— Может быть, я разделю твой отдых? — переходя на «ты» и прижимая ее еще сильнее к себе, так, что Лариса почувствовала его восставшую плоть, спросил он.
— Нет, не надо, — вдруг чего-то испугавшись, отстранилась она от него. — Я очень устала и… У меня болит голова.
— Хорошо, — сразу уступил он. — Я еще никогда не брал женщин силой. Пойдем, я провожу тебя в комнату для гостей. Там тебя никто не потревожит, если ты, конечно, вдруг сама не захочешь, — добавил он с улыбкой.
Они спустились на первый этаж, и Неводов проводил ее по коридору. Открыв одну из дверей, он впустил Ларису в небольшую, но очень уютную комнату.
— Здесь ты сможешь спать спокойно, — и, бросив на прощание взгляд, вышел.
Лариса тут же разделась и, заперев дверь, рухнула на кровать. Заснула она мгновенно.
Утром она проснулась достаточно поздно. Оглядевшись вокруг, она тут же вспомнила всю вчерашнюю пирушку. В доме стояла абсолютная тишина. Открыв дверь, она вышла в коридор и прошла в ванну, чтобы хоть немного умыться. Там она обнаружила несколько спящих прямо на ковре людей. Перешагнув через них и наспех умывшись, Лариса решила, что нужно еще наведаться в столовую и хоть что-то перекусить перед обратной дорогой.
Поднявшись на второй этаж, она снова чуть не споткнулась о кого-то. Добравшись до столовой и заглянув в нее, она расхотела завтракать: две пары голышом спали прямо на столе, среди салатов и бокалов.
«Нет, в такой обстановке я есть не буду, — твердо решила она. — Ладно, не умру, позавтракаю в отеле».
Она спустилась вниз и, никем не замеченная, вышла на улицу.
Через два часа она уже была в центре столицы. Расправившись с завтраком, она поехала в район Парка культуры, чтобы встретиться с Юлией Евгеньевной Рыбаковой, некогда бывшей подругой Анастасии Горецкой.
Глава 4
Дом, где жила Юля Рыбакова, представлял собой обычную высотку с вахтером при входе. Внимательно осмотрев Ларису, вахтерша опустила очки на нос и дребезжащим голосом спросила:
— Вы к кому?
— К Рыбаковой, — бросила Лариса на ходу.
Но бабулька снова углубилась в свое вязание, и ей, похоже, было абсолютно до лампочки, к кому идет эта женщина. Вопрос больше был задан для проформы, из любопытства.
Лариса поднялась на огромном лифте с зеркалами на одиннадцатый этаж и вскоре вышла в довольно большой холл. Нужная ей квартира находилась слева. Она нажала на звонок и принялась ждать. Ожидание продлилось довольно долго, и, как показалось Ларисе, дверь ей открыли неохотно.
На пороге стояла неопрятно одетая женщина, с торчащими в разные стороны волосами и с огромными, на пол-лица, очками, которые, по мнению Ларисы, делали ее просто уродиной. От такого зрелища Лариса слегка растерялась, приоткрыв рот. Женщина же, состроив ко всему прочему кислую физиономию, не собиралась проявлять инициативу в общении и равнодушно смотрела на пришедшую.
— Могу я видеть Рыбакову Юлию Евгеньевну? — спросила наконец Лариса.
— Вы ее уже видите, проходите, — отходя от двери, тусклым голосом произнесла женщина. — Проходите туда, — махнула она рукой в неопределенном направлении, а сама скрылась за ближайшей дверью.
— Я сейчас, — донеслось уже оттуда.
Лариса огляделась вокруг себя. Довольно уютная прихожая была не очень большой, но отделана по последнему слову дизайна. Из-под потолка непонятным образом распространялся мягкий свет, окутывая мебель как бы теплым покрывалом.
