нравственности. — А во-вторых, как я узнаю, где искать владельца? Единственный способ — найти что-то здесь.
И Лариса продолжила изучение записей, углубившись в клетчатые листочки.
— О господи! — как бы взмолился муж, наблюдая за ее действиями. — Опять какие-то тайны мадридского двора!
— Не мешай, — одернула она попытавшегося вознести молитву Евгения.
— Что ты там такое пытаешься найти? — вопрошал он. — Если на обложке нет имени владельца, то вряд ли он будет вписывать себя в алфавитном порядке вместе со своими данными. Если, конечно, не страдает амнезией. Так что, милая моя, твои старания тщетны и смешны.
— Посмотрим, — пробурчала Лариса.
— А для него невелика потеря, — констатировал Евгений. — Купит себе новую, а то и на органайзер разорится.
В рассуждениях Котова был, конечно, здравый смысл. Лариса долистала книжку до конца, и опять ей попался заткнутый за край коричневой обложки из кожи неизвестного науке зверя листок, сложенный в несколько раз.
— Ну-ка, ну-ка! — нетерпеливо, по-деловому обеспокоенно произнесла она негромко, будто только что обнаружила нечто важное.
Она зацепила край бумажки и, вытянув, развернула ее. Это была квитанция, разлинованная и разбитая на какие-то столбики. Вверху значился отпечатанный номер. Все остальное было заполнено от руки через копирку и представляло собой какую-то тайнопись.
— Дай-ка взгляну, — проявил любопытство наблюдавший за ней муж, скептически, судя по всему, отнесшийся к возникшей у нее идее.
Просмотрев квитанцию, он авторитетно заключил:
— Филькина грамота на санскрите.
— Дай сюда, лингвист! — Лариса потянула листок к себе.
— Да ради бога, забери свои иероглифы. — Евгений разжал пальцы.
— Не упоминай имя господа всуе! Что-то ты сегодня чересчур набожный. Небось потому, что сам грешен с головы до пят.
Лариса повертела квитанцию в руках. Нет, тщетно: ничего не разобрать — ни откуда, ни на что.
— А вот тут, кажется, нашла! — неожиданно воспрянула она духом. — Слева вверху — это, наверное, фамилия. Ге-ди… Ге-зи… — попыталась она расшифровать плоды чужой стенографии.
— Теди… — попытался внести свою лепту знаток рунического письма, но тоже осекся, не добравшись до конца слова.
— Ладно, довольно научных изысканий, — решила Лариса.
Она открыла записную книжку посередине, на первой попавшейся странице и нашла фамилию со значащимся под ней телефонным номером «Щелкунов Сергей Романович». Она взяла в руки телефонную трубку и, недолго думая, набрала указанный номер.
— Алло, добрый день, — произнесла она, как только на другом конце сняли трубку.
— Да, — отозвался мужской голос.
— Могу я поговорить со Щелкуновым Сергеем Романовичем? — поинтересовалась Лариса.
— Да, я вас слушаю.
— Понимаете, тут такая история. Как бы вам это объяснить… — Лариса сделала паузу. — Вчера некто оставил у меня в машине записную книжку, а в ней квитанция. Возможно, надо бы вернуть владельцу, вот только я не знаю ни как его зовут, ни где его искать.
— И что? — не понял собеседник.
— А у него в книжке я нашла ваш телефон. Возможно, вы мне подскажете, кто это? Такой… среднего роста, темно-русый, с усами, карие глаза.
— Темно-русый с усами? — переспросил Сергей Романович.
— Ах да, он еще говорил, что работает в автосалоне или в автосервисе, — вспомнила она.
— А-а, можете дальше не трудиться, кажется, я знаю, кто вам нужен, — сказал Щелкунов. — Это, наверное, Гусько.
— Как вы сказали? — переспросила Лариса.
— Гусько Виталий Павлович.
Лариса еще раз посмотрела на квитанцию. Да, похоже, это действительно ее вчерашний пассажир. Наконец-то она с чужой помощью разобрала хоть одно слово на этой кальке с шифрограммой.
— Да, да, похоже, это тот, кто мне нужен. А не будете ли вы любезны, не подскажете, как мне его найти?
— Буду, — согласился Щелкунов. — Записывайте телефон.
Лариса зафиксировала на обложке первого попавшегося под руку журнала продиктованный номер, извинилась за беспокойство и попрощалась.
— Гусько. Вот видишь, я хоть одну букву угадала, — отметила она свое превосходство, обращаясь к Евгению.
Но он уже успел утратить всякий интерес к ее затее и безучастно разглядывал потолок, развалившись в кресле с традиционной порцией пива в руках и запрокинув голову.
Лариса пожала плечами и, поглядывая на обложку журнала, набрала номер вчерашнего спасенного от гнева жены незнакомца.
— Алло, Виталий Павлович? — спросила она, как только ей ответил знакомый мужской голос.
— Да. А кто это?
— Это я, ваша вчерашняя возница, — кокетливо напомнила Лариса. — Ну, помните, я вас еще до вокзала подбросила, когда вы опаздывали?
— А, да-да, помню! — В голосе господина Гусько проскользнуло удивление. Похоже, он явно не понимал ни цели ее звонка, ни того, собственно, откуда она узнала его номер.
— Вы у меня кое-что забыли в машине, — поспешила Лариса разъяснить ситуацию.
— Записную книжку? — В голосе Гусько прозвучала надежда, граничащая с уверенностью в правоте своих выводов.
— Да, не беспокойтесь, она у меня, — поторопилась Лариса подтвердить догадку.
— Ну, просто камень с души! — облегченно выдохнул Гусько. — А я уже, можно сказать, с ней простился. Как бы мне у вас ее забрать? Скажите, где вы живете, и я подъеду.
— Давайте я сама вам ее завезу. Мне нетрудно, — предложила Лариса.
— Ну, если нетрудно, то… записывайте адрес, — согласился Виталий Павлович.
Он подробно рассказал Ларисе, как его разыскать, и сообщил, что ближайшие часы никуда не намерен отлучаться.
— Договорились, я скоро подъеду, — пообещала позвонившая и положила трубку.
Рассудив, что вроде как дело можно считать почти сделанным, Лариса не стала суетиться и неторопливо принялась собираться.
«Что ж, придется еще раз выручить господина Гусько и… может быть, продолжить знакомство», — мысленно заключила она.
— Куда это ты собралась? — подозрительно спросил Евгений.
— У тебя свои пункты взлета и посадки, у меня — свои, — ответила Лариса. — Сегодня у меня летная погода.
И решительно направилась в свою комнату переодеваться.
Денек стоял не хуже вчерашнего. Вот бы все лето было таким! Свежий легкий ветерок — и никакого тридцатиградусного зноя, от которого не знаешь куда укрыться.
А ведь последние несколько лет солнце на Нижней Волге будто взбесилось. Самое теплое время года превращалось в душегубку под открытым небом. Можно было с ума сойти. Ад кромешный. Сначала ждешь с нетерпением, когда же растает снег, сойдет грязь и можно будет скинуть шубу и плащ. А потом не знаешь, куда от всего этого деться, и в душе начинаешь молить — поскорее бы осень. Зато на этот раз грех было жаловаться.
