сказал, что здесь лежит брат телеведущего Глазова. Виталий. Да, в принципе, какое тебе до него дело? Лучше послушай, как я с кровати-то навернулся…
Курочкин начал рассказывать ей эпопею о своих несчастьях, но Лариса его уже не слушала. Все ее внимание было обращено на брата Глазова, ибо она не сомневалась, что это именно он.
«Надо же, какая удача, — неотрывно билось у нее в мозгу, — в одной палате с Курочкиным! Как по заказу! Только почему здесь лежит Виталий? Насколько я знаю, избили-то Алексея, так что в этой больнице должен лежать сам телеведущий. Но если здесь — Виталий, то где же Алексей?»
— Слушай, Анатолий, а ты не мог бы узнать побольше о нем и о его болезни? — перебила она Курочкина, который осекся на полуслове и замер, удивленно смотря на нее.
— Спасибо, что не слушала мою исповедь, — ни капельки, впрочем, не обидевшись, отреагировал он. — Могу, пожалуйста, а зачем это тебе? Все расследуешь? Кстати, как у тебя дела?
Лариса приложила палец к губам:
— Тс-с, тихо!
— Да я сам себя не слышу. А о его болезни и узнавать нечего. Симулянт чистой воды.
— К нему кто-нибудь приходил? — спросила Лариса.
— В гости? Да, как раз накануне якобы операции. Два молодых парня в классических костюмах, а по рожам — натуральные «братки». Знаешь, вообще-то они мне напомнили агентов из «Матрицы». Одинаковые, как братья-близнецы, в затемненных очках… Ты не смотрела «Матрицу»?
Лариса помотала головой.
— Эх ты, серость! А мне довелось. Ленусик очень любит эту гадость. Хотя, знаешь, мне даже понравилось. Поржать можно, особенно где этот придурок гимнастику под летящими мимо него пулями делает.
— Кстати, где твой Ленусик? Или Марусик? Я уже запуталась. Помню, что кто-то совершенно замечательно готовит борщ, — поддела приятеля Лариса.
— Но это, собственно, и все, что она умеет готовить. Я три дня лопал этот ее борщ, а теперь больше не могу.
— Поэтому и обо мне вспомнил, да? — усмехнулась Лариса.
— Да, вот такая я корыстная сволочь! — покаялся Курочкин, облизывая пальцы, испачканные пиццей. — Кстати, я обдумал тот наш разговор.
— И что?
Курочкин покосился на забинтованного типа, вздохнул, взял костыли, опиравшиеся на тумбочку, и с помощью Ларисы поднялся на здоровую ногу. Загипсованную конечность он вытянул вперед.
— Пошли покурим. Здесь нельзя.
Выйдя в коридор, они медленно подошли к окну и продолжили беседу.
— Насчет характера преступления. Ты, как я понял, так и не нашла кассету? — И получив отрицательный ответ, приятель продолжил: — Я не думаю, что здесь замешаны личные мотивы. Вроде ревности и тому подобного.
— Почему? — возразила Лариса. — У меня как раз есть трое подозреваемых.
— Кто?
— У убитого была невеста, которая оказалась весьма любвеобильной девушкой. Не шалавой, нет, не нужно так ехидно подмигивать. Но ухажеров у нее было много.
Курочкин слушал, не перебивая, но посмеиваясь. Незажженную сигарету «Собрание» он крутил в пальцах.
— Двух из них я включила в свой список. Первого зовут Михаил, но, если честно, я не очень верю в его виновность. Меня смущает только его ложь: он утаил от меня истинную дату своего приезда в Тарасов. Сказал, что приехал вчера, а на самом деле — почти неделю назад. То есть накануне убийства Дмитрия он был в городе! Как я уже сказала, мотив — ревность, несмотря на то что Дмитрий ранее был его другом, — сказала Лариса.
— То есть?
