хрущёвскому государственному перевороту.
«Для них признание необоснованности обвинений в адрес Эйтингона и Судоплатова стало бы опасным сигналом: вслед за ними справедливости потребовали бы и сотни семей, которые лишились кормильцев потому, что переворот такого рода не мог не быть кровавым и жестоким». (В. Катамидзе. Агент по кличке «Леон». Лондон. 2005).
О том, что случилось на даче Сталина с 28 февраля до 7 часов утра 2 марта (время прибытия врачей), практически все писатели и журналисты черпают сведения из воспоминаний Хрущёва, а также из показаний, которые снял с охранников 5 марта 1977 года бывший военный комендант Большого театра А.Т. Рыбин. С учётом первоначального разнобоя голосов этих свидетелей их впоследствии отрепетированный хор вызывает очень большие сомнения. Все они, как один, на первую позицию выставляют Берию как главное действующее лицо, ответственное за всё происходившее. Тем более что ко времени, когда сформировалась главная версия смерти Сталина, Берия будет убит и возразить не сможет.
Многие исследователи считают, что для осуществления замыслов по отравлению Сталина убийцам обязательно требовалась токсикологическая «лаборатория X» в Министерстве госбезопасности, в которой с 1937 года проводил опыты над ядами полковник Г.М. Майрановский.
Логика бесхитростная: коль МГБ, то это вотчина Берии. А если вотчина Берии, то у него с ядом все в порядке. А если с ядом всё в порядке, то он и есть отравитель. О том, что он в этом ведомстве не работал с 1946 года не знают или намеренно забывают.
Кроме того, совершенно забывают об обилии ядов, весьма доступных не только сотрудникам МГБ и существовавших с древнейших времён и до «лаборатории X» Майрановского.
Среди доступных средств, например, классический яд всех времён и народов - мышьяк, порошок без вкуса и запаха. В те времена он продавался в аптеках по рецепту врача. Если очень захотеть, то приобрести его можно было без больших проблем.
Ради справедливости надо отметить, что эта сверхсекретная «лаборатория X» подчинялась только лично министру госбезопасности СССР Игнатьеву и его первому заместителю Огольцову. Яркий факт: ровно через месяц после смерти Сталина Берия настоял о выводе Игнатьева из Секретариата ЦК и одновременно арестовал Огольцова.
26 июня 1953 г., когда на Президиуме ЦК должен был решаться вопрос об аресте Игнатьева, Берия был убит, а вскоре Хрущёв выпустил на свободу Огольцова. Хрущёв потом панически избегал даже намека на свою связь с этой лабораторией. Что касается Майрановского, то Хрущёв его не забыл - в 1964 году экспериментатор умер с симптомами, почему-то похожими на те, которые проявлялись при смерти у его «пациентов».
Вероятнее всего, плохо Сталину стало 28 февраля вскоре после отъезда Хрущёва и Игнатьева.
Врачи приехали только в 7 часов утра 2 марта (что зафиксировано в Журнале). А «гости разъехались», по словам Лозгачёва, в 4-5 утра 1 марта. Значит, не менее 26 часов Сталин был без помощи. Когда он потерял сознание, не знает никто. Возможно, сразу после отъезда Хрущёва с Игнатьевым 28 февраля. А во сколько они уехали, мог бы поведать только журнал охраны дачи, который либо уничтожен, либо хорошо засекречен.
Много позже, уже в 1980-х годах, в одном из писем дочь Сталина Светлана Аллилуева писала:
«А тот факт, что к моему отцу не звали врачей в течение более чем 14-16 часов после того, как нашли его лежавшим на полу в бессознательном состоянии - как Вам нравится это?! Я ведь сама многого не знала в 1953 году, мне рассказывали намного позже те, кто уцелел из ближайшего обслуживающего персонала... Ужас! Ужас!»
Рассказы о том, что 1 марта в 6 часов вечера наружный пост наблюдения зафиксировал свет в Малой столовой - зажглась настольная лампа придуманы охраной намеренно только для того, чтобы убедить всех, что в это время Сталин был в сознании, передвигался самостоятельно, и с ним все было в порядке.
Доказательство лжи охраны здесь простое: в связи с тем, что, не покидая Малой столовой, попасть в туалет было нельзя, поверить в непрерывное пребывание Сталина в этой комнате с 5 часов утра (по уверениям охраны - это время отъезда гостей) до 18 часов 1 марта 1953 года (время появления света в Малой столовой), просто невозможно.
