— Тоже верно. Надо ждать Павлика с Гурьевым. Может быть, милиции уже стало что-нибудь известно.
— Надеюсь, — в голосе Леры прозвучала искренняя грусть. — Меня все это ужасно расстроило. Сначала Сергей, теперь вот Слава. Просто кошмар какой-то! Люди гибнут у нас на глазах, да еще так глупо, а мы ничегошеньки сделать не можем!
Что и говорить, Лера была права — приятного мало. Когда умирают неизвестные тебе люди или малознакомые, как, например, Сергей, это не так сильно задевает. А вот когда уходит из жизни кто-то близкий, кого ты видишь каждый день, с кем здороваешься по утрам, работаешь вместе, делаешь одно дело, а потом вдруг выясняется, что этого человека больше нет, совсем другое дело. А главная проблема не в неизлечимой болезни или нелепом несчастном случае, а в отвратительном расчетливом убийстве… Тут уж, извините, эмоции берут свое. Я и раньше страшно хотела разобраться во всей этой неразберихе, а теперь просто считала чуть ли не своим личным делом. Ведь то же самое могло или, не дай бог, может произойти с кем-то из дорогих мне мужчин, с тем же Гурьевым или Пашкой, да в конце концов с моим Володькой. Нет, просто так этого оставлять нельзя: я обязана это сделать и прекратить гнусные убийства.
Как же! Легко сказать, разобраться! Милиция вон уже сколько возится, а толку? Я что, комиссар Мегрэ или лейтенант Коломбо? И вообще сдается мне, что все это попахивает клиникой, и тут уже даже не милиции, а психоаналитикам подключаться надо. У кого-то, видишь ли, приключаются подвижки в сознании, и он начинает с завидным упорством истреблять мужскую половину населения, причем одним и тем же способом, а мне поди попробуй разберись со всей этой аномалией. Так что нечего из себя криминального гения корчить. Пусть наши правоохранительные органы вооружаются психологом поопытнее и добросовестно выполняют свои прямые обязанности. В конце концов, разве не за это расстаются со своими денежками добросовестные налогоплательщики? И я в том числе. С другой стороны, у милиции таких проблем вагон и маленькая тележка. А мне надо найти всего одного убийцу. К тому же у меня целая армия замечательных помощников. Да и глупо пытаться себя обмануть. Я изо всех сил хотела сама разгрести эту кучу, в которой трупы порядочных граждан уже начинали переваливать за все мыслимые и немыслимые пределы.
— Будем ждать коллег! — решительно заявила я. Однако ждать пришлось долго. Валера и Пашка вернулись только во второй половине дня. За это время мы с Лерой и подошедшей Галиной Сергеевной, которая до сих пор пребывала в состоянии легкого шока от рассказанной Лерой истории с Ильиным, успели истребить немалые запасы чая и сжечь добрую часть наших нервных клеток.
Поэтому, когда вернулись допрашиваемые, нетерпение наше было на пределе, и даже сообщение о девятибалльном землетрясении не заставило бы нас покинуть студию до тех пор, пока мужчины не удовлетворили бы наше закономерное любопытство.
Гурьев выглядел весьма возбужденным, а Павлик — совершенно подавленным: очевидно, продолжительный допрос здорово его вымотал. То ли еще будет! Сейчас бедолаге предстояла вторая серия. И, боюсь, что в нашем допросе пристрастия окажется куда больше, чем в невинных вопросах милиции.
— Ну что? — спросила Галина Сергеевна, едва ребята показались на пороге моего кабинета.
Следом за ними вошел Костя и скромно пристроился на подоконнике: из милиции Валерий позвонил на студию и попросил прислать за ними машину. А так как Костя в это время был свободен, он любезно согласился привезти этих мучеников обратно и, естественно, не преминул присоединиться к нашему совещанию. Одним словом, вся команда оказалась наконец в сборе.
— А ничего! — устало бросил Валерий и плюхнулся в кресло.
— Как это ничего?! — с возмущением спросила Лера.
— Так и ничего. — Павел тоскливо покосился на занятое Гурьевым свое любимое место, но согнать не решился и скромно притулился на стуле. — Непонятки полные!
— Давайте все по порядку, — скомандовала я.
— Милиция считает, что это серийные убийства, только до мотивов никак докопаться не может. Версии самые разные, вплоть до сбрендивших маньяков, — без особого энтузиазма пояснил Гурьев.
— А ты по-прежнему думаешь, что это дело рук Косимова? — не без ехидства осведомилась я.