— Ах, я же тебе не рассказывала! Ольга, девушка Дмитрия, поступила на мехмат четыре года назад параллельно с компанией четырех друзей — Дмитрия, Михаила и еще двух других парней. Сначала она флиртовала с Михаилом, затем с Дмитрием, но потом все же окончательно выбрала Дмитрия. Михаил мог затаить обиду. А Виталий Глазов…
— Второй твой подозреваемый, да?
— Да. Он был Ольгиным парнем до института, еще в школе. Очень ревнивый, несдержанный, несколько раз бил Ольгу. Друзья Дмитрия разобрались с ним тогда. Но это все я знаю исключительно со слов Михаила.
— Ему ничего не стоит перевести все стрелки на этого Виталия, — задумчиво сказал Анатолий Евгеньевич. — Есть ли еще кто-нибудь, кто мог бы рассказать о взаимоотношениях в той компании?
— Есть. Антон Горелов и Максим, которого, кстати, я так ни разу и не видела и не знаю его фамилии. На месте работы сказали, что он на больничном. Правда, это было бог знает когда, а с тех пор я туда больше не звонила.
— А что тебе мешает сейчас это сделать? Заодно дашь мне зажигалку, я свою в палате оставил.
Лариса нашла, что это очень здравая мысль. Она сунула Курочкину фирменные спички из своего ресторана, достала сотовый и набрала номер Максима, который ей оставила Ольга.
— Алло, это «Чайка»? Можно мне поговорить с Волковым? Нет? Все еще нет? А когда будет? Не знаете? Ну, ладно… Его все еще нет, — сказала она.
— Я понял. Ну да бог с ним. Кто третий-то? — спросил Курочкин.
— Наша Паша, — просто ответила Лариса.
— Наша Паша? — повеселел Курочкин. — А это кто? Мне уже одно только имя нравится!
— Это завхоз. Его зовут Павел, но, поскольку он голубой, ему дали на студии кличку «наша Паша».
— Голубой? Еще интереснее! Обожаю копаться в психологии российских гомосеков. Столько фишек, ты не представляешь! Знаешь, сколько у нас в России психопатов с так называемым синдромом гомосексуализма? Много, хотя их и называют «меньшинством»! Почти каждый четвертый мужик считает, что он либо голубой, либо бисексуал. Особенно среди молодежи распространено это явление. На самом деле им всем просто выпендриться как-то надо в этом возрасте, вот и придумывают о себе самих всякую ахинею. А настоящих гомосексуалистов, можно сказать, меньшинство в меньшинстве.
— Спасибо за лекцию, — поблагодарила Лариса и вкратце рассказала то, что знала о Павле.
Курочкин комментировал информацию согласным угуканьем. В конце Ларисиного рассказа, когда она говорила о желании Павла жениться, он не выдержал и фыркнул.
— Во дает мужик! Умно, хотя не думаю, что у него это получится.
— Так на кого ты мне укажешь своим психологическим пальцем? — спросила Лариса.
— Ни на кого.
— Даже на Виталия? — удивилась Лариса. — А мне казалось, что он-то как раз самый подозрительный из всех!
— Со слов Михаила. Если брать версию ревности, то я бы, как ты говоришь, указал на него. А о том типе ты, во-первых, еще слишком мало знаешь. Во-вторых, как-то ты упрощенно подходишь к выбору подозреваемых.
— Я стараюсь не упускать из виду любого, мало-мальски причастного к этому делу человека.
— В таком случае первым подозреваемым тебе стоило бы взять именно себя.
— Я уже рассматривала этот вариант, — без улыбки ответила Лариса. — И пришла к выводу, что Котова Л.В. непричастна к совершенному злодеянию. Отсутствие трех основополагающих моментов, по наличию которых субъекта можно признать виновным в совершении либо несовершении какого-либо деяния, полностью оправдывает Котову Л.В. Не было возможности совершить преступление — раз, не было мотива — два, наконец, не было и самого деяния. А вот некто Курочкин А.Е. становится с каждой секундой все более подозрительным!
— Правда? — весело спросил Курочкин.
— Препятствует ходу расследования, — тоном судебного пристава сказала Лариса, — что, между
