ребята принадлежат к художественной среде и наверняка знают автора выставлявшихся сегодня произведений. В своих предположениях она не ошиблась.
— Вчера повязали, — со вздохом произнес щуплый очкарик с обесцвеченными волосами, — прямо на открытии взяли. Первая в жизни выставка у человека, а они ему руки ломать. Гады!
Лариса покосилась на Валерия, который стоял рядом в штатском и все слышал, но нелестные эпитеты в адрес его коллег, казалось, ничуть не смутили его.
— Не мог он Витку убить, — продолжал тем временем очкарик, — не мог. Он ее больше жизни любил. Вот, смотрите — это он ее рисовал, — собеседник указал рукой на одну из картин, где ничего, кроме буйства красок и отдельных частей женского тела, разбросанных по всему холсту, разобрать было нельзя. — И когда его уводили, — продолжал молодой художник, — он все кричал: «Я не виноват! Я не убивал!»
— Лариса! — окликнул Котову знакомый женский голос. — Лариса, вас уже выпустили? — К ним подошла не кто иная, как вся увешанная фенечками неформалка Жанна. Позади нее маячил верный сопровождающий Дима.
— Да. Мою личность удостоверили и отпустили под подписку о невыезде, — ответила Лариса.
— А Игорька забрали, — со вздохом сообщила Жанна. — Такая несправедливость!
— Да, я уже в курсе. Кстати, познакомьтесь — старший следователь Московского уголовного розыска Нилов Валерий Васильевич, — представила Котова своего спутника. — В настоящее время он лишь частное лицо, — добавила она.
Жанна с Димой с недоверием посмотрели на Нилова, сухо кивнули и снова переключили свое внимание на Ларису.
— А вы пришли посмотреть работы Игоря? — осведомились они.
— Нет. Пожалуй, я не могу отнести себя к ценителям подобного искусства, — Лариса скептически ухмыльнулась, окидывая взглядом ряды абстракций. — Просто я и Валерий занимаемся собственным расследованием этого убийства. Должна же я уехать когда-нибудь из Москвы! А темпы работы милиции мне, к сожалению, знакомы. Кстати, если не возражаете, мы могли бы съездить к Кориандру и наконец в спокойной обстановке поговорить о деталях того вечера.
— Зачем? Мы ведь уже все рассказали милиции, — удивились Жанна с Димой.
— Но я-то не из милиции.
— Хорошо, если вы так хотите… — после некоторой паузы чудом сохранившиеся московские хиппи согласились с предложением Ларисы.
…Вскоре все четверо уже сидели в гостеприимной квартире Кориандра и дожидались, пока хозяин приготовит им свой знаменитый чай.
— А вы знаете, что Стас пропал? Да и Колю с тех пор никто не видел, — сообщила Жанна.
— Нет, впервые об этом слышу, — призналась Лариса. — А про политолога Малофеева что-нибудь известно? Он ведь ушел самым первым.
— Это в его стиле, — послышался голос хозяина, появившегося в дверном проеме с подносом в руках. — Он всегда приходит когда захочет и уходит аналогичным образом. Очень любит свою независимость. А я уважаю принципы каждого, если они, конечно, имеются.
— Вы давно его знаете? — спросила Лариса.
— Да, достаточно. Если быть точным, то лет десять. Мы с ним тогда были студентами МГУ. Я учился на журфаке, а он на мехмате.
— Как интересно, математик — и вдруг журналист, политолог, — удивилась Котова.
— А он всегда был нестандартным человеком, — охотно пояснил Коридзе. — И когда организовывал митинг студентов МГУ против военной операции в Афганистане, за что его чуть было не отчислили. И когда занимался самиздатом, за что его все-таки отчислили, и он попал в психиатрическую клинику на принудительное лечение. После психушки Илья, конечно, очень изменился — остекленел как-то, стал более черствым, непробиваемым. Мы с ним вместе жили здесь, в этой самой квартире, — Илья не москвич, с Севера откуда-то. По-моему, из Иркутска. Вот мы и жили здесь. Квартира мне досталась от бабушки, так что в этом смысле мне больше повезло, чем Илье.
