или Меченого. Ни один не выделялся высоким ростом или толстыми губами. Шрамы были где угодно, только не на лице. В наколках были многие, но чтобы все руки испещрены синими рисунками – такого я не заметила.
На лавочке, чуть поодаль, в гордом одиночестве сидел рыжий парень и пил пиво. К нему то и дело подходили какие-то личности, стоявшие и сидевшие вблизи, и, перекинувшись парой слов, удалялись. Я задумалась – так подозреваемых можно прождать до конца света. Вероятно, вовсе не их я выбрала из кучи следственных дел в материалах Ванцова. Возможно, ванцовский осведомитель ошибся, и «Фонарь» местом обитания воришек не является. Может быть… И что мне теперь, ждать у моря погоды? Мой характер начал протестовать.
Собравшись с решимостью и сунув в карман джинсов пару не слишком крупных купюр – за все в мире надо платить, – я подошла к одинокому парнишке.
– Здравствуйте, – мило улыбнулась я, сознавая, что впечатления на него не произведу. Не тот контингент. – Можно, я здесь присяду?
– Да садись, – буркнул рыжий, оглядывая меня с ног до головы. – Что надо?
– Узнать, бывают ли здесь некоторые личности, – пояснила я, с трудом сохраняя спокойствие. Мне стало вдруг страшновато.
Рыжий молчал. Он со скукой во взгляде осмотрел меня, даже скорее глянул мимо меня. Я же продолжала:
– Петр Гращенко, Владимир Зельский, Алексей Вареныш, Сергей Логинов, Леонид Ярченко, Георгий Монахов, – перечислила я имена людей, которые раскопала у Ванцова.
Но рыжий все так же не реагировал. Тогда я решила прибегнуть к мерам психологического воздействия – пошуршала купюрой, выглянувшей из кармана джинсов, и сказала:
– Мне очень надо узнать.
Рыжий с заметным интересом взглянул на деньги и хмуро спросил:
– Ты из ментуры?
– Вы с ума сошли! – ахнула я. – Конечно же, нет!
Рыжий демонстративно протянул грязную лапу, и я бросила купюру на его ладонь, тут же зашелестев другой.
– Скоро появятся, всегда здесь зависают, – фыркнул Рыжий и опять демонстративно протянул лапу, в которой уже исчезла первая бумажка. Я не стала скупиться, расплатилась и побрела к прежней лавочке.
Я смолила неизвестно какую по счету сигарету и рассматривала людей, толпившихся у бара. Наконец мое ожидание вроде бы увенчалось успехом. На горизонте появился высоченный мужчина лет тридцати; судя по его телосложению, он только что вышел из анатомического кабинета, бритый почти наголо и в круглых очках «а-ля слепой», только с прозрачными стеклами. Он, по описанию, очень походил на Каланчу.
Скупо поприветствовав кое-кого, он пристроился на дальнюю от бара скамеечку и закурил. Посидел так какое-то время, потом поднялся, дошел до пивного ларька, вернулся с бутылкой пива. К нему вскоре подошел Обезьян – страшненький мужчина с немытым русым хвостиком, стянутым аптечной резинкой. Неужели мне повезет, и я сейчас увижу всех четверых подозреваемых?
Размечтались, Александра Сергеевна! Перекинувшись парой слов, эти двое отправились к проспекту. Я, естественно, поднялась и последовала за ними, стараясь не очень бросаться в глаза.
Личности, с кажущейся бесцельностью пошатавшись по городу, свернули в заброшенный парк. Я – за ними, скрываясь за деревьями и в зарослях кустов и напряженно обдумывая, как же заставить этих молодых людей расколоться. В голове возникло лишь одно соображение – припугнуть их. Это Лариков всегда следует букве закона, я же считаю, что порой цель оправдывает средства – как в данном случае. И теперь усиленно размышляла, где бы раздобыть наркотики. Как известно, за наркотики дают неплохой срок, и воришек можно будет несколько вывести из состояния душевного равновесия, подбросив им парочку пакетиков зелья.
К парням подошел мужик лет сорока с небольшим; оглядевшись и даже прислушавшись, он передал моим «подопечным» газетный сверток, после чего развернулся и быстренько исчез.
Развернув газету, ребята достали маленькие прозрачные пакетики с белым порошком и распихали их по карманам. Я поняла – вот он, мой шанс. Если они «увели» документы, то вернут как миленькие. Не они – прекрасно, значит, знают, кто это сделал. Или хотя бы догадываются – раз они были на месте преступления, когда произошло ограбление, то должны были видеть хоть кого-то… И я полагала, что сии личности поделятся известной им информацией.
Конечно, мне было страшно, еще бы! Но судьба-злодейка не давала времени на размышления: пока я кинусь звонить Ванцову или Пенсу и умолять их о помощи, подозрительные личности смоются. Значит, Сашеньке Данич предстоит действовать в одиночестве.
Бесшумно подкравшись сзади, я рявкнула:
– Стоять!
