помирать он!' В эту минуту вошла к о. Антонию моя горничная Лукерья просить благословения идти на исповедь. Старец встал за нее на молитву. Тогда я сказала ему: 'Вот, батюшка, ты за нее молишься, а я говею и намерена приобщиться в день Успения Божией Матери, а ты хочешь умереть в этот день! Кто же станет молиться за меня грешную?! Ты любишь меня меньше их!' Мне стало грустно, и я заплакала. Отец Антоний взял мою голову, положил к себе на грудь и произнес: 'Вера, Вера! Если бы ты могла знать, как я люблю тебя! Теперь я молюсь бренным телом моим, а тогда пойду молиться за тебя ко Господу лицом к лицу!' Затем, обратясь к образу Спасителя, он продолжал: 'Господи! Если ей назначена вечная мука, ты пошли меня, Царь Небесный, вместо нее!' Потом стал молиться за весь дом мой. По окончании молитвы он сказал мне: 'Когда тебе будет скучно, матушка, то ты уйди в уголок и тяни голосок ко Господу; пой молитву: Молитву пролию ко Господу и Тому возвещу печаль мою и т. д.'. Отец Антоний открыл мне, что он тайный схимонах, ему дано имя Арсений, был пострижен Курским преосвященным и отдал мне в руки мантию и схиму. Только он передал мне все это и я успела войти в свой дом, как прибежала за мной девушка Авдотья, которая прислуживала ему, по личному его выбору из всех людей моих, и сообщила, что батюшке дурно, он упал на постель и не может выговорить слова. Я же знала вперед, что будет, так как о. Антоний сам мне сказал. Вхожу к нему и вижу его лежащего безмолвно... Подхожу к нему и говорю: 'Батюшка, вставай, помолимся!' Он сейчас же встал, но был бледен. Я его спросила: не послать ли за священником, чтобы его причастить? Он мне ответил на ухо: 'Хорошо... скорей!' Так как его духовника не было в городе, ибо он уехал по благочинию, то послала за своим духовником, Иваном Осиповичем Смирновым, который у о. Антония никогда не был, потому что ему не верил. Теперь же, придя по обязанности исповедника, он думал, что ему придется получать вместо ответов знаки, и начал читать молитву пред исповедью, когда же окончил, мы вышли в сени. И что же? Батюшка ему все сказал про его собственную жизнь, болезнь, и что жена его и дети умрут, а дочери будут в монастыре. Он вышел к нам со слезами и после передал весь разговор свой с о. Антонием. Предсказания исполнились, ибо жена умерла, дочери поступили в Ардатовский Покровский монастырь, а сам он болел 8 месяцев ногами».
Таким образом отец Антоний приобщился и на другой день сам пожелал вторично приобщиться обеденными Дарами, после чего не вкушал уже пищи и не пил даже воды. Четыре дня он прожил в полной памяти, но без языка. Когда он стал отходить, г-жа Лихутина пошла в церковь, так как в соборе служили вечерню. Она подошла к протоиерею о. Симеону и спросила: как одеть о. Антония, так как он тайный схимонах? Отец Симеон сказал, что если она его оденет в схиму, то он не станет его хоронить, и что только в утешение он говорил старцу, что похоронит его в монастыре, но это невозможно. Лихутина объяснила, что о. Антоний вперед знал все и не поверил его словам. Г-жа Лихутина пишет в записке: «Я воротилась со скорбью на душе моей; подхожу к умирающему моему старцу и говорю ему, что все данное мне им на руки я зашью в подушечку и положу ему в гроб под голову. Он все слушал молча. Я стала читать акафист Иисусу, Богородице, молитву Нифонту Цареградскому, и, когда ударили в третий раз в колокол в монастыре, он тихо и незаметно перешел в вечную жизнь. Он скончался на 83-м году от рождения в 1851 году 15 августа, в день Успения Божией Матери. Я его одела во все монашеское и положила схиму в подушку под голову. С разрешения епископа Иеремии он был погребен, по собственному желанию, близ церкви, напротив окон придела великомученицы Варвары, в Ардатовском Покровском монастыре. На могиле лежит чугунная плита с надписью его лет и дня кончины, пожертвованная майором Бренделем».
Вернемся теперь к тому времени, когда Елисавета Алексеевна Ушакова, пораженная словами о. Антония, прибыла с почтой в Дивеевскую обитель. Настоятельница Е. В. Ладыженская спросила ее: была ли она у старца и что он ей сказал? Нечего было делать, Елисавета Алексеевна передала строгие слова о. Антония, и обрадованная начальница воскликнула: «Вот видите, я права была!» Затем к Елисавете Алексеевне пришла блаженная Пелагея Ивановна и сказала: «А ты знаешь ли, за что тебя сковали?» «Вот, — отвечала она, — я глупа, ничего не знаю».
«А стоять так стоять! — продолжала блаженная. — Что бы ни было — стоять».
