Теперь Михаил. Вообще темная лошадка. Сказал, что приехал в Тарасов только вчера, а в ресторане обмолвился, что собирался пригласить Ольгу и Дмитрия на концерт любимой ими группы „Король и Шут“, которая приезжала в Тарасов на днях. Лариса, может быть, и поверила бы ему, если бы не Настя. Дочка „фанатела“ не только от красавчика-телеведущего, но и от песен этой самой группы. Узнав, что „киши“ приезжают в Тарасов, Настя, завизжав от счастья, помчалась доставать билеты на самый первый концерт, который должен был состояться десятого сентября. Два или три дня дочка пускала пузыри в телефонную трубку, рассказывая своей подруге Светке, в чем она пойдет на концерт.
А потом ее ожидал крутейший облом: группа „Король и Шут“ не приехала в Тарасов по каким-то там организационным причинам. Настя очень огорчилась. Афиши сняли. Это Лариса знала точно, поскольку один ее знакомый как раз и занимался организацией приезда в Тарасов российских популярных групп. По крайней мере за отсутствие афиш в центральных районах он ручался. Допустим, Михаил мог увидеть афишу в каком-нибудь Заводском или Ленинском районах. Но как он умудрился достать билеты, которые, во-первых, никто уже не продавал к моменту его так называемого приезда, а во-вторых, за ранее купленные билеты всем возвращали деньги? Значит, он приехал раньше, чем говорит, то есть как раз поспел к убийству Дмитрия. А не Миша ли его… грохнул?»
Тут Лариса вспомнила длинный черный волос, который лежал на бежевом ковре возле шкафа, и задумалась. Вспомнился и брюнет, курящий и раскачивающийся на качелях, и влажное банное полотенце — непонятно почему, кстати, мокрое. У Ольги волосы были как минимум три дня не мыты! Лариса такие вещи видела сразу. Если, как утверждает Ольга, у нее не было подруг, то откуда тогда взялся этот волос? Сама она — крашеная блондинка, у Дмитрия был русый короткий ежик, так что появление длинного черного волоса становится необъяснимым, если только… Если только его не оставил Михаил, который приходил к Ольге до Ларисы. Помылся с дороги — и?.. Что он потом делал?
Лариса напрягла память, пытаясь вспомнить, когда же Настя прибежала домой с радостными глазами и билетами в руках. Кажется, это было девятого. Ну да, девятого. Дождь еще шел, так что ей, Ларисе, пришлось в экстренном порядке засовывать дочь в ванну, чтобы та прогрелась и не простудилась. Но Настя все равно простыла. Только в тот день — и не позже — можно было купить билеты на концерт. На следующий день их уже в кассе не было. Стало быть, Михаил был в городе уже девятого сентября, а вовсе не «вчера приехал», как он утверждал. Так что в список подозреваемых можно внести и его, хотя в это все же слабо верится. Михаил производил впечатление настоящего мужчины, который, даже будучи ревнивым, даже если его любимая девушка ушла к другому, все равно будет сам помогать устраивать ее счастье.
Но почему же тогда он так пытается скрыть тот факт, что приехал девятого числа? Только ли потому, что он был ранее кавалером Ольги?
Лариса походила еще немного и вновь села в машину. Делать было нечего, поэтому от скуки она стала рассматривать редких прохожих, которые появлялись здесь время от времени. Ее «Ауди» остановилась практически рядом со входом в детский сад. За оградой гуляли дети. Напротив находилось невысокое двухэтажное здание из красного кирпича с белой отделкой, потемневшей от времени. Постройка явно относилась к началу прошлого века. Рядом располагалось более современное застекленное здание, на четырех этажах которого постоянно мелькали белые халаты. Эти же «белые халаты» выходили на улицу и заходили в старинный особнячок. Ларису увлекло курсирование обладателей халатов до такой степени, что она сначала не обратила внимания на сцену, которая разыгрывалась возле ее машины. Но крики: «Хам! Козел!» — и звук пощечины не могли пройти мимо ее ушей. Она повернула голову.
Человек с густо покрасневшим носатым лицом прижимал руку к щеке и злобно смотрел вслед двум удалявшимся худеньким девушкам, одна из которых бурно жестикулировала, выражая свое недовольство.