— Ничего я не думаю, — махнул рукой Гурьев. — Вернее, уж не знаю, что и думать. Сбрендить можно.
— А как все в милиции было? — настырно допытывалась Валерия.
— Ой, они там ко мне с такими идиотскими вопросами приставали! — не сдержал эмоций Павел. — Естественно, все больше про Славку спрашивали. Откуда он к нам пришел, да были ли у него какие-нибудь рекомендации. С кем общался, кто у него в друзьях числился, не заметил ли я в его поведении чего-нибудь подозрительного… Вот уж полный дурдом! Чего в нем могло быть подозрительного, если не считать, что все звукорежиссеры немного того?.. Даже спросили, не был ли он замечен в пьянстве. А я-то почем знаю? Я с ним по кабакам не шлялся! Ну и, конечно, про вчерашний вечер спрашивали. Что, мол, делали, о чем говорили, не сказал ли тот, куда собирается после работы. Только он передо мной не отчитывался: вышли со студии, попрощались и в разные стороны разошлись. Нам с ним даже не по пути было.
— Понятно, что ничего не понятно, — подвела я неутешительный итог. — По крайней мере, они считают, что это убийство связано с четырьмя предыдущими.
— Считают, — согласился Валера. — Даже попробовали выяснить, не были ли покойные знакомы. Но никаких результатов. Кроме связи Сергея и Геллера, ничего общего между этими парнями не было.
— И все-таки что-то ведь должно же быть! — настаивала я. — Неужели кто-то просто так истребляет мужчин в возрасте от двадцати пяти до тридцати пяти лет? Какая-то ниточка их должна связывать.
— Если это дело рук маньяка, то никакой логики в убийствах искать не стоит, — возразил Павлик.
— Дались тебе эти маньяки! — взорвался Валерий. — И потом у маньяков тоже своя логика есть. Пусть дурацкая, но все-таки логика. Если не смысл, то хоть какая-то целенаправленность. И наша задача эту целенаправленность выявить.
— Хорошо, пусть маньяк, — я уже была согласна принять даже и эту версию. — Давайте попробуем танцевать от этого угла. С какой целью кому-нибудь, даже психу, надо совершать подобные убийства?
— Дамы и господа! — оживилась Галина Сергеевна, и я испугалась, что сейчас последует совершенно немыслимое предположение, вроде зарвавшихся террористов или распоясавшихся инопланетян, исследующих воздействие земных препаратов на организм человека. — Как, вы говорите, назывался банк Сергея?
— «Альва-банк», — еще не понимая, к чему она клонит, ответила я.
— А альвы, это кто такие?
— Какие-то мелкие духи из скандинавской мифологии.
— Вот! — Наш режиссер многозначительно подняла вверх указательный палец. — А вы не думаете, что какой-нибудь ярый поборник исландского эпоса решил вступиться за попранную честь автора «Младшей Эдды» Снорри Стурлусона, дабы все, кому не лень, не упоминали имя его персонажей всуе?!
Ребята недоуменно переглянулись и совершенно невоспитанно прыснули со смеху.
— Галина Сергеевна, — укоризненно произнесла я, мысленно выругав себя за то, что оказалась недалека от истины. — Это уже совсем ни на что не похоже. Это что же, теперь травить всех, кому вздумается назвать свою контору именем одного из богов или героев древнеисландской литературы?
— Представляете себе заголовок в газете: «Убит владелец бюро ритуальных услуг «Один и компания»? По официальной версии причиной убийства послужило недовольство одного из главарей тарасовской мафиозной группировки лозунгом фирмы «Каждому братану по отдельной Валгалле». Кроме того, местному крестному отцу показалось не слишком благозвучным будущее название его павших бойцов — «эйнхерии». Или такой: «Коварно отравлена знаменитая предсказательница, хозяйка салона «Будущее от Вельвы». Незадачливая гадалка предсказала новому кандидату на пост губернатора области персональный Рагнарек!» — продолжал совершенно беззастенчиво потешаться Павлик.
— Вот так и подкидывай вам дельные идеи! — обиделась Галина Сергеевна. — Я бы на вашем месте не хихикала, а потрудилась проверить, не были ли другие покойные как-то связаны со скандинавской мифологией.
— Галина Сергеевна, вы меня простите, но это абсолютно несерьезно, — как можно тактичнее возразила я. — У всех, кроме Сергея, названия учреждений были самые банальные. Ну а уж про нашу телестудию, где работал Ильин, я вообще молчу.