Таким образом состоялось назначение Елисаветы Алексеевны Ушаковой казначеей Дивеевской общины. Трудно было ей работать, приносить истинную пользу и служить одновременно Господу при слабости характера Ладыженской и самовольном вмешательстве во все о. Иоасафа. Вскоре настоятельница поехала в Нижний Новгород представиться новому владыке Иеремии, и она взяла с собой Елисавету Алексеевну.
Отец Иоасаф, как живописец бывая часто в Петербурге, возымел намерение обучить некоторых преданных ему сестер искусству живописи и с помощью своих покровителей получил дозволетние от почетной председательницы Академии художеств великой княгини Марии Николаевны учить их в Академии. Тотчас было собрано целое отделение монашествующих девиц, и под начальством самой преданной о. Иоасафу крестьянки Лукерьи Васильевны Занятовой, назначенной одновременно и сборщицей, их отправили в Петербург. Теперь о. Иоасаф имел как бы свой монастырек в Петербурге и мог развивать задуманный им план преобразования обители в Иоаннову пустынь. Петербургское отделение считало себя ядром обители. Что о. Иоасаф успевал в своих стремлениях, можно судить по тому, что он удостоился даже приема при Высочайшем дворе. В кратком жизнеописании его, составленном священником А. Братановским (Ярославль, 1885 г., «Схиигумен Серафим, бывший настоятель Павло-Обнорского монастыря о. Иоасаф»), на с. 10 говорится: «За достоверное передавали, что он, бывая в Петербурге по делам, один раз имел честь представиться в Бозе почившей Государыне Императрице, по Ее желанию. Благословив Государыню, о. Иоасаф сказал: 'Да благословит тебя Господь от Сиона, благочестивейшая мать земли Русской!' А когда были подведены под благословение дети, сказал: 'Да будут благословенны Господом Августейшие дети Твои!' Выходя от Государыни, батюшка встречен был фрейлинами Императрицы и, благословляя их, сказал: 'Вот вы удостоены великой чести служить Царице земной; храните себя, чтобы удостоиться служить и Царице Небесной!'»
Пожертвования присылались о. Иоасафу в соответственном количестве, но заложенный собор был заброшен и забыт! На частицу пожертвованных денег он приобрел для обители от коллежского асессора Симеона Симеоновича Зевакина 304 десятины 1460 кв. саж. земли. Затем было куплено от мещанок г. Ардатова Дарий и Евдокии Гавриловых усадебно-огородной земли 1248 кв. сажен. Николай Александрович Мотовилов еще пожертвовал 433 десятины 658 кв. саж. земли. Из билетов, пожертвованных на вечные времена для поминовения, образовалась небольшая сумма в 643о руб. 26 1/2 коп. Кроме того, обители досталось по завещанию отставного капитана Баранова в Нижнем Новгороде два деревянных негодных дома, которые и послужили впоследствии образованием подворья. Двоюродная сестра настоятельницы общины, поступившая в число сестер, пензенская дворянка, вдова Дарья Михайловна Каменская построила церковь Преображения Господня на кладбище. Так было и предсказано о. Серафимом. По благословению преосвященного Иеремии пустынка о. Серафима была обращена в алтарь церкви и кругом нее устроены витрины для помещения и хранения всех вещей батюшки Серафима. Кроме того, за 8 лет начальствования Ладыженской устроена одноэтажная каменная трапеза с деревянной крышей и из добываемого в селе Дивееве известкового белого камня выведено 364 сажени ограды. Несмотря на сборы, делаемые в Петербурге, дела обители так расстроились при управлении Е. В. Ладыженской, что образовались значительные долги.
Как известно, о. Серафим запретил сестрам хлопотать об учреждении монастыря, требуя, чтобы они жили, по примеру основательницы матери Александры, тихо, молча, в трудах, а со временем без их ходатайства будет обитель возведена в монастырь, но о. Иоасаф не исполнил и этого завета великого старца. Сперва он потребовал, чтобы Е. В. Ладыженская возбудила ходатайство об учреждении монастыря, что она и исполнила, но по прибытии ее в Нижний, к Владыке, преосвященный Иеремия сказал ей, что он «трижды молился, но рано, погоди».
Во время коронования Их Величеств в 1856 году о. Иоасаф приказал своим петербургским художницам подать прошение, помимо настоятельницы Ладыженской, об утверждении монастыря. Фрейлина Тютчева взялась помочь этому делу. И действительно, вскоре преосвященный Иеремия получил из Синода указ, что по желанию Государыни Императрицы Дивеевская община должна быть возведена в монастырь. Удивленный и несколько рассерженный за хлопоты сестер общины помимо него, Владыка потребовал к себе настоятельницу Ладыженскую. Пока Екатерина Васильевна, измученная неприятностями и непосильными волнениями, собиралась ехать в Нижний, преосвященный Иеремия получил вторичный указ из Синода с выговором, что он мешает распоряжениями относительно Дивеевской общины. Тогда праведный Владыка решился сам ответить, не дожидаясь Ладыженской, и написал в Св. Синод, что Дивеевская община далеко
