что ему хочется отдохнуть, вытянуться в постели, согреться в ванной, поесть.
«В конце концов, специи, — вдруг подумала она. — Если, конечно, ребята не врут… Вроде по виду не похожи на наркоманов. Специи — это интересно».
Она еще раз оглядела парочку. Девушка была довольно милой и улыбчивой. Улыбчивой, по мнению Ларисы, даже слишком. Парень, напротив, выглядел серьезно и почему-то немного грустно. И Котова решилась.
— Меня зовут Лариса, — представилась она и немного погодя добавила: — Викторовна…
— А меня — Дмитрий, — улыбнулся парень, и улыбка его оказалась на редкость доброжелательной.
— Жанна, — представилась девушка, посмотрев Ларисе в лицо, и спросила: — Вы откуда приехали?
— Из Тарасова.
— О! Я там был года три назад — у меня там тетя. Может, вы ее даже знаете, она живет… — по- свойски затараторил Дмитрий.
— Перестань, человек устал, потом все расспросишь, — укорила своего парня Жанна. — Ну что, пошли?
— Пошли, — вздохнула Лариса.
Они двигались по занесенным снегом улицам, и Лариса старалась запомнить маршрут. Злость на весь мир постепенно уходила, и Котова исподволь стала приглядываться к своим неожиданным спасителям, которым так слепо доверилась несколько минут назад. Она все еще переживала из-за малодушия сильной половины человечества, поставившего ее в такое непривычно-уязвимое положение, но в ней уже проснулась та холодная и внимательная женщина-детектив, которая всегда помогала бизнесменше с таким блеском распутывать самые безнадежные дела. Одним словом, она начала свою незаметную привычную работу по, скажем так, сканированию всех окружающих людей.
Длинный свингер с норвежскими узорами и бисерными украшениями, такие же мелкие бисеринки, поблескивающие в великом множестве мелких косичек, маленькая сережка в носу и, конечно же, неизменные «фенечки» на руках ясно выдавали в Жанне неформалку. Дмитрий был одет более консервативно: белая куртка, темно-серые брюки — так, ничего особенного. Однако у осторожной детективши уже стали возникать вопросы.
— Послушайте, а вы не боитесь приглашать незнакомого человека в дом? А вдруг я воровка? — повинуясь чувству тревоги, проговорила Лариса, обернувшись к девушке.
И сама тут же почувствовала, как резко и невпопад прозвучал ее вопрос. Но Жанна не обиделась.
— Вы не похожи на воровку, — объяснила она, улыбнувшись.
— Мы же слышали ваш разговор по телефону, — добавил парень.
— А может быть, это специально подстроено? — никак не хотел униматься недоверчивый детектив, проснувшийся в Ларисе.
Дмитрий пожал плечами:
— Там и брать-то особо нечего. Если только коллекцию Кориандра.
— А что за коллекция?
— Да перец, травки всякие — сами увидите.
— Ну а все же, почему вы меня пригласили?
— Но вам же ночевать негде?! — глаза Жанны округлились.
— Ну и что? Вам-то не все равно? Сейчас много таких, всех не выручишь!
Разговор явно заходил в тупик, напоминая беседу слепого с глухим. Молодые люди удивленно переглянулись, вероятно, досадуя на непонятливость встреченной женщины. Может, даже подумали, что у Ларисы не все в порядке с головой. Во всяком случае, Жанна после паузы начала терпеливо объяснять Ларисе, придавая своим словам интонации, какими говорят с детьми:
— Но ведь это мы были с вами рядом, верно? И есть возможность помочь. Быть может, кому-то поможете и вы. Наверное, вы встретились нам не случайно. Это карма. Да и потом, все мы братья и сестры, должны друг друга любить и выручать!
— Вы что же, хиппи, что ли? — Лариса вытаращила глаза.
А она-то думала, что «цветы солнца» остались в далеких семидесятых и не произрастают больше на московских асфальтах.
— Не совсем. Сейчас хиппи уже нет, — вздохнув, с сожалением проговорила Жанна.
Лариса вспомнила свою молодость. Нет, она никогда не хипповала. Она была другой. Ей всегда хотелось шикарно одеваться, иметь золотые побрякушки, качественную, дорогую косметику. В университете, где она училась, ее неоднократно приглашали на тусовки или, как тогда говорили, на вечеринки. На их курсе были парни и девушки, носившие рваные джинсы, клеши, с лохматыми волосами. Но Лариса по вечерам учила английский. И знакомиться стремилась с мужчинами «при галстуке» и желательно с машиной. Евгений тогда, хоть и был при галстуке, авто своего не имел. Если не считать старого «Москвича» его родителей. Но любовь, как говорится, была зла. Сейчас Евгений ездит на джипе, но галстук очень часто съезжает набок по пьянке. И куда все делось?..
Эти двое ей в принципе понравились. В конце концов, чего она добилась? Мужа «при галстуке» и вечном бодуне. Ресторан? Но как часто ей хочется сбежать от всей этой роскоши… И своими расследованиями Лариса занимается зачастую бескорыстно, чтобы отвлечься, почувствовать себя кому-то нужной. А у этих двоих — весь мир. Все — братья и сестры!
В молчании они дошли до четырехэтажного дома. Внизу слабо мерцала вывеска «Почта». Они поднялись на четвертый этаж и позвонили.
Глава 2
Дверь почти сразу распахнулась. На пороге стоял высокий смуглый мужчина. Черные с проседью волосы зачесаны назад, внимательные карие глаза, темно-вишневая бархатная куртка, черные, немного помятые брюки.
«Мой ровесник, — прикинула Лариса, — или чуть помоложе. И косит под художника».
Впрочем, ничего наигранного или неприятного во внешности хозяина она не заметила, скорее наоборот.
— А-а, проходите, ребята, — мягко проговорил, почти пропел он.
— А что, еще никого нет? — спросил Дима.
— Никого, только, как всегда, Коля, — мужчина посторонился, пропуская гостей. Его взгляд задержался на Ларисе.
— Андрей Вахтангович, — Жанна решила сразу прояснить ситуацию, — тут с человеком несчастье приключилось — одна в Москве, деньги украли, переночевать негде… Мы подумали, вы не будете против?
— О, наоборот! Почту за честь оказать вам услугу, — хозяин слегка поклонился, — проходите, прошу вас.
И тут же бросился помогать Ларисе снять дубленку. Женщина смутилась. Она уже пожалела, что не надела в дорогу что-нибудь поэкстравагантнее, более подходящее к окружающей обстановке. Но ведь она собиралась пробыть в столице всего пару дней, а в поезде все ужасно мнется.
«Кошмар, — Лариса запаниковала, — даже губной помады нет, расчески — все в сумке осталось. Надо будет у Жанны спросить».
Но Кориандр, казалось, не замечал ее смущения.
— Чаю? Кофе? Или что покрепче? — гостеприимно осведомился он с мягкой доброжелательностью.
— Чаю, — Лариса почувствовала себя свободно и даже решила признаться, — я не ела весь день.