О любом передвижении Сталина из Малой столовой, если бы оно имело место, охрана бы немедленно узнала и не могла не зафиксировать, так как все двери и мебель были оборудованы электрическими датчиками.
Теперь главное было не поспешить, чтобы не получилось как в 1946, 1947 и в 1950 годах, когда медикаментами и промываниями кое-как, но спасали Сталина. Тогда убить не получалось - и Власик был на месте и ещё исправно нёс службу, а доктор Кулинич был верен своему пациенту.
Как говорилось в первой главе, вопреки установившемуся мнению о том, что Сталин из-за своей недоверчивости обходился без медицинской помощи, дежурный фельдшер при нём находился круглосуточно. Одним из таких фельдшеров, а точнее домашним врачом был А.Я. Кулинич. Домашнему врачу совершенно необязательно было быть крупным специалистом в определённой области медицины. Его функции заключались в измерении кровяного давления, проведении несложных процедур, оказании, при необходимости, экстренной помощи и вызове врачей для лечения определённого заболевания. Это объясняет отсутствие подписей Кулинича в историях болезней. Он выполнял обязанности фельдшера, хотя и имел высшее образование. Наряду с оказанием, при необходимости, медицинской помощи Сталину оно позволяло Кулиничу осуществлять контроль за препаратами, которые выписывали Сталину лечащие врачи.
А.Я. Кулинич родился в 1903г. в Полтавской губернии. В 1925-1927 гг. работал фельдшером в больнице окружного дома заключённых города Ромны. В 1931г. окончил Харьковский медицинский институт по специальности «врач-лечебник». С 1935г. учился в аспирантуре в Москве. В 1943г. защитил диссертацию и стал кандидатом медицинских наук. За годы работы Кулинича Сталин к нему привык, и доктор опасений не вызывал. При выезде Сталина на отдых Кулинич почти всегда сопровождал его. Как мне рассказывал В.А. Кулинич, сын доктора, начальник личной охраны Н.С. Власик хорошо относился и доверял Александру Яковлевичу. Но с 15 декабря 1952 года Власик сидел в тюрьме, вероятно, не только за конкретные проступки, но и для того, чтобы охрана Сталина могла перейти под контроль людей, верных Хрущёву. 28 февраля - 1 марта 1953 г. домашний доктор Кулинич должен был непременно находиться на Ближней даче, но, скорее всего, был заменён доцентом Ивановым-Незнамовым, который позже, на консилиумах будет обозначать лечащего врача Сталина. Эта фамилия появилась только в бюллетенях о состоянии здоровья И.В. Сталина 2-5 марта 1953 г.
Надзирать за процессом гибели вождя был приставлен давний хрущёвский сослуживец, исполняющий обязанности начальника охраны Сталина Рясной. Много позже, уже в девяностодвухлетнем возрасте, в рассказе писателю Ф. Чуеву под коньячок генерал рассуждал:
- Умер ли он своей смертью или нет, теперь никто не докажет. Одно ясно: Сталин был величайшей фигурой, которую хотели убрать. В Корее наши «МИГи» превосходили американские «Сейбры», в последний год жизни Сталина у нас уже была водородная бомба, которой ещё не было у США.
Вольно или невольно, но Рясной поведал об одной из главных причин смерти Сталина, которая в нашем списке стояла под номером семь. Удалось найти материалы о том, что президентом США Г. Трумэном в июне 1951 года в Вашингтоне был образован Совет по психологической стратегии (Psychological Strategy Board, PSB), и создании рабочей группы «Сталин» (кодовое обозначение PSB D-40), которая ставила своей целью изучение возможности отхода (или отстранения) Сталина от власти. Эта инициатива называлась «Планом устранения Сталина» («Plan for Stalin’s passing from power»).
С учётом существовавшей у американцев инициативы «План устранения Сталина» и засекреченных до сих пор архивов в Лондоне, о которых читатель узнает чуть позже, англо-американский след в убийстве Сталина ни в коем случае сбрасывать со счетов нельзя. В США не скрывали радости в связи со смертью Сталина. Так что B.C. Рясной, быть может, не случайно сказал (или проговорился?) про США в рассказе Ф. Чуеву.
Многие авторы связывали смерти П.Е. Косынкина и И.В. Хрусталёва в 1953-году с «планом Берии убийства И.В. Сталина».
Пётр Евдокимович Косынкин никогда не был телохранителем Сталина, а на протяжении всей своей карьеры служил в Комендатуре Кремля. К моменту своей смерти 15 февраля 1953 года он состоял в