В руке моей был пистолет – игрушка, обычная пластмассовая безделушка. Та самая, стреляющая шариками с краской, но очень похожая на настоящий. К тому же и эффект неожиданности сыграл свою роль. Обезьян и Каланча замерли, изумленно и испуганно вперившись в меня. Я спокойно заявила:
– Надо поговорить. Можете сесть, только не делайте резких движений – нервы могут не выдержать. И не рыпайтесь – я просто хочу пообщаться с вами, но там, – мотнула я головой в сторону проезжей дороги, – меня ждут друзья. И они сюда тотчас явятся, если я закричу. – Последняя фраза нужна была для перестраховки. И мне повезло: со стороны дороги и впрямь послышался шум.
– Вы вообще-то кто? – чуть ошалело, но довольно нагло осведомился Обезьян. Голос у него оказался под стать субтильной внешности – высокий и даже пронзительный, бивший по моим и без того напряженным нервам.
– И что за дела? – гулким басом добавил Каланча.
– Сегодня утром у магазина ночной торговли на Кировской произошло ограбление, и вы там были, – заметила я. – Хочу, чтобы вы вернули похищенные деньги и документы.
– Слушай, чего этой телке надо? – нахально спросил Каланча у приятеля, но с места не тронулся. Только глазки за стеклами очков блеснули испуганно и напряженно.
– В общем, так, – придав голосу больше решимости, которой вовсе не испытывала, расставила я точки над «i». – Вы мне все рассказываете, или я отправляю вас в тюрьму. Там места найдутся, и за наркотики вам дадут неплохой срок. Я пойду свидетелем – вы распространители. Мне поверят, не волнуйтесь. Альтернатива ясна? И милиция, между прочим, недалеко. Поговорим мирно. Если не захотите, что ж, выбор за вами.
Откуда только во мне эти командные замашки? Это я, Александра Данич, уверенно общаюсь с ворами? Нет, такого не может быть! А эти типы изумленно смотрели на меня, пытаясь уловить смысл моих речей. Пожалуй, мой высокий интеллект их подавлял. Воришки попереглядывались, посопротивлялись для порядка. Действовать не решились – видимо, логично рассудили, что просто так хрупкая девушка не станет им угрожать. Сделали выводы, что справятся со мной одной левой, но рисковать не стали – не хотели проблем с милицией. И я была с ними согласна – если бы не моя неожиданная изобретательность, пришлось бы спасаться бегством.
Обезьян буркнул:
– Ну чего тебе надо?
– Что вы делали у ночной торговли? Вас видели там всю неделю подряд. Вы работаете?
– Ну так это наше место, – неуверенно пожал плечами Каланча. – И чего?
– Шульгин Вадим Иванович. Это имя вам о чем-то говорит?
– Нет, – замотав головами, ответили оба типа в один голос.
– Представительный мужчина, темноволосый, в дорогом костюме, – пояснила я. – Сегодня утром его ограбили. Кто это сделал?
– Не мы, не успели, – даже немного обиженно пробурчал Обезьян. Он вообще оказался более разговорчивым, нежели его приятель. – Какой-то чужак его кинул до нас.
– Какой чужак? Вас там было четверо.
– Да трое нас было! – возмутился Каланча. – Я, Вовчик, – кивнул он на Обезьяна, – и Лехер.
– Лехер – это кто? Со шрамом?
– Да нет, – фыркнул Обезьян, несколько успокаиваясь. Видимо, понял-таки, что убивать я их не собираюсь. – Со шрамом – чужой. Отирался всю неделю поблизости. А Лехер – с татушками на лапах.
Значит, Губошлеп – перевела я для себя.
– И вы точно ничего не крали в арке утром?
– Да нет же, ну чего ты прицепилась, – невежливо пробубнил Обезьян. – Говорят тебе, чужой нас опередил.
– Раньше вы видели когда-нибудь человека со шрамом? Описать его можете?
– Стриженый, с чубчиком, – выдал Каланча. – С отметиной на роже. Я лично его видел чуть ли не каждый день на этой неделе.
– С чего вы взяли, что именно он ограбил Шульгина?
– Так его сначала не было у комка, потом появился с огромной сумищей и почалил к остановке.
Видимо, в сумке был портфель Вадима Ивановича. Я предположила два варианта дальнейшего развития событий – либо Меченый избавился от документов подальше от места преступления, осмотрев портфель в укромном уголке, либо… Целью были вовсе не деньги. Странно, почему я раньше не принимала во внимание эту версию? Теряете квалификацию, Александра Сергеевна. Бездействие на вас плохо влияет…
– Где найти человека со шрамом? – спросила я устало. Поверила я этим ребятам – слишком уж откровенной была их досада: опередили их, не дали грабануть Шульгина.
Движение кожи на черепе Каланчи и лихорадочное подергивание хвостика Обезьяна должны были, по всей видимости, отразить бешеную работу мысли. Я не стала им мешать. Ловко прикурила, не выпуская из руки пистолет, и затянулась. Наконец ребята пораскинули мозгами, и Обезьян выдал:
– В баре «Домовой» на площади. Там он бывает, видел пару раз по вечерам.
– Спасибо, можете быть свободны, – вежливо распорядилась я. – В милицию заявлять не буду, как и обещала, только советую вам исчезнуть как можно быстрее. Мои друзья могут заглянуть сюда, решив, что у меня проблемы. Но если вы мне солгали – разыщу обязательно, – пригрозив
