— сюда вот-вот должны подъехать наши друзья…
— Ты, девушка, свое мнение при себе придержи! — раздраженно посоветовал мне Пименов. — У тебя его никто не спрашивает. То милиция к ней подъедет, то друзья, понимаешь… Мы решения менять не будем, так что зря не надейся. Тащи ее во двор, ребята!
И меня потащили. Странно, но в этот момент у меня не было в душе никакого страха — только наивное детское удивление — неужели я, такая красивая и молодая, должна сейчас умереть, а эти нескладные подонки с бегающими глазками, в нелепой, пропахшей потом одежде останутся жить? Это казалось мне совершенно невозможным, но ведь дело именно к тому и шло.
И еще у меня неожиданно обострились все органы чувств — я необыкновенно ясно увидела каждый предмет во дворе, каждую травинку, каждую щепочку, валяющуюся под ногами. И опять услышала тихое заунывное пение — теперь я совершенно отчетливо поняла, что оно доносится из кирпичного строения без окон, на тяжелых воротах которого красовался амбарный замок.
— Ваши «воспитанники» живут в этом свинарнике? — спросила я у своего конвоира, которым по- прежнему оставался Валет.
Он смерил меня убийственным взглядом, сплюнул, но не ответил ни слова — видимо, для него я уже была так, падалью. И по моему сердцу словно резануло — я не хотела умирать так нелепо и несвоевременно.
Но никаких шансов на побег у меня не было. За спиной у Валета болталось заряженное ружье, под ногами шнырял доберман, моих доводов никто из этих кретинов не желал даже слушать. Кроме того, я до сих пор не знала, где Виктор и в каком он состоянии.
До последней минуты я все еще надеялась, что наконец-то появится помощь, которую пришлет из Тарасова Ромка. Но дело шло к закату — и в прямом, и в переносном смысле, а помощью и не пахло. Что могло произойти? Неужели Ромка не добрался до города? Неужели с ним что-то случилось? Это было бы хуже всего. Этого я бы себе не простила, будь у меня время прощать.
Пока я отвлеклась на грустные мысли, вся шайка, сбившись в кучу, принялась что-то горячо обсуждать. Кажется, им удалось найти решение, устроившее всех, потому что разошлись они очень довольные и вскоре откуда-то вывели Виктора — я не заметила откуда.
Выглядел он ужасно — в изорванной одежде, весь окровавленный, левый глаз заплыл, правая рука висит плетью. Шел он с трудом, едва передвигая ноги, но все-таки, увидев меня, нашел силы подмигнуть уцелевшим глазом.
Я ахнула и, не обращая внимания на конвоира, бросилась к Виктору. Собака ощетинилась и зарычала.
— Фу! Уймись, Разгуляй! — неожиданно добродушно проговорил Валет. — Пускай потешатся! Шагайте, голубки, в сад! — он кивнул в сторону тропинки, убегавшей в тень яблоневых деревьев.
Я подхватила Виктора под руку и почти поволокла на себе туда, куда нас направил Валет. Что там нас ожидало, я понятия не имела, но старалась пока об этом не думать.
— Тимоха! — заорал за спиной у меня Пименов. — Открывай свои задвижки, не тяни время!
Мы уходили все дальше в сад, и звуки тревожной суматохи становились все тише. В тени яблонь зудели комары, но теперь я совсем не обращала на них внимания. Виктор с трудом удерживал равновесие, и я поняла, что он потерял очень много крови.
В дальнем конце сада Валет велел нам остановиться. Ружья он с плеча не снимал, а именно этого я ждала со все возрастающим ужасом. Однако единственное, что он сделал, это откинул какой-то тяжелый люк, находившийся у него под ногами и который я сначала не заметила в густой траве.
Это оказалось что-то вроде входа в подземелье — я увидела выложенную камнем дыру в земле и ржавую железную лестницу у края. Возможно, это был погреб. И в этот погреб Валет предложил нам спускаться.