— Он мог убить Виту? — бесцеремонно перебил хозяина Нилов.
— Нет. Я уже говорил милиции, что за каждого, кто был здесь в тот вечер, готов поручиться. А за Илью в первую очередь — он всегда был противником насилия и пацифистом. Так же, как и я. Мы с ним близки, как… — Андриан пошевелил пальцами, подбирая нужное слово, — как братья, — заключил он наконец.
— Хорошо, а наркоман Коля? — не отставал Нилов.
— А что Коля? Он тоже очень милый молодой человек, воспитанный. А наркомания — это болезнь.
— Болезнь богатых мальчиков и девочек, — возразил Нилов. — Тем более, насколько мне известно, Коля употреблял кокаин, а это очень дорогое зелье.
— Все равно — я не верю, что Коля мог убить Виту. Он всегда обретался в своих мирах, никогда не буйствовал, слова бранного не сказал. Где он теперь? — Любитель специй вздохнул.
— Вот именно витая в этих своих мирах, Коля вполне мог шлепнуть бедную девушку. Потом он мог и не подозревать об этом, — не унимался Нилов.
Андриан Вахтангович задумчиво потер свой гладко выбритый подбородок.
— Не знаю, не знаю. По крайней мере, никаких приступов агрессии по отношению к окружающим у него никогда не было.
— Хорошо, — Лариса сделала знак Нилову, который начал было что-то возражать, сомневаясь в миролюбии наркоманов. — А что вы можете сказать про Стаса?
— Хм… Стас начал появляться у меня в доме недавно, — осторожно сказал Кориандр. — И привела его, как вы могли догадаться, Вита. На мой взгляд, этот парень бесцеремонен и нагловат, но большинство из нынешней молодежи, увы, именно таковы. Виточке он нравился, а кто я такой, чтобы в чем-то переубеждать ее?
— Хамло он последнее! — резко высказался до этого сидевший неподвижно Дмитрий.
— А он мог убить Виту? — задал тот же самый вопрос прямолинейный работник МУРа.
— Нет! — чуть ли не хором ответили все присутствующие, а Жанна пояснила:
— Стас, конечно, тип хамоватый и невоспитанный, но не убийца. Не убийца! Он же просто обожал Виту. Да вы и сами видели его реакцию на ее гибель. И сейчас он наверняка ушел в запой с горя. Бедняжка! Резона же появляться ему здесь без Виты я не вижу. Это все-таки не его компания.
В разговоре наступила пауза. Лариса чувствовала, что ничего существенного по делу они с Валерием здесь больше не услышат. Поэтому она сочла за благо, поблагодарив радушного хозяина и его гостей, откланяться.
— Да не за что, — ответил за всех Кориандр. — Вы, пожалуйста, держите нас в курсе расследования. Всем нам Вита была дорога. — На глазах Андриана блеснули слезы.
— Конечно, — ответила Лариса. — К тому же не думаю, что мы видимся в последний раз.
После беседы с основными фигурантами той злополучной ночи Нилов и Котова отправились в уютное кафе выпить кофе.
— Ну и что обо всем этом думает гений МУРа? — спросила Лариса, усаживаясь за столик.
— Не знаю. Этот Кориандр не внушает мне доверия.
— Почему? Очень обходительный и вежливый мужчина — уж его-то подозревать я не вижу причины.
— Вот именно — слишком обходительный и вежливый. Слащавый и вообще — женоподобный какой- то. Слушай, Лариса, а может, он педик?
Нилов с кривой усмешкой посмотрел на Котову.
— Не уверена. Я бы скорее подумала, что гомосексуалист в этой компании Малофеев.
— Малофеев — пассивный, а Коридзе — активный, — тут же сделал вывод Нилов. — И вообще — на Кавказе почти все мужчины грешат мужеложеством и скотоложеством. А если моя версия верна, то исключать Андриана Вахтанговича из списка подозреваемых нельзя — может, он женоненавистник?
— Ну милиция, ну Москва! — покачала головой Лариса. — Почему вы так не любите этих южных