«Что это он им сделал? — подумала Лариса. — Неприличное предложение? Но здесь же не Большая Казачья. Она за углом. Хотя какое значение имеет география? Любовь ведь не знает границ».
Большая Казачья улица приобрела скверную репутацию вследствие того, что ее облюбовали для своих прогулок путаны Тарасова.
Что-то в лице неудачливого донжуана показалось Ларисе знакомым. Она присмотрелась и вдруг узнала его. Это же Роман… как его, Белобрюшкин! Точно, он! Тот самый, который оказался обладателем арсино-устойчивого организма и не умер от яда, предназначенного… Кстати, кому же все-таки был предназначен яд? Дмитрию или Алексею Дарьину? Пожалуй, версия «ревность» имеет существенный недостаток — она не объясняет, почему умер директор программы. Хотя, может быть, и объясняет, просто Лариса пока не знает всех фактов. Может быть, директора убили совсем по другим причинам, не связанным с Ласточкиным?
И что здесь делает этот Белобрюшкин, интересно? Лариса вышла из машины и подошла к все еще держащемуся за щеку технику-осветителю, работавшему в одной компании с ныне убиенными Дарьиным и Ласточкиным.
— Здравствуйте, вы меня, наверное, не помните. Я…
Лариса осеклась, потому что парень вдруг воззрился на нее с совершенно диким выражением бледно-голубых глаз.
— Я вас помню, — очень быстро прошептал он. — Я вас прекрасно помню. Здравствуйте! Рад вас видеть. Мне срочно нужна ваша помощь!
Слово «срочно» он выделил и сопроводил фразу таким жалобным стоном, что Лариса тут же подумала о возможной скорой грозящей ему смерти. Таким тоном просят только о чем-то действительно важном, в чем невозможно отказать.
— Чем смогу, — растерянно пробормотала она.
— Вы согласны? — страшно обрадовался предмет страсти завхоза, смотря на часы и бормоча как белый кролик из сказки Кэрролла. — Если я не успею…
— Ну да, — кивнула Лариса, все еще пребывая в растерянности, — только объясните мне…
— Пойдемте, скорее пойдемте!
Он судорожно схватил ее за руку и потащил куда-то в сторону жилого дома.
— Подождите, — она с трудом вырвала запястье из цепких пальцев молодого человека. — Мне хотя бы машину закрыть нужно.
Она подошла к «Ауди» и заперла ее, подумав, что наверняка успеет вернуться к тому времени, когда приедет бригада техпомощи.
— Надеюсь, это не надолго? — спросила она.
Молодой человек с отчаянием посмотрел на часы, потом на нее и замотал головой.
— Это быстро, пара минут, и все. Как хорошо, что я встретил вас!
Ларисе пришлось буквально бежать за молодым человеком. Она с беспокойством прислушивалась к ощущениям в ногах. Вроде бы новая обувь пока не собиралась ломаться. Пока. Еще несколько кочек и…
— Да подождите же! Куда мы так бежим? Если вы мне все не объясните сию же секунду, я никуда не пойду!
Она остановилась возле подъезда грязно-красной пятиэтажки, которую в народе называют «хрущевкой», и вырвала свою руку из пальцев техника-осветителя. Эта его поспешность показалась Ларисе весьма подозрительной. Да к тому же ей вспомнились две девушки-студентки, влепивших парню пощечину.
— Что вы хотите от меня? Кому-нибудь плохо? Может быть, нужно вызвать «Скорую помощь»?
Парень сильно покраснел.
— Понимаете, мне нужно сдать анализы, а я не могу сам. Понимаете? Сам я ничего не могу, мне нужна женщина… И нужно успеть до полтретьего, потому что потом…
Лариса даже пощечину ему не дала — настолько ей стало противно. Она не пожелала слушать его дальнейшие объяснения, ее передернуло от омерзения, и она ушла. Сзади остался ноющий Белобрюшкин, умолявший понять его правильно.
Возвращаясь к своей машине, Лариса прошла мимо застекленного здания, которое рассматривала еще до встречи с этим мерзким типом. У двери она машинально взглянула на табличку, гласившую, что перед Ларисой находится местный сифилаторий.
