиолетовые обои с розовыми капочками, а на другой розовые обои с фиолетовыми капочками? Не симметрично…

Бродячий художник. Профан!

Зритель в штатском. Вот именно — профан. Я, извините за выражение, из провинции приехал, и у нас, знаете, принято все четыре стенки одинаково оклеивать. Для глаза приятнее…

Бродячий художник. Да какие же это, к дьяволу, обои? Взгляните в каталог, что там написано: № 27. «Вечер в деревне». Александр Груздь. Кажется, ясно! Вон перед вами висит.

Зритель в штатском. Прейскуранта я, простите, не купил из экономии, а только насчет «Вечера в деревне» вы шутить изволите. Вечером солнце в деревне, равно как и в городе, — садится, а здесь вместо солнца радуга и какое-то вообще конфетти. Кроме того, где здесь, спрашивается, деревня?

Бродячий художник. Реалист!

Зритель в штатском. Вот и ошибаетесь. Я, собственно, из пятого класса гимназии, но, думаю, что образование мое здесь ни при чем. Напрасно намекать изволите. Вечер от кулебяки, слава Богу, отличить можем… (обиженно отходит).

Дама с лорнетом. Как нежно! Павел Иванович, запомните рисуночек, я себе такой материей канапе обобью.

Супруг с одышкой. Щечки у тебя малиновые, голубчик. Не подойдет — больно драконистый узор!

Девушка в пенсне. Наглое издевательство! Полное отсутствие рисунка! Никакого содержания! Ни малейшей логики!

Бродячий художник. (в сторону). Кобыла.

Скромный юноша. Как это они рисуют такие вещи?

Желчный господин. Берется, видите ли, кошка или кот — безразлично-с. Окунается в краску — в желтую, изумрудную, в фиолетовую, по преимуществу. Потом заворачивается в полотно и кладется под пресс. Получается картинка, а дураки ходят и деньги платят. (Злобно фыркает и идет к выходу.)

Багровый военный. За это бьют морду! Послушайте, лысый, вы, кажется, здесь распорядитель? Потрудитесь вернуть мне деньги. Живо!

Устроитель. Не волнуйтесь, полковник! В чем дело? Что вызвало ваше недоумение?

Багровый военный. Что?! Недоумение? Бешенство, а не недоумение, презрение, милостивый государь, — я жажду немедленного уголовного преследования. Деньги!

Устроитель. Но, полковник, неужели вот это полотно не вызывает ваших детских воспоминаний, когда вы…

Багровый военный. Когда я лежал в пеленках? Да! Вызывает! Последний раз вас спрашиваю — вернете мне деньги?! Раз, два, три…

Устроитель, (испуганно). Извольте, извольте…

Комната вторая — портреты

Наивный обозреватель. Скажите, этот портрет нарисован в профиль?

Бродячий художник. (осторожно). Да, в профиль. А что?