Гостиная также резко контрастировала с образом хозяйки, только что представшей перед глазами Ларисы. Мягкая мебель, явно из какого-нибудь элитного салона, была стилизована под Францию XVIII века, тяжелые шторы на окнах создавали эффект таинственности и полумрака. Даже огромный телевизор был обрамлен старинной рамкой и совершенно не портил интерьер.
— Ну вот и я, простите, что заставила вас ждать, — раздался голос вернувшейся Рыбаковой. — Просто я никак не могу войти в эту роль, вот и хожу как пугало.
Лариса обернулась на голос и второй раз за короткий промежуток времени открыла рот.
Теперь перед ней стояла очень красивая и ухоженная женщина, с гладко зачесанными волосами, с большими зелеными глазами, с чувственным ртом и тонкой ниточкой бровей. На ней был длинный халат с широкими рукавами, выгодно подчеркивающий ее слегка располневшую фигуру. Теперь можно было с уверенностью сказать, что это и есть хозяйка всего этого антиквариата. Довольно улыбнувшись от произведенного эффекта, она села в кресло и жестом предложила гостье сделать то же самое. Лариса тут же буквально утонула в его недрах.
Рыбакова, дотянувшись до журнального столика с резными ножками, взяла пачку сигарет и, достав одну, прикурила ее от золотой зажигалки. Передав пачку Ларисе и выпустив дым, она откинулась на спинку кресла и извиняющимся тоном объяснила:
— У нас скоро премьера, а у меня никак не получается эта кошелка. Просто беда какая-то. Представляете — у женщины есть все: деньги, муж, дети, а она ходит, как выдра ощипанная. Как же так можно совершенно махнуть на себя рукой! В конце спектакля она, правда, все-таки вспоминает, что она женщина, но только после того как у мужа появляется любовница. В общем, ничего интересного, — махнула она рукой.
Рыбакова снова затянулась сигаретой и стряхнула пепел в хрустальную пиалу.
— Так чем я могу быть вам полезна? — с любезной улыбкой осведомилась она.
— Я из Тарасова. Меня зовут Лариса Котова, — представилась Лариса.
— Ну, как зовут меня, вы знаете, — улыбнулась Рыбакова. — Так чем я могу помочь?
— Понимаете, я журналистка и пишу статью об актрисах, закончивших наше училище и работающих в тарасовских театрах.
Юлия Евгеньевна удивленно подняла брови.
— Но я никогда не делала ни того ни другого, — сказала она. — К тому же в вашем городе, к своему стыду, конечно, я никогда не была. Говорят, что там необыкновенно красиво.
— Если честно, меня интересует личность Анастасии Горецкой, — прервала Лариса витиеватые комплименты ее родному городу. — Вы же были с ней знакомы?
Рыбакова задержала во рту дым, давая таким образом себе время для раздумий. Потом она выпустила его колечками и только после этого ответила:
— Да, я ее знала. И даже очень близко, но это было так давно…
— Но может быть, вы помните, с кем она тогда общалась особенно близко?
— Давайте лучше перейдем на кухню, — предложила хозяйка, — заодно и кофе попьем.
Лариса была не против подобного предложения, и они вскоре переместились на просторную кухню, которая была отделана под дерево.
Рыбакова быстро сварила кофе и разлила его по малюсеньким чашечкам. Чинно отхлебнув один глоток, она начала говорить:
— Это было чудесное время. Мы были молоды, полны оптимизма и радужных надежд. Я и сейчас все это вспоминаю с удовольствием. Настя была очень красива. В ней уживались, по моим понятиям, совершенно несовместимые вещи: она была холодна и высокомерна, но одновременно непосредственна и ужасно наивна. У нее была способность удивляться и радоваться буквально всему. Ей, кстати, сулили большое будущее… Да, у Горецкой было много романов. Каждый раз она влюблялась на всю жизнь, но через месяц, а то и раньше она об этом забывала, и все начиналось сначала. Очень серьезно у нее было только с Антоном Неводовым. Слышали, может быть? Он пишет стихи.