— Могилка ваша, — то ли в шутку, то ли всерьез сказал он, повелительным жестом указывая нам на дыру в земле. — Располагайтесь!
— А если нет? — поинтересовалась я.
Валет выразительно похлопал ладонью по прикладу ружья и прибавил:
— А еще свистну Разгуляю — он из вас фарш сделает. Он теперь твоего дружка, знаешь, как запомнил?!
Я предпочла дальше не спорить — Виктору и так уже сегодня досталось. Выбора у нас не было — оставалось положиться на судьбу.
Виктор спустился первым. Я последовала за ним, но едва моя нога ступила на перекладину железной лестницы, как снизу, из темноты донесся слабый женский голосок:
— Дайте воды! Почему вы не принесли воды?
Я невольно замерла. Оказывается, кроме нас, в подвале кто-то уже был! Вот это неожиданность.
Валет, кажется, тоже растерялся. Похоже, он тоже забыл о существовании пленницы. Но его смущение длилось недолго. Рывком подняв тяжелый люк с земли и норовя опустить мне его прямо на голову, Валет мрачно бросил в темноту подземелья:
— Скоро тебе будет много воды, успокойся!
И тут же крышка люка с грохотом захлопнулась над самой моей головой.
Глава 18
Позже выяснилось, что никакой это был не погреб. Каменный мешок в дальнем конце сада использовался новыми хозяевами как своего рода карцер. Что здесь было при старых хозяевах, никто не знал. Но ремонтировали яму и заделывали щели цементом уже при Бурмистрове.
Но в первые минуты после того, как нас заперли, я вообще ничего не видела. Кругом была тьма, наполненная запахом гнили и человеческих испражнений. Тошнота и отчаяние — вот что я чувствовала в тот момент, когда наверху Валет гремел засовами и замками.
Потом я услышала, как он свистнул собаку и пошел прочь, шаркая подошвами, точно древний старик. Вскоре шаги затихли, и мы остались наедине со своими невеселыми мыслями.
Постепенно мои глаза привыкли к темноте, которая, кстати, оказалась не такой уж непроглядной — в потолке имелась отдушина, из которой струился призрачный свет, и в крышке люка обнаружились небольшие щели — поэтому кое-что мне вскоре удалось рассмотреть.
Прежде всего я увидела, что на бетонном полу, на куче какого-то грязного тряпья сидит, поджав ноги, девушка. Это она просила у Валета воды. Теперь она молчала и сидела абсолютно неподвижно, кажется, полностью игнорируя наше присутствие.
Неожиданно Виктор после некоторых усилий сумел достать из кармана зажигалку и щелкнул ею. Слабый огонек отчетливо высветил изможденное, бледное, как смерть, лицо девушки, и у меня уже не осталось никаких сомнений.
— Аглая! — воскликнула я.
Она никак не отреагировала и только через минуту сказала будто в пространство:
— У вас есть вода?
— У нас нет воды, — сердито ответила я, потому что сейчас у меня вообще ничего не было, кроме чувства собственного бессилия.
Девушка разочарованно молчала, а я не стала пытать ее вопросами. Наверное, она сидела здесь уже давно и, как говорится, уже доходила. Ей требовалась немедленная помощь, а не разговоры.
— Что он говорил насчет воды? — озабоченно спросила я Виктора. — Что ее будет много… И еще они собирались открывать какие-то задвижки. Может, нас хотят здесь утопить?
Виктор опять щелкнул зажигалкой и принялся обследовать углы нашей темницы. В одном из них обнаружилась вмурованная в цемент труба, из нее-то и несло болотной гнилью.
— Вот она, — с трудом ворочая языком, сказал Виктор. — Наверное, они протянули ее к пруду.
— Да, — неожиданно подтвердила из темноты Аглая. — Ребята копали яму, а потом закапывали. Это как водопровод.
